того, что какой-то человек ухватил броневик под днище и перевернул эту
махину набок... Черт его знает, как все это понимать.
- Ну, а серебряные пули? - на всякий случай спросил я. - Почему
пистолет заряжен серебряными пулями?
- Потому и заряжен, - снисходительно пояснил Хинкус. - Свинцовой
пулей оборотня не возьмешь. Чемпион с самого начала на всякий случай
подготовил серебряные бананчики, подготовил и Вельзевулу показал: вот,
мол, смерть-то твоя, имей, мол, в виду, не рыпайся.
- А почему же они остались в отеле? - сказал я. - Тебя связали, а
сами остались...
- Этого я не знаю, - признался Хинкус. - Этого я сам не понимаю. Я
как утром увидел Барнстокра, так прямо обалдел. Я ведь думал, их тут
давным-давно и след простыл... Тьфу, не Барнстокра, конечно... Но я-то
думал тогда, что Барнстокр... В общем, Вельзевул здесь, а почему он здесь
остался, этого я не знаю. Может быть, тоже не может через завал
перебраться?.. Он хоть и колдун, но не господь же бог. Летать, например,
он не умеет, это уж точно известно. Через стены проходить - тоже...
Правда, ежели подумать, баба эта его - или кто она там есть - любой завал
могла бы расковырять в два счета. Присобачил бы он ей вместо рук ковши,
как у экскаватора, и готово дело...
Я повернулся к Симонэ.
- Ну, - сказал я. - а что скажет по этому поводу наука?
Лицо Симонэ меня удивило. Физик был очень серьезен.
- В рассуждениях господина Хинкуса, - произнес он, - есть по крайней
мере одна очень интересная деталь. Вельзевул у него не всемогущ.
Чувствуете, инспектор? Это очень важно. И очень странно. Казалось бы, в
фантазиях этих темных невежественных людей никаких законов и ограничений
быть не должно. Но они есть... А как, собственно, был убит Олаф?
- Этого я не знаю, - решительно сказал Хинкус. - Об Олафе
ничегошеньки не знаю, шеф. Как на духу говорю. - Он прижал руку к сердцу.
- Могу только сказать, что Олаф - не наш, и ежели его действительно
прикончил Вельзевул, то не понимаю - зачем... Тогда вообще получается, что
Олаф не человек, а какая-нибудь погань, вроде самого Вельзевула... Я же
говорю, нельзя Вельзевулу людей убивать. Что он - враг себе, что ли?
- Так-так-так, - сказал Симонэ. - А как же все-таки был убит Олаф,
инспектор?
Я коротко изложил ему факты: про запертую изнутри дверь, про
свернутую шею, про пятна на лице, про аптечный запах. Рассказывая, я, не
скрываясь, наблюдал за Хинкусом. Хинкус дергался, ежился, бегал глазами и,
наконец, умоляюще попросил еще глоточек. Ясно было, что все это ему внове,
и пугает это его до содрогания. А Симонэ совсем нахмурился. Глаза у него
стали отсутствующими, обнажились желтоватые зубы-лопаты. Дослушав, он
тихонько выругался. Больше он ничего не сказал.
Я хлебнул коньяку и угостил Хинкуса - оба мы чувствовали себя
неважно. Не знаю, как я, а Хинкус был совсем зеленый и время от времени
осторожно ощупывал голову. Потом я оставил физика размышлять и снова
взялся за Хинкуса.
- А как же ты его, Филин, выследил? Ты же не знал заранее, в каком он
обличье...
Несмотря на свою зеленоватость, Хинкус самодовольно усмехнулся.
- Это мы тоже умеем, - сказал он. - Не хуже вас, шеф. Во-первых,
Вельзевул хоть и колдун, но дурак. Всюду за собой таскает свой кованный
сундук. Таких во всем свете больше ни у кого нет. Мне одно и оставалось -
расспрашивать, куда этот сундук поехал. Второе - деньгам счету не знает...
Сколько из кармана достанет, столько и платит. Такие люди, сами понимаете,
нечасто попадаются. Где он проехал, там одни только о нем и разговоры. Не
фокус. В общем, выследил я его, я свое дело знаю... Ну, а что с
Барнстокром осечка получилась - ничего не скажешь: напылил мне в глаза
старикашка, чтоб ему пусто было. Леденцы эти его проклятые... А потом -
захожу я в холл, сидит он там один, думает, что никто его не видит, и в
руках у него куколка какая-то деревянная. Так что он с этой куколкой
делал, господи!.. Да, осечка тут у меня вышла, конечно...
- И потом он все время с этой женщиной... - сказал я задумчиво.
- Нет, - сказал Хинкус. - Женщина - это, шеф, не обязательно. Она не
всегда при нем. Это когда на дело надо идти, он ее откуда-то
раздобывает... Да и не женщина она вовсе, а тоже вроде оборотня... Куда
она девается, когда ее нет, этого никто не знает.
Тут я поймал себя на том, что я, солидный, опытный полицейский, не
молодой уже человек, сижу здесь и с полной серьезностью обсуждаю с
полупомешанным бандитом всякие сказки насчет оборотней, чародеев и
колдунов... Я виновато оглянулся на Симонэ и обнаружил, что физик исчез, а
вместо него в дверях, прислонившись к косяку, стоит хозяин с винчестером
под мышкой, и я вспомнил все его намеки, все эти его разговорчики насчет
зомби, и его толстый указательный палец, совершающий многозначительные
движения перед моим носом. Еще более устыдившись, я раскурил сигарету и с
нарочитой строгостью сказал Хинкусу:
- Так. Хватит об этом. Ты видел когда-нибудь раньше этого однорукого?
- Какого однорукого?
- Ты сидел с ним рядом за столом.
- А, это который лимон жрал... Нет, в первый раз. А что?
- Ничего, - сказал я. - Когда должен был прибыть Чемпион?
- Вечером я его ждал. Не приехал. Теперь-то я понимаю - лавина.
- На что же ты, дурак, рассчитывал, когда напал на меня?
- А куда мне было деваться? - сказал Хинкус с тоской. - Сами
посудите, шеф. Полицию мне было дожидаться ни к чему. Я человек известный,
пожизненная мне обеспечена. Вот я и решил: отберу пистолет, шлепну кого
надо, а сам подамся к завалу... либо сам как-нибудь переберусь, либо
Чемпион меня подберет. Чемпион ведь сейчас тоже не спит, не думайте.
Самолеты не только у полиции есть...
- Сколько человек должно прибыть с Чемпионом?
- Не знаю. Не меньше трех. Ну, конечно, самые отборные...
- Ладно, вставай, - сказал я и не без труда поднялся сам. - Пойдем, я
тебя запру.
Хинкус, постанывая и кряхтя, тоже встал. Мы с хозяином повели его
вниз, по черной лестнице, чтобы ни с кем не встречаться. В кухне мы
все-таки встретили Кайсу, и, увидев меня, она взвизгнула и спряталась за
плиту.
- Не визжи, дура, - строго сказал ей хозяин. - Горячую воду
приготовь, бинты, йод... Сюда, Петер, в чулан его.
Я осмотрел чулан, и он мне понравился. Дверь закрывалась снаружи
висячим замком и была крепкая, надежная. Других выходов и даже окон в
чулане не было.
- Будешь сидеть здесь, - сказал я Хинкусу на прощание, - пока полиция
не прилетит. И не вздумай проявлять какую-нибудь активность - пристрелю на
месте.
- Ну да! - заныл Хинкус. - Филина под замок, а этот ходит на свободе,
с него все как с гуся вода... Нехорошо, шеф. Несправедливо получается... И
раненый я, башка болит...
Я не стал с ним разговаривать, запер дверь и сунул ключ в карман.
Огромное количество ключей скопилось у меня в кармане. Еще пара часов,
подумал я, и все ключи, какие есть в отеле, мне придется таскать на себе.
Потом мы пошли в контору, Кайса принесла воду и бинты, и хозяин
принялся меня обрабатывать.
- Какое оружие есть в отеле? - спросил я у него.
- Винчестер, два охотничьих дробовика. Пистолет. Оружие есть, а вот
кто из него будет стрелять?
- Н-да, - сказал я. - Тяжеловато.
Дробовики против пулеметов. Дю Барнстокр против отборных головорезов.
Да и не будут они перестрелками заниматься, знаю я этого Чемпиона -
сбросит с самолета какую-нибудь зажигательную пакость и перещелкает нас
всех в чистом поле, как куропаток...
- Пока вы были наверху, - сообщил хозяин, ловко обмывая мне лоб
вокруг ссадины, - сюда ко мне заявился Мозес. Положил на стол мешок с
деньгами - именно мешок, я не преувеличиваю, Петер, - и потребовал, чтобы
я все это тут же при нем положил в сейф. Он, видите ли, считает, что при
таком положении дел его имущество находится в серьезной опасности.
- А вы? - спросил я.
- Тут я немного промахнулся, - признался хозяин. - Не сообразил и
ляпнул ему, что ключи от сейфа у вас.
- Спасибо, Алек, - сказал я с горечью. - Вот теперь начнется охота на
полицейского инспектора...
Мы помолчали. Хозяин обкручивал меня бинтами, мне было больно, прямо
тошнило от боли. Должно быть, этот подонок все-таки сломал мне ключицу.
Радиоприемник хрипел и потрескивал, передавали местные новости. О лавине в
Бутылочном Горлышке не было сказано ни слова. Потом хозяин отступил на шаг
и критически оглядел дело рук своих.
- Ну, вот так будет достаточно прилично, - сказал он.
- Спасибо, - сказал я.
Он взял таз и деловито осведомился:
- Кого вам прислать?
- К чертям, - сказал я. - Спать хочу. Возьмите винчестер, сядьте в
холле и стреляйте в каждого, кто приблизится к этой двери. Мне нужно хоть
часок поспать, иначе я сейчас упаду. Проклятые вурдалаки. Вонючие
оборотни.
- У меня нет серебряных пуль, - кротко заметил хозяин.
- Так стреляйте свинцовыми, черт бы вас подрал! И прекратите
разводить здесь ваши суеверия! Эта банда водит меня за нос, а вы им
помогаете... Ставни у вас здесь есть на окне?
Хозяин поставил таз, молча подошел к окну и опустил железную штору.
- Так, - сказал я. - Хорошо... Нет, свет включать не надо... И вот
еще что, Алек... Поставьте кого-нибудь... Симонэ или эту девчонку...
Брюн... пусть следят за небом. Объясните им, что дело идет о жизни и
смерти. Как только появится какой-нибудь самолет, пусть поднимают
тревогу...
Хозяин кивнул, взял таз и пошел к двери. На пороге он остановился.
- Хотите мой совет, Петер? - сказал он. - Последний.
- Ну?
- Отдайте вы им чемодан, и пусть они убираются с ним прямо в свой ад,
откуда они вышли. Неужели вы не понимаете: единственное, что их здесь
держит, - это чемодан...
- Понимаю, - сказал я. - Уж это-то я понимаю очень хорошо. И именно
поэтому я буду спать здесь на жестких стульях, упираясь головой в ваш
проклятый сейф, и расстреляю серебряными пулями любую сволочь, которая
попытается отобрать у меня чемодан. Если увидите Мозеса, передайте все это
ему слово в слово. Выражений можете не смягчать. И скажите ему, что на
стрелковых соревнованиях я брал призы именно с люгером калибра 0.45. Идите
и оставьте меня в покое.
15
Наверное, это был служебный проступок. Помощи мне было ждать не от
кого, а гангстеры могли налететь с минуты на минуту. Я мог рассчитывать
только на то, что Чемпиону сейчас не до Вельзевула. Наткнувшись вчера
вечером на завал, он наверняка растерялся и впопыхах вполне мог наделать
глупостей - вроде попытки захватить вертолет на Мюрском аэродроме. Я знал,
что полиция давно следит за этим бандитом, и надежда моя имела некоторые
основания. А кроме того, я больше просто не держался на ногах. Проклятый
Филин меня доконал. Я расстелил газеты и какую-то отчетность перед сейфом,
придвинул конторку к двери, а сам улегся, положив люгер рядом с собою.
Заснул я мгновенно, а когда проснулся, было уже начало первого.
В дверь негромко, но настойчиво стучали.
- Кто там? - гаркнул я, торопливо нащупывая рукоять люгера.
- Это я, - отозвался голос Симонэ. - Откройте, инспектор.
- Что, самолет?
- Нет. Но надо поговорить. Открывайте. Сейчас не время спать.
Он был прав. Спать было не время. Хрустя зубами от боли, я поднялся -
сначала на четвереньки, а потом, упираясь в сейф, на ноги. Плечо болело
ужасно. Бинт сполз на глаза, подбородок распух. Я включил свет, оттащил
