Борейко.
- Не смейте обижать Сережу, он славный мальчик и никогда ничего лишнего
себе не позволит.
Вскоре появился и обрадованный Звонарев.
- Переселяйся-ка, брат, из своей комнаты ко мне. Она нужна Ривочке, -
встретил его Борейко.
Появление Ривы на Утесе - внесло оживление в жизнь батареи. Звонарев под
различными предлогами целый день "советовался" с ней. Борейко подсмеивался
над Акинфиевым, предсказывая появление у него неких костных новообразований
на голове.
Жуковокий целыми вечерами рассказывал ей о своей семье. Гудима усиленно
подкручивал усы. Даже Чиж пытался быть элегантным кавалером, но успеха не
имел. Шура, вначале стеснявшаяся присутствия Ривы, быстро сдружилась с ней.
Солдаты на батарее - и те гадали, кто завоюет благосклонность Ривы.
- Не иначе, как прапорщик, - он за нею вовсю ухлестывает, - предрекал
Лебедкин.
- Нет, ребятки, - вмешивался Блохин, - командир женат, у Гудимы - Шурка,
у прапора - Варька, один наш Медведь холостяком ходит. Она ему и достанется,
помяните мое слово, - уверял он.
Но поручик продолжал, к великому огорчению Блохина, относиться к Риве с
чисто дружеской иронией.
Вечером, в день приезда Ривы, Борейко собрал солдат и организовал хоровое
пение. В тихом вечернем воздухе понеслись стройные звуки мощного мужского
хора.
Поручик перекрывал всех своим могучим басом. На небе мерцали по-южному
яркие звезды. В воздухе проносились блестящими точками летающие светлячки, с
берега доносился извечный шум прибоя, да по темной поверхности моря ползали
бледные щупальца прожекторов. И над всем этим лилась широкая русская
песня...
Из-за гор глухо доносилась отдаленная стрельба. Рива сидела как
зачарованная рядом с Жуковским.
- Часто у вас бывают такие прекрасные концерты? - спросила она.
- Почти каждый день. Борис Дмитриевич большой мастак по этой части.
Спокойно текла жизнь на Утесе, и только доносившийся издалека глухой
рокот стрельбы да рассказы о бомбардировках города напоминали о войне,
Семнадцатого июля японцы подошли к крепости и, освоившись с позициями,
двадцать седьмого июля атаковали русских.
Им удалось занять передовые позиции крепости на восточном участке обороны
- хребты Дагушань и Сяогушань. В течение первого и второго августа захватили
они на Западном фронте горы Трехголовую и Передовую. Таким образом, к
трегьему августа на восточном участке они подошли к главной линии обороны и
продвинулись по направлению к основным опорным пунктам Западното
фронта-горам Высокой, Плоской, Дивизионной и Водопроводному редуту. Все это
делало возможным общий штурм крепости.
Утром третьего августа прошел довольно сильный дождь, очистивший и
освеживший воздух. На всем фронте было совершенно тихо. Артиллерия молчала,
и лишь изредка раздавались одиночные ружейные выстрелы. Н русские и японцы
усиленно окапывались на своих позициях
Около десяти часов утра со стороны Волчьих гор появилась группа японских
всадников с большим белым флагом и направилась к передовым позициям
крепости. Выехавшему навстречу офицеру они объяснили, что майор японского
генерального штаба Ямаоки желает передать генералу Стесселю письмо своего
командующего.
- Я прошу вас, господии поручик, немедленно сообщить об этом вашему
генералу, - любезно улыбаясь, проговорил майор.
- Сейчас же дам знать о вашем предложении по телефону в штаб крепости.
Пока же не откажите в любезности подождать здесь. Я прикажу подать сюда чай
и кофе.
Японцы низко кланялись. Вскоре подошли еще офицеры и стрелки, и между
недавними врагами завязалась дружеская беседа. В наскоро разбитой палатке
сервировали стол.
- Должен огорчить доблестных защитников Артура сообщением о гибели
русского крейсера "Рюрик" в морском бою у Корейского пролива первого
августа. Русская эскадра, как и в бою под Шантунгом, сражалась с таким
исключительным мужеством, что адмирал Того счел нужным довести об этом до
сведения нашего имлератора, - сообщил по-русски Ямаоки.
- А где наши суда, не вернувшиеся в Артур? - задали вопрос русские.
Майор так же обстоятельно рассказал о судьбе каждого корабля.
- Как велики ваши потери в этих морских боях?
- У нас их нет, - ответил японец.
Ему не поверили.
Вскоре прибыл начальник штаба Стесселя полковник Рейс. При его появлении
все офицеры вскочили. Ямаоки представился полковнику и передал ему пакеты.
Выпив затем по бокалу вина, русские и японцы разъехались по своим местам.
Через четверть часа перестрелка возобновилась.
Стессель сам вскрыл пакет и начал рассматривать присланные бумаги. Они
были на японском языке, и генерал мог разобрать лишь подписи.
- Генерал барон Ноги и адмирал Того. Интересно, что могут они писать мне?
- Я сейчас переведу, ваше превосходительство, - заторопился Рейс. - Тут
имеется еще пакет морякам и небольшое письмо вашей супруге.
Весть о присылке японского парламентера быстро облетела весь Артур. В
штаб один за другим прибыли Фок, Кондратенко, Смирнов, Белый и адмиралы
князь Ухтомский и Григорович.
- Вот и отлично, - приветствовал их Стессель. - Не надо никого и
созывать. Сейчас же, как только будет сделан перевод, устроим военный совет.
В это время за мужем прислала Вера Алексеевна, которая была весьма
обижена тем, что ее супруг даже не зашел к ней посоветоваться перед
заседанием.
- В чем дело, Анатоль? Зачем ты так спешишь с обсуждением японских
предложений? Сначала мы должны обсудить их в своем кругу, а то этот
полоумный Смирнов начудит вместе с моряками.
Их разговор был прерван приходом Рейса. Полковник почтительно приложился
к ручке генеральши.
- Я хотел передать вам перевод письма барона Ноги.
- О чем же он мне может сообщать? - заинтересовалась Вера Алексеевна. Она
развернула письмо и прочла:
"Миледи! Пользуюсь случаем засвидетельствовать вам мое глубочайшее
почтение и осмеливаюсь приложить к сему чек в десять тысяч долларов на
"Чосен Спеши банк". Означенные деньги прошу вас обратить на дела
благотворительности по вашему усмотрению.
С совершенным почтением ваш пркорный слуга барон Ноги".
- Как же я смогу реализовать это в осажденном Артуре? - проговорила она,
рассматривая чек.
- Осада не может продолжаться вечно. К тому же японцы предлагают сдать
крепость, не ожидая общего штурма.
- Кукиш с маслом увидят они, а не Артур! - вскипел Стессель. - Прочтите
все их послания.
Рейс прочитал:
- "Господину высшему начальнику Российской армии в Порт-Артуре.
Имеем честь представигь следующее: блестящая оборона Порт-Артура
заслужила восхищение всего мира. Однако, будучи окружен с суши и моря
превосходящими силами и без надежды на выручку, он в конце концов не может
не пасть, как бы ни были талантливы военачальники и доблестны русские
солдаты. Наша армия готова к штурму, и, когда эго случится, судьба крепости
будет решена. Поэтому, во избежание лишнего кровопролития, во имя
человечности, мы предлагаем вам начать переговоры о сдаче. В случае вашего
согласия благоволите о том сообщить до десяти часов завтрашнего дня, то есть
семнадцатого августа тридцать седьмого года Мейдзи.
С совершенным почтением.
Генерал барон Ноги, командующий осадной армией, адмирал Того Хейхациро,
командующий блокирующим Порт-Артур флотом".
- Какая наглость! Предлагать сдать крепость за десять тысяч долларов, -
возмутилась генеральша.
- Я им пошлю кукиш. Прикажу срисовать со своей руки и отправлю, -
решительно заявил Стессель. - Что они еще нам пишут?
- Предлагают выпустить из крепости женщин, детей, иностранцев и
священников до двух часов завтрашнего дня.
- Женщины нам нужны в госпиталях, так же как и священники, без матерей
детвору не отправишь, иностранцы же могут разболтать наши секреты.
Следовательно, и это предложение неприемлемо, - решила за мужа Вера
Алексеевна.
- Но зато мы избавимся от лишних ртов, - заикнулся было генерал.
- Подумаешь, много осталось здесь: женщин - чтото около трехсот, детей
полсотни, священников человек двадцать да десяток-другой иностранцев. Лучше
бы ты отправил из Артура Смирнова и его прихвостней вместе с адмиралами.
- Вы как смотрите, Виктор Александрович? - обернулся Стессель к своему
начальнику штаба.
- Как всегда, преклоняюсь перед умом глубокоуважаемой Веры Алексеевны и
присоединяюсь к ее мнению, - расшаркался полковник.
На этом семейный совет окончился.
Через четверть часа Стессель громко зачитал на заседании полученные от
японцев бумаги, благоразумно умолчав о письме к своей супруге.
- Я пошлю в ответ японцам фигу, срисованную с моей руки, - закончил он
свою речь.
- Как? Что? - удивленно спросило несколько человек.
- Пошлю вот эту самую дулю. - И генерал протянул вперед кукиш.
- Вы это серьезно? - спросил Ухтомский.
- Если ваше сиятельство привыкли у себя заниматься шутками на
броненосцах, то здесь, в штабе, я это делать никому не разрешаю.
- В таком случае, как старший в Артуре морской начальник, протестую
против ответа подобного рода.
- Советую вам оставить протесты при себе, а то я не постесняюсь вас
отправить к японцам.
- Ответ, предложенный начальником района, я считаю недостойным русского
генерала, - проговорил Смирнов.
- Что же, по-вашему, я должен начать переговоры о сдаче? Предупреждаю,
что каждый, кто только посмеет об этом заикнуться, будет мною немедленно
повешен, невзирая на чины и занимаемое положение! - стукнул генерал кулаком
по столу.
- Едва ли япснцы поймут жест вашего превосходительства, - заметил
Кондратенко. - Кукиш обозначает у японцев совсем не то, что у русских.
- А что именно?
- Так у них продажные женщины приглашают к себе мужчин.
Присутствующие постарались скрыть улыбки.
- В таком случае мы поясним, что это обозначает по-русски, - продолжал
настаивать несколько смущенный Стессель.
- Не поймут и над тобой же будут смеяться, - ответил Фок. - Лучше,
по-моему, ответить кратко: "Честь и достоинство России не могут допустить
мысли о сдаче крепости, пока не исчерпаны все возможности обороны".
- Конец надо выбросить, - посоветовал Кондратенко. - В та-ком виде наш
ответ как бы подает японцам надежду, что все же впоследствии Артур может
быть сдан.
Стессель согласился с этим, и текст ответа был принят с поправкой
Кондратенко.
- Теперь второй вопрос-выпускать ли из крепости женщин и детей? - спросил
начальник укрепленного района.
Голоса разделились. Одни были за удаление женщин, другие против.
- Я тоже против, - заявил Стессель и повторил доводы своей жены.
Его неожиданно поддержал Смирнов.
- Дух защитников крепости будет подорван разлукой со своими семьями, -
сказал он.
Фок многозначительно покрутил пальцем около своего лба, но не возражал.
Второе предложение японцев тоже было отклонено.
- Поручим полковнику Рейсу составить ответ и затем, переведя его на
английский язык, завтра с ординарцем отправим к японцам, - закрыл собрание
Стессель.
Вечером того же дня в будуаре Веры Алексеевны собрались Рейс, Фок и
Сахаров. Обсуждался вопрос, как поступить с полученным чеком.
- Слишком малая сумма, чтобы ее принимать. Мы, слава богу, сейчас
стараниями полицмейстера вполне обеспечены деньгами.
- Зато ко мне каждый день поступают жалобы на его незаконные действия, -
сообщил Рейс.
- И что вы с ними делаете? - поинтересовался Фок.
- Отправляю ему же для расследования. Обычно после этого повторных жалоб
не бывает.
- Остроумно, - одобрила генеральша.
- Какую бы вы сумму считали достаточной для нужд благотворительного
