садилось, и их гигантские тени мелькали за ними. На дедушке был черный
костюм из плотной блестящей ткани, высокие ботинки с эластичными
вставками по бокам, к короткому, жесткому воротничку прицеплен черный
галстук. В руке он держал черную шляпу с широкими загнутыми вниз
полями. Седая борода его была коротко подстрижена, а седые брови
нависали над глазами, будто усы. В голубых глазах застыло строгое
веселье. Все лицо и фигура были словно высечены из гранита - само
достоинство, каждое движение казалось чем-то сверхъестественным. Стоит
дедушке остановиться, подумал Джоди, и он превратится в камень, никогда
уже не стронется с места. Ступал он медленно, но твердо. Если шаг
делался, он делался окончательно: если направление было выбрано, тропа
уже никуда не сворачивала, а шаг не убыстрялся и не замедлялся.
Когда Джоди появился из-за поворота, дедушка медленно помахал
шляпой в знак приветствия и воскликнул:
- Это же Джоди! Вышел меня встретить, да?
Джоди бочком приблизился, повернулся и зашагал рядом со стариком,
стараясь не спешить, сам весь напрягся и чуть приволакивал ноги, скребя
каблуками дорогу.
- Да, сэр, - ответил он. - Ваше письмо пришло только сегодня.
- А должно было вчера, - заметил дедушка. - Конечно, вчера. Ну,
как там наши?
- Все хорошо, сэр. - Джоди задумался, потом робко добавил: -Не
хотите завтра пойти поохотиться на мышей, сэр?
- Поохотиться на мышей? - Дедушка хмыкнул. - Неужто ваше поколение
докатилось до того, что охотится на мышей? Понятно, вы новая поросль,
народ хлипковатый, но охотиться на мышей - это уж слишком.
- Нет, сэр. Это просто игра. Убрали скирду сена. Я буду выгонять
из-под земли мышей, собакам на забаву. А вы можете посмотреть или
немножко сено покидать,
Строгие веселые глаза глянули вниз на Джоди.
- Понятно. Значит, есть их ты не собираешься. До этого дело еще не
дошло.
- Их съедят собаки, сэр, - объяснил Джоди. - Наверное, это не то,
что охота на индейцев.
- Пожалуй, хотя потом, когда охотиться на индейцев взялись войска,
принялись убивать детей и поджигать вигвамы, это уже мало отличалось от
твоей мышиной охоты.
Они выбрались на перевал и зашагали в лощину, к ранчо, и солнце
перестало светить им в спины.
- Ты вырос, - сказал дедушка. - По-моему, почти на целый дюйм.
- Больше, - похвастался Джоди.- Мой рост на двери отмечают, я
больше чем на дюйм вырос только со Дня благодарения.
Густым горловым голосом дедушка сказал:
- Должно быть, пьешь воду без меры, вот все и идет в стебель.
Начнешь цвести, тогда и поглядим.
Джоди быстро взглянул на старика - обижаться или нет? - но в
голубых проницательных глазах не было намерения обидеть, как-то
уколоть, поставить на место.
- Можно забить свинью, - предложил Джоди.
- Э, нет! Этого я тебе не позволю. Ты просто хочешь меня потешить.
Сейчас не время колоть свиней, сам знаешь.
- Вы помните Райли, сэр, здорового кабана?
- Да, Райли я помню очень хорошо.
- Так вот, Райли проел дыру в этой самой скирде, она на него
рухнула, и он задохнулся.
- Со свиньями такое бывает, - заметил дедушка.
- Райли был хороший, сэр, для кабана. Я иногда на нем катался, он
мне позволял.
Они уже были почти прямо над домом и услышали, как хлопнула дверь.
На крылечке появилась мать Джоди и приветственно замахала фартуком. А
потом они увидели Карла Тифлина, он шел к дому из конюшни, чтобы
встретить гостя.
Солнце уже не освещало горы. Голубой дымок из трубы их дома
плоскими слоями стлался над лощиной, которая постепенно окрашивалась
багряным цветом. Клубочки облаков, оставленные в покое стихающим
ветром, безмятежно висели в небе.
Из сарая вышел Билли Бак и выплеснул на землю мыльную воду из
таза. Он только что побрился - хотя была середина недели, - потому что
относился к дедушке с огромным почтением, а дедушка говорил: у Билли
есть стержень, а среди нового поколения таких совсем мало. Билли уже
изрядно пожил на свете, но дедушка все считал его молодым парнем. Билли
тоже торопился к дому.
Когда Джоди и дедушка спустились, все трое встречали их перед
воротами двора.
- Здравствуйте, сэр, - сказал Карл. - Мы вас заждались.
Миссис Тифлин поцеловала отца в заросшую щеку и позволила огромной
ручище похлопать себя по плечу. Билли торжественно пожал руку старику,
ухмыляясь под пшеничными усами.
- Я привяжу вашу лошадь, - сказал Билли и увел конягу за собой.
Дедушка посмотрел ему вслед, потом повернулся к остальным и сказал
то, что говорил уже сотню раз:
- Вот это парень так парень! Я знал его отца, старого Бака -
Хвостатого Мула. Уж не знаю, почему его звали Хвостатый Мул, разве
оттого, что он был погонщиком мулов.
Миссис Тифлин пригласила отца в дом.
- Ты надолго? В письме не сказано.
- Не знаю, думал, побуду у вас пару недель. Но у меня никогда не
выходит пробыть столько, сколько задумал.
Вскоре все сидели за покрытым белой клеенкой столом и ужинали. Над
столом висела лампа с жестяным отражателем. За окнами столовой в стекло
негромко стукались большие мотыльки.
Дедушка разрезал кусок мяса на маленькие кусочки и стал тщательно
их жевать.
- Проголодался, - сказал он, - нагулял аппетит в дальней дороге.
Как в старые времена, когда мы ехали на запад. К вечеру от голода
желудки сводило, едва могли дождаться, когда изжарится мясо. Бывало,
вечером я съедал фунтов пять буйволятины.
- В дороге так всегда, - вступил в разговор Билли. - Мой отец был
погонщиком. Мальчонкой я помогал ему. Так мы вдвоем могли смести олений
окорок.
- Я знал твоего отца, Билли, - сказал дедушка. - Такого человека
еще поискать. Его звали Бак - Хвостатый Мул. Уж не знаю, почему, разве
оттого, что он был погонщиком мулов.
- Точно, - согласился Билли. - Было такое дело.
Дедушка отложил нож с вилкой и оглядел стол.
- Помню, однажды у нас кончилось мясо... - голос вдруг стал
чудной, низко-напевный, будто покатился по особому желобку, какой
проточил для него не единожды рассказанный рассказ. - Ни буйвола тебе,
ни антилопы, ни даже кроликов. Даже койота не могли подстрелить наши
охотники. В такое время вожак должен быть начеку. Вожаком был я, вот я
и давай смотреть в оба, знаете, почему? Потому что едва начинается
голод, люди готовы резать быков, которые их же и везут. Представляете?
Да, были случаи, когда люди съедали свой тягловый скот. Начинали с
середины каравана и постепенно подбирались к обоим концам. Напоследок
съедали ведущую пару и коренных лошадей. Вот вожак и должен был их
сдерживать.
Каким-то образом большому мотыльку удалось прорваться в комнату,
он принялся кружить вокруг висячей керосиновой лампы. Билли встал и
попробовал прихлопнуть его двумя руками. Карл, сложив ладонь чашечкой,
поймал мотылька и раздавил. Подошел к окну и выбросил.
- Так вот я и говорю, - продолжил было дедушка, но Карл перебил
его:
- Вы бы еще мяса поели. Мы-то уж готовы взяться за пудинг.
Джоди увидел, как в глазах матери сверкнул гнев. Дедушка поднял
нож и вилку.
- Я и вправду здорово проголодался, - согласился он. - Доскажу
попозже.
После ужина все уселись возле камина в соседней комнате, и Джоди
не сводил глаз с дедушки. Вот они, знакомые признаки. Бородатое лицо
склонилось вперед; из глаз исчезла строгость, они задумчиво смотрели в
огонь; большие костистые пальцы сплелись на черных коленях.
- Уж не помню, - заговорил он, - уж не помню, рассказывал я вам
или нет, как эти ворюги-паюты угнали у нас тридцать пять лошадей.
- Кажется, рассказывали, - перебил его отец. - Это было перед тем,
как вы поднялись к озеру Тахо?
Дедушка быстро повернулся к зятю.
- Верно. Выходит, вы уже про это слышали.
- И не однажды, - безжалостно подтвердил Карл, набегая глаз жены.
Однако ее гневный взгляд он все равно почувствовал и потому добавил: -
Но можно и еще раз послушать.
Дедушка снова посмотрел в огонь. Расплел и сплел пальцы. Джоди
знал, каково ему сейчас, как внутри у него все оборвалось, заволокло
пустотой. Разве не сегодня Джоди назвали шишкой на ровном месте? Что ж,
придется проявить героизм и оправдать эту кличку.
- Расскажите про индейцев, - негромко попросил он.
Глаза дедушки снова построжали.
- Мальчишки любят слушать про индейцев. Индейцы... это была работа
для мужчин, а слушать любят мальчишки. Сейчас что-нибудь вспомню. Я вам
не рассказывал, как я хотел, чтобы в каждой повозке была длинная
железная плита?
Все промолчали, кроме Джоди. Он ответил:
- Нет, не рассказывали.
- В общем, когда на нас нападали индейцы, мы всегда ставили
повозки кругом, а сами отстреливались из-под колес. Вот я и придумал:
если в каждой повозке держать длинную плиту с отверстиями для винтовок,
люди выставят эти плиты за колеса - когда повозки станут кругом, - и
будет надежная защита. Конечно, таскать за собой такую плиту радости
мало, как-никак лишняя тяжесть, но ведь она тебе может жизнь спасти.
Короче, никто из моего каравана на это не согласился. Другие как-то
обходились, вот народ и решил, что им такое мученье тоже ни к чему.
Потом пришлось здорово об этом пожалеть.
Джоди посмотрел на мать и по выражению ее лица понял - она совсем
не слушает. Карл ковырял мозоль на большом пальце, а Билли Бак следил
за пауком на стене.
Голос дедушки снова понизился, потек по проторенному для рассказов
желобку. Джоди заранее знал, какие именно слова будут сказаны. Рассказ
разворачивался с монотонным жужжаньем, становился более оживленным в
момент нападения индейцев, звучал на грустной ноте, когда речь шла о
раненых, наливался траурной печалью на похоронах среди великих равнин.
Джоди сидел и молча внимал дедушке. Строгие голубые глаза старика
смотрели как-то отстраненно. Могло показаться, что его самого не очень
интересует собственный рассказ.
Когда он кончил говорить, когда была выдержана вежливая пауза,
Билли Бак поднялся, размял ноги и поддернул штаны.
- Пожалуй, пора на боковую, - сказал он. Потом повернулся к
дедушке. - У меня в сарае есть старый пороховой рог и капсюльный
пистолет. Я вам их раньше показывал?
Дедушка медленно кивнул.
- Да, Билли, по-моему, показывал. У меня был пистолет вроде этого,
когда я вел людей на запад.- Билли вежливо выслушал эту короткую
тираду, потом сказал:
- Спокойной ночи, - и вышел из дому.
Карл Тифлин попытался завязать разговор.
- А что, как сейчас земля между Монтереем и нашими краями? Я
слышал, сильно высохла?
- Высохла, - подтвердил дедушка. - В Лагуна-Секани капли воды. Но
с восемьдесят первым годом не сравнить. Тогда вся земля иссохлась в
пыль, а в шестьдесят первом все койоты вообще подохли с голоду. В этом
году осадков у нас выпало пятнадцать дюймов.
- Да, но все дожди прошли слишком рано. Сейчас дождик не помешал
бы. - Глаза Карла натолкнулись на Джоди. - Не пора ли тебе спать?
Джоди послушно поднялся.
- А можно, я убью мышей под старой скирдой?
- Мышей? А-а! Конечно, хоть всех до единой. Билли сказал, хорошего
сена там уже не осталось.
Джоди украдкой бросил довольный взгляд на дедушку.
- Завтра всех перебью, - сказал он.
Лежа в постели, Джоди размышлял о невероятном мире индейцев и
бизонов, мире, исчезнувшем навсегда. Вот бы пожить в то героическое
время! Но Джоди знал - он скроен не на героический манер. Из живущих
сегодня, кроме разве Билли Бака, едва ли кто способен на подвиги былых
времен. Тогда на земле жили гиганты, бесстрашные люди, люди несгибаемой
