зубах соломинкой.
- А если пойдет дождь... - нерешительно сказал Джоди.
- Нет, сегодня вряд ли. Выдождило как следует. Билли подтянул
рукава и щелкнул резинками. - А если пойдет, от маленького дождя лошади
худа не будет.
- Все-таки, если пойдет, поставь его в стойло. Хорошо, Билли? Я
боюсь, вдруг он простудится, тогда нельзя будет выехать на нем в
праздник.
- Что ж, ладно. Если не задержимся там, я за ним присмотрю. Да
нет, сегодня дождя не будет.
И Джоди ушел в школу, оставив Габилана в загоне.
Билли Бак ошибался редко. Это было несвойственно ему. Но в этот
день он ошибся, потому что вскоре после полудня над холмами собрались
тучи, и полил дождь. Джоди слышал, как первые дождевые капли застучали
по школьной крыше. Он хотел было поднять руку, отпроситься в уборную, а
очутившись на свободе, ринуться домой и отвести пони в стойло.
Наказание не заставило бы себя ждать ни в школе, ни дома. И он
отказался от своего плана и успокаивал себя, вспоминая слова Билли, что
от дождя лошади худа не будет. Когда уроки кончились, он побежал домой
сквозь темную пелену дождя. С насыпи по обеим сторонам дороги сбегали
вниз ручейки мутной воды. Холодный, порывистый ветер гнал перед собой
косые струи. Джоди трусил домой, шлепая по размытому гравию дороги.
С вершины холма он увидел в загоне жалко понурившегося Габилана.
Его потемневшая до черноты шерсть была исполосована дождевыми струями.
Он стоял, опустив голову, повернувшись задом к дождю и ветру. Джоди во
весь дух сбежал с холма, распахнул двери конюшни и, ухватив промокшего
пони за челку, ввел его в стойло. Потом он отыскал мешок и протер им
мокрую спину, ноги и лодыжки Габилана. Габилан терпеливо сносил все
это, но по телу его, словно порывы ветра, пробегала дрожь.
Вытерев пони по возможности досуха, Джоди сбегал домой, принес в
конюшню ведро горячей воды и засыпал туда овса. Габилан не очень
проголодался. Он лениво цедил горячее месиво и все еще вздрагивал. От
его влажной спины поднимался пар.
Было уже почти темно, когда Билли Бак и Карл Тифлин вернулись
домой.
- Мы думали переждать у Вена Херча, а дождь заладил чуть не на
весь день, - пояснил Карл Тифлин.
Джоди укоризненно посмотрел на Билли Бака, и Билли почувствовал
свою вину.
- Ты же сказал, что дождя не будет, - упрекнул его Джоди.
Билли отвел глаза в сторону.
- Такое уж время года, не угадаешь, - сказал он, но его оправдание
прозвучало малоубедительно, и Билли сам знал это.
- Пони промок, прямо до костей промок.
- Ты его вытер?
- Да, растер мешком и засыпал овса в горячую воду.
Билли одобрительно кивнул.
- Как ты думаешь, Билли, он простудился?
- От такого дождя худа не будет, - успокоил его Билли.
Отец Джоди вмешался в их разговор и прочел мальчику нотацию.
- Лошадь, - сказал он, - это тебе не комнатная собачонка. - Карл
Тифлин ненавидел все изнеженное, немощное и с глубочайшим презрением
относился к чужой беспомощности.
Мать Джоди подала на стол блюдо с жареной говядиной, отварную
картошку и тыкву, и комнату заволокло паром. Сели ужинать. Карл Тифлин
продолжал ворчать по адресу тех, кто нянчится с животными и с людьми и
делает из них каких-то неженок.
Билли Бак все еще не мог пережить свой промах.
- Ты покрыл его попоной? - спросил он.
- Нет, мешками. Попоны я не нашел.
- После ужина пойдем туда вместе, накроем его попоной.
У Билли немного отлегло от сердца. Когда отец Джоди пересел к
камину, а мать занялась посудой. Билли отыскал фонарь и зажег его. Они
с Джоди пошли по грязи к конюшне. Там хорошо пахло, и было темно и чуть
душно. Лошади все еще жевали заданное с вечера сено.
- Держи фонарь, - сказал Билли.
Он пощупал Габилану ноги, провел ладонью по ляжкам, не горячие ли.
Потом прижался щекой к его серому храпу, завернул ему веки, посмотрел
глазные яблоки, посмотрел десны, подняв верхнюю губу, сунул пальцы в
ухо.
- Да, что-то невеселый, - сказал Билли. - Надо его растереть как
следует.
Билли взял мешок и стал сильно растирать Габилану сначала ноги,
потом грудь и холку. Габилан отнесся к этому с какой-то странной
безучастностью. Он терпеливо позволял растирать себя. Кончив
растирание. Билли принес из каретника старую холщовую попону, накинул
ее пони на спину и завязал шнурки у шеи и на груди.
- К утру будет как встрепанный, - сказал Билли.
Когда Джоди вернулся домой, мать подняла голову от посуды и
посмотрела на него.
- Тебе давно пора спать, - сказала она. Потом взяла его за
подбородок своей заскорузлой рукой, откинула ему волосы, спадавшие на
глаза, и сказала: - Не беспокойся ты о своем пони. Он поправится. Билли
все знает лучше любого ветеринара.
До этой минуты Джоди и не подозревал, что мать замечает его
тревогу. Он осторожно увернулся от нее и, опустившись на колени у
камина, стоял там до тех пор, пока ему не начало припекать живот. Он
прожарился как следует и пошел спать, но уснуть сегодня было трудно.
Когда он проснулся, ему показалось, что ночь прошла. В комнате было
темно, хотя окно уже посерело, как это бывает перед рассветом. Он встал
с кровати, разыскал свой комбинезон, сунул на ощупь ногу в штанину, и в
это время в соседней комнате часы пробили два. Джоди положил комбинезон
на стул и снова лег в постель. Когда он проснулся во второй раз, было
уже совсем светло. Впервые в жизни Джоди проспал и не услышал
треугольника. Он вскочил с кровати, оделся наспех и вышел из комнаты,
застегивая на ходу рубашку. Мать проводила его взглядом и снова
спокойно принялась за работу. Глаза у нее стали задумчивые и добрые.
Время от времени она еле заметно улыбалась, но это не меняло выражения
ее глаз.
Джоди побежал к конюшне. Уже на полдороге он услышал те звуки,
которых страшился заранее, - сухой, сиплый лошадиный кашель. Он
припустил быстрее. В конюшне около пони стоял Билли Бак. Билли растирал
ему ноги своими сильными, мускулистыми руками. Он поднял голову и
весело улыбнулся.
- Простыл немножко, - сказал Билли. - Полечим его, и дня через два
все пройдет.
Джоди посмотрел на Габилана. Глаза у него были полузакрыты, веки
припухли и воспалились. В уголках глаз скопился подсохший гной. Уши
разошлись врозь, голова была низко опущена. Джоди поднял руку, но пони
не потянулся к ней. Он кашлянул, подавшись всем станом вперед. Из
ноздрей у него прозрачной струйкой сочилась слизь.
Джоди оглянулся на Билли Бака.
- Он сильно заболел. Билли.
- Я же тебе говорю - простыл немножко, - стоял на своем Билли. -Ты
поди позавтракай и собирайся в школу. Я за ним присмотрю.
- А вдруг у тебя будут другие дела? Вдруг ты уйдешь отсюда?
- Нет, я не уйду. Я его не брошу. Завтра суббота. Завтра сиди
около него хоть весь день.
Билли сделал еще один промах, и это не давало ему покоя. Теперь
пони надо было вылечить во что бы то ни стало.
Джоди вернулся домой и с отсутствующим видом сел за стол. Яичница
и грудинка уже остыли и покрылись салом, но он не заметил этого и съел
свою обычную порцию. Он даже не стал просить, чтобы ему позволили
пропустить уроки в школе. Убирая его тарелку, мать откинула ему волосы
со. лба.
- Билли побудет с твоим пони, - уверенно сказала она.
Он томился в школе, не чая, когда кончатся занятия. Он не мог
ответить ни на один вопрос, не мог прочесть ни одной строчки. Он даже
не решался сказать кому-нибудь, что пони заболел, боясь, как бы
Габилану не стало еще хуже от этого. И когда уроки кончились, побрел
домой, с ужасом думая о том, что его ждет там. Он шел медленно и скоро
отстал от товарищей. Ему хотелось все идти, идти и так никогда и не
приходить на ферму.
Билли был в конюшне, как и обещал, но пони стало хуже. Глаза у
него почти закрылись, дыхание со свистом рвалось из груди, словно
пробиваясь сквозь какую-то пре граду в носу. Часть глазного яблока,
видневшуюся из-под век, затягивала мутная пленка. Пони, вероятно,
ничего не видел теперь. Он фыркал время от времени, но от этого нос ему
закладывало еще больше. Джоди тоскливо смотрел на его шерсть. Она была
взъерошенная и потеряла весь свой глянец. Билля молча стоял около
загородки. Джоди очень не хотелось спрашивать, но он должен был знать
правду.
- Билли, он... он поправится?
Билли сунул руку между перекладинами и пощупал у Габилана под
скулой.
- Потрогай вот здесь, - сказал он и положил пальцы Джоди на
большую опухоль под нижней челюстью Габилана. - Когда она станет еще
больше, я ее вскрою, и ему полегчает.
Джоди быстро отвернулся, потому что ему уже приходилось слышать
про такие опухоли.
- А что с ним?
Билли не хотелось отвечать, но ответить было нужно. Он не мог
совершить ошибку в третий раз.
- Мыт, - коротко сказал Билли. - Но ты не беспокойся. Вылечим. Я
похуже видел, и ничего, выздоравливали. Сейчас надо устроить ему
паровую ванну. Ты мне поможешь.
- Хорошо, - несчастным голосом сказал Джоди. Он пошел следом за
Билли к ларю с овсом и стал смотреть, как Билли готовит мешок для
паровой ванны. Это была длинная холщовая торба с ремешками, которые
застегивались позади ушей. Билли насыпал в торбу на одну треть отрубей
и добавил две пригоршни сухого хмеля. Потом полил все это карболкой и
скипидаром.
- Пока я буду замешивать, ты сбегай домой, принеси котелок
кипятку, - сказал Билли.
Когда Джоди вернулся с котелком горячей воды. Билли застегнул за
ушами у Габилана верхние ремешки торбы и плотно приладил ее. Потом
залил готовую смесь кипятком сквозь небольшое отверстие сбоку. Повалил
сильный пар, и пони отпрянул назад, но испарения проникли ему в нос и в
легкие и мало-помалу прочистили носоглотку. Он шумно вздохнул. Ноги у
него дрожали мелкой дрожью, глаза закрылись от едкого пара. Билли снова
подлил кипятку в торбу и продержал ее еще с четверть часа. Наконец он
поставил котелок на пол и снял торбу с Габилана. Вид у пони сразу стал
лучше. Теперь он дышал свободно, и глаза у него приоткрылись шире.
- Видишь, как помогло! - сказал Билли. - Теперь мы опять накроем
его попоной. Может быть, к утру совсем поправится.
- Я останусь с ним на ночь, - сказал Джоди.
- Нет, это ни к чему. Я принесу свое одеяло и лягу здесь на сене.
Ты с ним завтра побудешь, а если понадобится, сделаешь ему паровую
ванну.
Уже вечерело, когда они пошли домой ужинать. Джоди даже не подумал
о том, что кто-то покормил за него кур и наложил хворосту в ящик. Он
прошел мимо дома к темным зарослям полыни и попил воды из бочки.
Родниковая вода была холодная-холодная, от нее заломило зубы и пробрала
дрожь. Небо над холмами все еще не померкло. Джоди увидел сокола,
который летел так высоко, что лучи заходящего солнца били ему прямо в
грудь, и весь он светился, как искра. Два черных дрозда неслись за ним
следом и, налетая на своего врага, тоже поблескивали в солнечных лучах.
На западе опять собирались тучи.
Пока семья ужинала, отец Джоди не проронил ни слова. Но когда
Билли Бак взял свое одеяло и ушел спать в сарай. Карл Тифлин развел
жаркий огонь в камине и стал рассказывать разные истории. Он рассказал
про дикого человека с лошадиным хвостом и лошадиными ушами, который
бегал везде нагишом; рассказал про полузайцевполукошек, которые водятся
в Моро Кохо и лазают по деревьям за птицами. Он извлек из небытия
знаменитых братьев Максуэлл, которые напали на золотоносную жилу и так
искусно скрыли все ее следы, что потом и сами ничего не могли найти.
