суде, Кондратенко же она так и не нашла.
Было около шести часов вечера. Дневной жар понемногу начал спадать. С
моря потянуло прохладой. На улицах города появились гуляющие. Японцы
молчали. На "Этажерке" играла музыка. С кораблей съезжали моряки.
Китайцы-лоточники расположились у входа на бульвар.
Варя с отцом, свернув с набережной, направились к гарнизонному собранию,
где обычно заседал военный суд. По дороге их нагнал уже немолодой, полный
адъютант крепостной артиллерии, призванный из запаса прокурор
порт-артурского окружного суда, поручик Азаров.
- Вы куда торопитесь, Иван Иванович? - спросил его генерал.
- Я назначен сегодня выступать в качестве обвинителя на заседании суда.
- Так это вы будете доказывать, что Эвонарев виноват? - коршуном
накинулась на него Варя.
- Зная ваши симпатии к нему, ограничусь требованием его расстрела, а не
повешения.
- Как? Расстрелять? - не поняла шутки девушка и громко всхлипнула. - Он
совсем невиновен, - сквозь слезы проговорила она.
- Не смей реветь на улице, - рассердился Белый, - иначе мы сейчас же
отправимся домой! Вот уж действительно, "что за комиссия, создатель, быть
взрослой дочери отцом"!
- Не волнуйтесь, Варя, все кончится пустяками, - успокаивал девушку
Азаров. - Против нашего Сергея Владимировича обвинение очень слабое.
- А кто будет защитником?
- Капитан Вениаминов, командир Саперной батареи.
- Петр Ерофеич? - спросила Варя.
- Он самый.
- Где его можно видеть?
- До заседания суда едва ли поймаете. Он будет готовить защитительную
речь.
- Я ему помогу.
- Он и без твоей помощи обойдется. Сядешь около меня, - остановил ее
отец.
Гарнизонное собрание помещалось в одноэтажном кирпичном здании и имело
снаружи казарменный неуютный вид. Внутри обстановка была тоже неказистой.
Одна из комнат служила залом заседания, а в соседней каморке происходили
совещания суда. Перед зданием был разбит небольшой цветничок с несколькими
аллеями. Сюда направился Белый с дочерью. К ним тотчас же стали подходить
артиллеристы. Первым подошел, как всегда отдуваясь, Тахателов.
Появился Вениаминов. Варя бросилась к нему навстречу.
- Вы его защитите, Петр Ерофеич? Он-в чужом пиру похмелье.
- Вы имеете в виду мосье Звонарева?
- Ну конечно!
- Я надеюсь на его полное оправдание, что же касается остальных...
- Я интересуюсь только Сергеем Владимировичем.
Капитан улыбнулся и хотел что-то сказать, но его позвал Костенко.
Варя вышла из палисадника на улицу. К собранию подходила группа
подсудимых. Впереди шел Звонарев, поддерживая бледную, едва стоящую на ногах
Риву. Варя даже не поверила сразу, что это та самая интересная женщина,
которую она видела сегодня утром. Прапорщик тоже имел растерянный,
испуганный вид. Увидев девушку, он слабо ей улыбнулся.
- Все будет хорошо, Сергей Владимирович! - громко крикнула Варя, желая
его подбодрить.
Конвойные совсем не обращали внимания на офицера, всецело занятые
наблюдением за стариком нищим и Куинсан.
- Не отставай, - то и дело покрикивали на них солдаты. - Все равно убечь
не дадим!
На небольшом расстоянии от арестованных тихонько шел Вен Фань-вей,
внимательно вглядываясь в старого китайца, устало бредущего рядом с
солдатами. Вен то равнялся с ним, то заходил вперед, стараясь возможно лучше
разглядеть арестованного. Особенно привлекал внимание Вена глубокий шрам на
шее старика. Сомнений не было-этого "старика" он хорошо знал... Увидев Варю
с отцом. Вен подошел к ним и нерешительно остановился.
- Что тебе, Вен? - спросила Варя.
- Надо мало-мало говори, - ответил Вен, кланяясь.
- Я слушаю, Вен, - довольно рассеянно отозвалась Варя.
- Я знай старик. Он генерал Танака, - шепогом проговорил Вен.
- Что ты говоришь несуразицу! - удивилась девушка. - Откуда здесь взяться
Танаке? Просто, быть может, переодетый шпион?
- Я говори правда-это Танака, - настаивал садовник. - С нима Куинсан.
Тоже японса есть.
Взволнованная Варя поспешила передать это отцу.
- Чепуха, не может этого быть! - отмахнулся генерал.
- Послушай, папа, это надо проверить. Едва ли Вен стал бы говорить
чепуху. Помнишь, у нас была карточка из Владивостока. Танака там был военным
агентом. Та, что в большом альбоме. Пусть Вен ее быстренько принесет сюда. Я
напишу маме записку, дай карандаш...
Черкнув несколько слов. Варя подозвала Вена.
- Вен, голубчик, сбегай домой, отдай маме эту записку, возьми карточку и
быстро обратно.
Схватив записку. Вен бросился бежать.
Вскоре началось заседание суда. В небольшой комнате поставили накрытый
красным сукном стол и с треугольной призмой зерцала. Около окна, за
загородкой, поместились подсудимые, окруженные конвоем. На стульях расселись
свидетели: Микеладзе с Позна неким и участвовавшие в обыске жандармы. В
стороне от них сел Белый и другие артиллерийские офицеры. Варя проскользнула
в комнату и забралась в оконную нишу, спрятавшись за портьерой.
Делопроизводитель суда по списку стал проверять наличных свидетелей и
подсудимых. Затем из задней комнаты вышел Костенко в сопровождении членов
суда, артиллерийских капитанов Страшникова и Вамензона. Варя поморщилась-оба
офицера были известны как жестокие формалисты и педанты. Началась процедура
привода к присяге свидетелей.
Вечернее солнце заглянуло в окно и ярко осветило старика. Тот зажмурился
и огодвинулся в тень. Варе вдруг показалось знакомым его лицо.
Началась судебная процедура. Микеладзе и Познанский подробно изложили
дело.
- Откуда получил полковник Рейс сведения о наличии шпионской организации?
- спросил Вениаминов.
- Из секретных источников, не подлежащих оглашению, - без запинки ответил
Познанский.
Солнце продолжало освещать подсудимых, и старик все сильнее ерзал на
месте, укрываясь в тени. Костенко изредка посматривал в его сторону.
Члены суда тихонько переговаривались между собой.
- Эта куколка совсем недурна, - шепнул Страшников на ухо Костенко, кивнув
на Куинсан, - жаль будет вешать!
- Старый греховодник! Смотрите, жена узнает, пропишет вам ижицу, -
отозвался генерал.
- И жидовочка хороша, только уж очень испугана, - вставил Вамензон,
происходивший сам из крещенных евреев-кантонистов.
Внимание Костенко все больше привлекало упорное нежелание старика быть
освещенным солнцем. Генерал даже засопел от раздражения. Варя не сводила
глаз с Звонарева.
Перешли к допросу подсудимых. Прапорщик чуть дрожащим голосом дал
подробные объяснения по всем пунктам. Затем наступила очередь Ривы. Она
сбивчиво начала говорить, что ничего не знает и ни в чем не виновата.
- А ее отец часто бывал у вас? - спросил Азаров, указывая на нищего.
- Не особенно, ему подавали милостыню, кормили и отпускали с миром,
ничего плохой о нем сказать не могу.
- Кто чаще всего посещал вашу квартиру?
- Моряки с различных судов.
- Не вели ли они разговоров на служебные темы?
О положении эскадры, распоряжениях начальства?
- Говорили о своих делах, я в них мало разбираюсь.
- Кто из сухопутных офицеров бывал у вас?
- Поручик Борейко, прапорщик Звонарев... кажется, больше никого.
- Звонарев у вас не ночевал? - в упор спросил Вамензон, краем глаза
поглядывая на Белого.
Варя, Рива и прапорщик одновременно вспыхнули.
- Ни разу!
- Это верно? - обернулся к Звонареву Костенко.
- Подтверждаю своим честным словом, - твердо ответил прапорщик, краснея
еще пуще.
На все обращенные к Куинсан вопросы она односложно отвечала:
- Моя не знай.
Наконец перешли к допросу старика. Он встал и усиленно закланялся,
бормоча что-то невнятное себе под нос. Костенко старался припомнить, где он
видел это лицо.
Внимательно смотрел на старика и генерал Белый.
В руке он держал фотографию. На ней был изображен Танака в полной
парадной форме военного консула.
- Не могу припомнить, где я пилел это лмио, - обратился к Белому
Костенко.
- Сейчас мой садовник скажет дочери, что этот старик - старый генерал
Танака. Я ему не поверил, а теперь и меня берет сомнение-вот фотография, -
признался Белый.
Костенко, в свою очередь, стал разглядывать фотографию. Заметив это,
арестованный отвернулся в сторону, как бы пряча лицо от падающих на него
лучей солнца.
- Поверни-ка его мордой к свету, - приказал Костенко солдатам.
Те без церемонии повернули китайца. Костенко ясно увидел шрам на шее
арестованного. Был этот шрам заметен и на фото.
На лице генерала появилось выражение величайшего изумления. Он даже
привстал со стула и, пристально смотря на старика, заикаясь проговорил:
- Ва... ва... ваше превосходительство, неужели это вы?
Нищий сделал было непонимающее лицо.
- Он! Я тоже его узнала! - сорвалась с места Варя.
Старик мгновенно преобразился. Сразу выпрямившись, сн с приятнейшей
улыбкой вежливо раскланялся с Костенко и Варей.
- Не буду отрицать, это я, - на чистейшем русском языке ответил он.
В комнате произошло движение. Белый вскочил со своего места и громко
вскрикнул:
- Генерал Танака!
- Здравия желаю, ваше превосходительство, - приветствовал его японец.
Коявойные, разинув рты, следили за происходящим. Рива и Звонарев, позабыв
о своих горестях, с изумлением смотрели на своего соселп по скамье
подсудимых. Только Куинсан по-прежнему продолжала сидеть, безучастно смотря
себе под ноги.
- Подать генералу кресло, - первым опомнился Костенко.
Двое жандармских унтер-офицеров со всех ног кинулись исполнять это
распоряжение. Танака, поклонившись, уселся в него с чувством собственного
достоинства.
- В подсудимом мною и генералом Белым опознан генерал-майор императорской
японской армии барон Танака, бывший военный агент во Владивостоке. Прошу это
занести в протокол, - торжественно заявил Костенко, когда общее волнение в
зале несколько улеглось. - Вы подтверждаете это, ваше превосходительство? -
обратился он к японцу.
- Вполне, ваше превосходительство. - И оба генерала церемонно
раскланялись.
- Приступим в таком случае к продолжению судебного заседания.
- Не сочтете ли возможным, ваше превосходительство, сообщить суду, с
какого времени вы, находитесь в Артуре? - задал вопрос Азаров.
- С начала военных действий.
- Чем вы изволили заниматься?
- Выполнял поручения его величества императора
Японии.
- В чем же они состояли?
- В оказании посильной помощи императорской японской армии.
- В какой форме она выразилась?
- К своему великому сожалению, я лишен возможное ги ответить на этот
вопрос.
- Признаете ли вы в таком случае себя виновным в предъявленном вам
обвинении?
- Конечно, нет! Я как солдат обязан выполнять беспрекословно любые
приказания своего божественного императора.
На этом допрос окончился. После речи Азарова и Вениаминова суд удалился
на совещание. Присутствующие в зале офицеры гурьбой столпились около
подсудимых. Белый дружески поздоровался с Танакой.
- Ваша дочь, Василий Федорович, так выросла, что совсем стала невестой, -
проговорил японец, кланяясь издали приветствовавшей его Варе. Затем внимание
Вари вновь перешло к Звонареву. Пробравшись к нему, она шепотом сообщила о
своих переговорах с Костенко и Азаровым.
Суд совещался недолго. Костенко предложил оправдать Звонарева за
недоказанностью обвинения, а остальных приговорить к смертной казни через
повешение.
- Звонарева бы следовало все же для острастки подержать на гауптвахте:
вольнодумен и в бога не верит, - заикнулся было Вамензон.
- Не следует забывать, что он почти родственник
Белого. Генерал по личному почину явился даже на суд, чтобы дать
