увеличится.
- Так-то оно так. Но все же авторитет мой будет умален, ибо фактически
меня отстраняют от дела.
- Себе на голову. Вы отныне будете посторонним беспристрастным
наблюдателем. Никто вам не помешает давать критическую оцен-ку происходящим
событиям. Эти отзывы можно рассылать в письменном виде в назидание всем
начальникам вплоть до командиров полков.
- Не собираетесь ли из меня на старости лет сделать писаку-щелкопера?
- Ваше превосходительство недооцениваете значение печатного слова, им
можно достигнуть многого.
- Что же, например?
- Внушения массам нужных идей; подрыва авторитета определенных лиц.
- Я начинаю вас понимать.
- В этом я никогда не сомневался! Письмецо о промахах, действительных или
мнимых, Смирнова, Кондратенко и других неугодных вашему превосходительству
лиц может иметь весьма серьезные последствия. Их можно отправлять простой
почтой, чтобы с содержанием могли познакомиться также и писари, а через них
и широкие солдатские массы.
- Вы считаете, что таким образом можно влиять на настроение гарнизона?
- Так точно! Писаря-это прирожденные сплетники и паникеры. От них всегда
идут самые нелепые и поэтому кажущиеся солдатам наиболее правдоподобными
слухи.
- Тифонтай прекрасно умеет подбирать себе друзей и служащих! Такого
прохв... проныру, как вы, днем с огнем не сыщешь. Вы далеко пойдете, Василий
Васильевич!
- С вашей помощью, ваше превосходительство... - расшаркался Сахаров.
Друзья расстались, а на следующий день был объявлен приказ об
освобождении Фока от должности начальника общего резерва крепости с
назначением в распоряжение Стесселя.
К одиннадцатому августа штурм прекратился. В руках японцев остались лишь
совершенно разрушенные редуты номер один и два в промежутке между фортами
номер два и три. За время штурмов японцы потеряли свыше 15000 человек.
Русские потеряли 3000. Сознание одержанной победы высоко подняло моральный
дух гарнизона. Даже Стессель счел нужным обратиться к солдагам со следующим
приказом: "Слава вам, доблестные защитники Артура, грудью своей отстоявшие
русскую твердыню на Дальнем Востоке! В течение недели вы без смены, без
отдыха выдерживали натиск во много раз численно превосходящих вражеских
полчищ. Вы под руководством героических начальников, генералов Фока,
Кондратенко, Никитина и Белого, показали, на что способен русский солдат в
бою. Все мои приказания выполнялись быстро и точно, в чем я лично мог
убедиться, беспрерывно находясь на атакованных участках. Приказ прочесть во
всех ротах, сотнях, батареях и командах".
- Стессель-на передовых позициях!.. Будет чем посмешить сегодня солдат на
вечерней перекличке, - захохотал Борейко, прочитав это произведение.
Глава третья
После штурмовых дней на позициях настало затишье. Редко-редко в
раскаленном, знойном воздухе летних артурских дней раздавался одиночный
орудийный выстрел. Целыми днями солдаты лежали в тени блиндажей и козырьков,
предаваясь отдыху. На багареях литеры Б и Залитерной жизнь шла размеренном
чередом. Шесть дней каждый взвод проводил на позициях, а затем на двое суток
шел на отдых на Утес. С солдатами менялись и офицеры.
Огкрытый на Утесе околоток для слабосильных был почти пуст. Рива и Шура
вполне справлялись с работой. Гудима, опираясь на палочку, тихонько бродил
по двору, наводя порядок среди артиллеристов и выздоравливающих.
Рассчитав, что Звонарев должен находиться на Утесе, Варя утром прискакала
верхом. Подъехав к батарее, она, ка, к всегда, оставила лошадь около кухни и
отправилась в офицерский флигель. Там она прошла к комнате Звонарева и
постучала в дверь. В ответ послышался женский голос, просивший немного
обождать. Варя мгновенно насторожилась-голос показался ей знакомым. Кроме
того, самый факт нахождения женщины в этот час в комнате Звонарева возбудил
в ней ревнивые предположения. Варя нетерпеливо топала ногами, дверь наконец
отворилась, и она оказалась лицом к лицу с Ривой. От неожиданности и
удивления Варя несколько мгновений была совершенно неподвижна. Рива была
тоже не менее удивлена и во все глаза смотрела на гостью. Она не понимала,
зачем так рано Варя могла оказаться на Утесе.
- Войдите, пожалуйста, - первая опомнилась Рива.
Девушка вошла и быстрым взглядом окинула комнату. На вешалке у двери
вперемешку висели женские платья и офицерские кителя, под ними красовались
ботфорты со шпорами рядом с лакированными дамскими туфельками. На столе
лежали крахмальные манжеты и приготовленная для починки мужская рубаха, но
самого Звонарева не было.
- Где он? - глухо спросила Варя. Лицо ее запылало багровым румянцем.
- Сережа? Он на Залитерной.
То, что Рива назвала Звонарева просто по имени, окончательно нарушило
душевное равновесие Вари.
- Вы зачем здесь? - резко спросила она.
- Я здесь живу, - ответила Рива, не понимая раздражения гостьи.
- Вы... Вы завлекли его, мерзкая тварь, вы хотите сделать его несчастным
на всю жизнь, но... но это вам не удастся! - трясясь от ярости, закричала
Варя и, хлопнув дверью, вылетела яаружу.
- Позвольте, вы не поняли!.. - кинулась было ей вслед Рива, но Варя,
ничего не помня от горя и обиды, одним махом взлетела на свою Кубань и,
огрев ее нагайкой, карьером понеслась с Утеса. Слезы градом катились по ее
лицу, косынка съехала с головы, волосы растрепались. Она стремилась скорее
повидать Звонарева и выяснить характер его отношений с Ривой. Ее самолюбие
было больно уязвлено.
"Как мог этот низкий человек так долго обманывать меня, утверждая, что
между ними ничего нет! Заставлю его публично сознаться в этой связи и порву
с ним окончательно! - вихрем неслись мысли в голове девушки. - Я-то ему
верила, я-то о нем заботилась..."
Затем с чисто женской логикой она начала подыскивать оправдание для
Звонарева.
"Не столько виноват он, сколько эта подлая тварь.
Очевидно, она пренагло явилась к нему сама и стала с ним жить, а он...
шляпа, тряпка, не мог устоять и забыл обо мне! - всхлипнула Варя при этой
мысли. - Быть может, он и вообще обо мне не думает, - пришла она к совсем
печальному выводу, но тотчас его отвергла. - Думал и будет думать, и никому
я его не отдам".
Размышляя таким образом, она доскакала до города.
На Пушки-нской улице ее окликнули.
- Варя, что случилось? Куда ты мчишься в таком неприличном виде? Посмотри
на себя! Как тебе не стыдно появляться на улицах такой растрепанной.
Девушка оглянулась и увидела на тротуаре Веру
Алексеевну.
- Ни-че-го! - все еще сквозь слезы отозвалась она.
- Сойди с лошади и пойдем к нам. Ты приведешь себя в порядок, -
распорядилась генеральша.
Варя повиновалась.
Пока Варя приводила себя в порядок. Вера Алексеевна продолжала
выспрашивать о том, что ее так огорчило. Девушка сперва отнекивалась, но
затем все рассказала и при этом опять так расплакалась, что ее пришлось
отпаивать водой.
- И охота тебе убиваться из-за какого-то Звонарева!
Да он твоего ногтя не стоит! Есть много более достойных, чем этот
противный прапорщик... - уговаривала генеральша.
- Он совсем не противный...
- Что ты в нем нашла? Случайный человек на военной службе, наверное, из
поповского рода, гол, как сокол, невоспитан и к тому же, оказывается,
грязный развратник!
- Неправда! Это она во всем виновата.
- А почему, собственно, эта мерзкая тварь оказалась на Утесе? Что ей там
делать? Тут что-то неспроста!
- Приехала к нему...
- Только ли поэтому? - подозрительно спросила Вера Алексеевна. - Не знаю!
- Я займусь ею сама сегодня же, и мы ее уберем оттуда на Ляотешань или
Голубиную бухту. Туда твой красавчик не особенно разъездится.
Варя просияла.
- Эх, Варя! На тебя давно заглядывается наш Гаитимуров, а ты и не
замечаешь!
- Отвратительный слизняк!
- Неправда! Молод, интересен, старинного княжеского рода, принят в высшем
свете. Правда, за душой у нею ничего нет, но зато ты не бесприданница.
Будешь княгиней, быть может, попадешь ко двору.
- Весь скользкий, мягкий, противный, - брезгливо ответила Варя.
- Ладно! Я с твоей матерью поговорю об этом. Она тебя наставит на путь
истинный, а пока поезжай-ка ты домой. С такой заплаканной физиономией стыдно
на людях показываться.
Варя взглянула в зеркало на свое распухшее от слез лицо, красные глаза и,
попрощавшись, отправилась домой.
Как только она уехала. Вера Алексеевна приказала позвать к ней
жандармского поручика Познанского.
- Честь имею явиться, ваше превосходительство! - вытянулся он перед
генеральшей.
Она милостиво протянула ему руку, к которой поручик почтительно
приложился.
- Садитесь, пожалуйста. Я пригласила вас к себе, чтобы попросить мне
помочь в одном деле.
- Весь к вашим услугам, - расшаркался жандарм.
Генеральша рассказала о пребывании Ривы на Утесе.
- Эта жидовка наводит меня на подозрение. Что ей делать на Утесе, и
почему она поселилась именно у Звонарева, который долгое время состоял при
Кондратенко и досконально знает расположение и состояние всех укреплений
Артура?
- Прикажете все расследовать?
- Не только расследовать, но и обезвредить эту тварь. - И генеральша
состроила презрительную гримасу.
- Слушаюсь! Немедленно будет исполнено! Разрешите идти? - Познанский
вскочил и мгновенно исчез за дверью. Затем он направился в штаб Стесселя.
Зайдя к начальнику штаба полковнику Рейсу, он попросил у него приказа о
производстве обыска в квартирах-Ривы в Новом городе и Звонарева на
Электрическом Утесе и их аресте в случае обнаружения подозрительных
материалов.
- Прапорщика Звонарева? - удивился Рейс. - Вы ведь знаете, что это
протеже Кондратенко и почти зять Белого. Без ведома начальника района не
могу, - отказал Рейс.
- Это распоряжение самой Веры Алексеевны.
Полковник испытующе посмотрел на Познанского.
- Хорошо! Я проверю потом ваше заявление.
Через четверть часа жандарм вышел с нужной бумажкой в кармане. По дороге
к себе он мысленно набросал план действий. На Электрический Утес ему ехать
не хотелось, так как он опасался столкновения с артиллерийскими офицерами,
которые не переносили жандармов. В домике же Ривы можно было рассчитывать и
на поживу при обыске. Поэтому, придя в жандармское управление, он предложил
своему начальнику ротмистру князю Микеладзе отправиться на Утес. Ротмистр,
не отличавшийся сообразительностью, согласился. Вскоре оба жандарма
двинулись в путь.
На Утесе Микеладзе сперва зашел к Гудиме, предъявил свои полномочия и с
ним отправился в комнату Звонарева. Появление жандармов повергло Риву в
неописуемый ужас. Она совершенно растерялась, заплакала и бессвязно уверяла,
что она ни в чем не виновата.
Ротмистр не замедлил счесть все это за косвенное доказательство своих
подозрений и рьяно принялся за обыск. В результате были обнаружены
завалявшийся старый план Артура, несколько неоконченных проектов батарей с
объяснительной запиской к ним. Захватив все это, жандармы увезли с собой и
Риву.
- Добрались-таки и сюда, сволочи, - выругался Лебедкин, издали
наблюдавший с солдатами за происходящим.
- Нет нашего поручика. Он бы ее в обиду не дал.
Живо бы прогнал отсюда этих стервецов, - поддержали солдаты.
- Я сейчас поеду на Залитерную с обедом, - вмешался Заяц, - и сообщу все
прапорщику.
- Только лети духом, чтобы они скорее тебя не добрались туда.
- Кухня-то сегодня полупустая, мигом доберемся.
Белоногов, запрягай, - скомандовал Заяц своему помощнику.
Доставив арестованную на гарнизонную гауптвахту,
