показания в его пользу, - напомнил Костенко.
- Из уважения к мнению вашего превосходительства, а также к моему
командиру, я не буду возражать против оправдания прапорщика, - поспешил
согласиться Вамензон.
На этом и порешили.
- Встать, суд идет! - скомандовал дежурный комендант.
Костенко в сопровождении членов суда вошел в помещение. В зале сразу
заволновались.
- "По указу его императорского величества, - начал читать председатель
суда, - порт-артурский военный суд и так далее... признал прапорщика
Звонарева невиновным и постановил из-под стражи освободить".
У Вари вырвался вздох облегчения, и она чуть не запрыгала на месте от
радости, дальнейшее чтение она слушала в пол-уха.
- "Повесить... повесить... повесить", - закончил чтение генерал.
Рива ахнула и потеряла сознание. Звонарев едва успел ее подхватить.
Произошло замешательство.
Куинсан же и Танака сохранили присутствие духа.
- Приговор может быть обжалован генералу Стесселю, которому принадлежит
право конфирмации, - разъяснил Костенко осужденным. - Объявляю заседание
суда закрытым.
- Поздравляю вас, Сергей Владимирович, с освобождением, - с чувством
проговорил Белый.
- И я тоже, - подскочила Варя. - Вы, кажется, и не рады.
- Надо спасти Риву во что бы то ни стало! - вместо ответа проговорил
прапорщик.
- У нее и без вас найдется досгаточно спасителей, - не удержалась Варя.
- Надеюсь, ваше превосходительство не в претензии на нас за несколько
своеобразное проявление гостеприимства, - подошел Костенко к японцу.
- Ни в какой мере, ваше превосходительство! Незваный гость хуже татарина,
по вашей русской пословице, а я как раз и принадлежу к числу таковых.
- Не имеете ли каких-либо пожеланий? Все возможное мною будет исполнено с
величайшей радостью!
- Я тронут любезностью вашего превосходительства!
Единственно, о чем я осмеливаюсь просить, - это о разрешении мне принять
ванну и переодеться. Нельзя ли приобрести хотя бы плохонький костюм? Иначе
боюсь, что в моем рубище я всех перепугаю, когда попаду в царство теней.
- Немедленно распоряжусь о том и другом.
Танака поблагодарил его поклоном.
- Увести подсудимых, за исключением его превосходительства, -
распорядился Костенко.
Уже пришедшую в себя Риву и Куинсан вывели конвойные.
- Я сейчас разыщу Андрюшу и все сообщу ему, - успел предупредить Звонарев
Риву.
Варя издали сердито наблюдала за происходящим.
- Не беспокойтесь. Петр Ерофеич сумеет защитить вашу... приятельницу
лучше любого из ее многочисленных друзей. Прощайте, неблагодарный, -
проговорила Варя и направилась к выходу.
- Ах, да! Я и забыл поблагодарить вас за хлопоты!
- Ваши благодарности можете оставить при себе.
В соседней с залом заседания комнате в ожидании выхода Танаки из ванной,
где его мыл один из вестовых, сидели Костенко, Вамензон и Страшников.
- Танаку я знаю лет десять, с тех пор как он был еще майором во
Владивостоке. Общительный, тактичный, он был принят во многих домах,
особенно военных и морских. Считался ярым русофилом. Бывал в Питере и
Москве. Незадолго до начала войны он был отозван в Японию. Перед отъездом
его чествовали в военном собрании, поднесли даже на память альбом с
фотографиями. И вдруг такая неожиданная и неприятная встреча! - развел
руками Костенко.
- На суде он держался прекрасно, - заметил Вамензон.
Появление японца, чисто вымытого, выбритого, в хорошем суконном костюме,
прервало их разговор.
- С легким паром, ваше превосходительство, - приветствовал его Костенко.
- Не знаю, как мне и благодарить ваше превосходительство за вашу
любезность. Я столько месяцев был принужден вести скотский образ жизни, что
испытал поистине райское блаженство, моясь в ванне.
- Разрешите предложить вам ужин в нашей скромной компании?
- Сочту для себя за высокую честь разделить вашу трапезу.
Страшников отправился отдать нужные распоряжения. Вскоре был накрыт стол
на четыре персоны, появились закуски, хлопнули пробки, завязалась оживленная
беседа, и только стоящий у входной двери часовой с винтовкой нарушал эту
мирную картину.
После ужина Костенко лично отвез в экипаже японца на главную гауптвахту,
при этом их сопровождал эскорт из конных жандармов, но трудно было понять,
то ли ок конвоировал арестованных, то ли составлял почетную охрану.
Караульный начальник штабс-капитан Чиж, до которого уже дошли сведения о
японском генерале, встретил осужденного весьма почтительно и отвел ему
лучшее по мещение в офицерском отделении. Сдав Танаку, Костенко отправился с
докладом на квартиру к Стесселю.
- Так это правда, что пойманный оказался японским генералом? - встретила
его Вера Алексеевна.
- Совершенно верно! Я и прибыл, чтобы лично доложить обо всем
происшедшем.
- Пройдемте в кабинет, там муж и Рейс.
Костенко подробно рассказал о заседании суда.
- Позвольте вам, ваше превосходительство, представить на конфирмацию
приговор, - закончил он свою речь.
Стессель обмакнул было перо, чтобы наложить резолюцию, когда неожиданно
вмешалась Вера Алексеевна:
- Как хочешь, Анатоль, а Танаку расстреливать, а тем более вешать нельзя!
- Это почему?
- Какой же ты непонятливый! Он хоть и японский, но асе же генерал. Что же
получается - солдаты и вдруг станут казнить генерала! Это же прямой подрыв
дисциплины. У них в мыслях не должно быть возможности поднять руку на
генерала. А то сегодня они будут расстреливать Танаку, а завтра додумаются
бог знает до чего.
- Не назначать же для его расстрела офицеров?
- И не надо.
- Что же, по-твоему, надо делать? Не могу же я его помиловать или выслать
к японцам.
- Виктор Александрович, Михаил Николаевич, вы меня понимаете? -
обратилась она к Рейсу и Костенко.
- Вполне! - в один голос ответили оба.
- Вот и прекрасно. А тебе, Анатоль, я потом все подробно объясню.
- Что же мне теперь-то делать? - спросил совсем сбитый с толку Стессель.
- Пиши: "Приговор утверждается. В отношении генерала Танаки смертная
казнь через повешение заменяется расстрелом", - продиктовала Вера
Алексеев"а.
В это время в передней раздался звонок, в дверях кабинета показалась
робкая фигура худощавого священника.
- Мир дому сему! Разрешите войти, - несмело проговорил он.
- Отец Петр! - узнала Вера Алексеевна. - Милости просим.
Священник вошел, перекрестился на икону в углу и затем отвесил всем
поясной поклон.
- Зачем пожаловали, батюшка? - справился Стессель.
- Был я сейчас на главной гауптвахте, хотел напутствовать в лучший мир
осужденных. Двое язычников отвергли меня, третья же, иудеянка, не токмо
просила отпустить грехи ее заблудшей души, но и выразила желание перейти
перед смертью в православие. Поелику стало мне ведомо такое ее желание,
решил я предстательствовать перед вами об отложении ее казни.
- Знаем мы этих жидовок! Когда приспичило, так готова любую веру принять,
чтобы спастись, - злобно бросила генеральша.
- Я ходатайствую не о смягчении участи сей самаритянки, но об отложении
казни на один-два дня, пока она успеет ознакомиться с правилами и догмами
православной церкви.
- Мы допустили в суде и так некоторую натяжку, вынеся ей смертный
приговор. Она, как несовершеннолетняя, казни не подлежит. Поэтому, я думаю,
можно удовлетворить ходатайство его преподобия, - заметил Костенко.
- Это та самая жидовка, что живет в Новом городе, черненькая такая,
хорошенькая? - спросил Стессель.
- Вы, ваше превосходительство, обладаете прекрасной памятью, - заметил
Рейс.
- Особенно на молоденьких девиц, - сердито добавила Вера Алексеевна.
Наступило минутное молчание. Отец Петр в ожидании смотрел то на Стесселя,
то на его жену.
- Вам, батюшка, довольно двух-трех дней? - спросил Рейс.
- Истинно так!
- Я думаю, можно отсрочить казнь. Повесить всегда успеем, - высказала
свое мнение генеральша.
- Что же мне писать? - спросил Стессель.
- "Исполнение приговора в отношении осужденной
Блюм отложить до восприятия ею святого крещения, дабы она предстала перед
престолом всевышнего озаренной светом истинной веры", - продиктовал
Костенко.
- Теперь все? - И Стессель размашисто подписался.
- Анатоль, я хотела бы повидать этого Танаку.
- "Удобно ли это будет?
- Я председательница Порт-артурского благотворительного общества и член
общества Красного Креста. На нашей обязанности лежит забота о пленных.
- Но Танака просто шпион.
- Генерал не может быть шпионом! Он прибыл в Артур с целью военной
разведки. И тебя могли бы таким же образом отправить в Японию.
- Ну, положим, у нас до этого дело не доходит.
- Итак, я еду, а ты как хочешь. По-моему, и тебе следует съездить
повидать его.
- Это будет похоже на визит с моей стороны.
- Я думаю, ваше превосходительство, вы можете побывать на гауптвахте под
видом проверки караула и ознакомления с содержанием арестованных, -
посоветовал Рейс.
- А вы как смотрите, Михаил Николаевич? - обратился Стессель к Костенко.
- С юридической точки зрения вы имеете полное право посетить Танаку.
- Раз так - едем! Эй, кто там! Прикажите заложить экипаж! - крикнул
денщикам генерал.
Через полчаса коляска остановилась перед гауптвахтой. Караульный
начальник Чиж отдал рапорт генералу и провел его в помещение для
арестованных.
- Генерал Танака здесь, - подвел он чету Стессель к одному из карцеров.
Когда дверь отворилась, первой вошла Вера Алексеевна. Танака вскочил и
почтительно приложился к протянутой ему руке.
- Я пришла, чтобы как представительница Красного Креста узнать, не могу
ли я чем-либо облегчить ваши последние часы, - нараспев проговорила
генеральша.
- Весьма тронут вашей любезностью, сударыня! Единственно, что бы я хотел,
- это выкурить хорошую сигару и выпить бокал шампанского за ваше здоровье, -
рассыпался японец, усиленно кланяясь.
- Вашу просьбу легко выполнить. Ты не будешь возражать? - обернулась она
к Стесселю. - Мой муж, - представила она его Танаке.
- Я очень сожалею, что мне пришлось с вами познакомиться в такой
обстановке. Но вы, конечно, как солдат понимаете, что война имеет свои
законы, - извиняющимся тоном произнес Стессель. - Кроме того, я хотел бы
знать ваше мнение, как военного, об обороне Артура.
- Меня все время поражала та энергия, с которой фактически заново
создавалась под вашим мудрым руководством Порт-артурская крепость. Нам
придется принести большие жертвы в борьбе за нее.
Стессель расплылся в приятной улыбке.
- Весьма польщен подобной оценкой своей скромной деятельности. Не имеете
ли вы претензий?
- Конечно, нет. Прошу принять мою глубокую благодарность за тот прием,
который я встретил на суде и после него, - чуть иронически ответил японец.
Затем генеральская чета отбыла.
Дома ее ожидал Рейс уже с готовым приказом о приведении приговора в
исполнение и Сахаров, о чем-то оживленно беседовавший с полковником.
Капитан любезно вызвался доставить Танаке сигары и вино, обещанные Верой
Алексеевной, к которым генеральша добавила еще и конфеты.
- Так вы, Виктор Александрович, озаботитесь, чтобы все было в порядке? -
мимоходом бросила генеральша полковнику.
- Все будет сделано, ваше превосходительство, - почтительно наклонил
голову Рейс.
Приехав на гауптвахту, Сахаров передал японцу привезенное. Танака
пригласил его и Чижа составить ему компанию. Воспользовавшись тем, что
штабс-капитан вышел, Сахаров вручил Танаке небольшой сверток и перекинулся с
ним несколькими короткими фразами.
