- Да,- сказал мистер Причард.- Пожалуй, вы правы. И адвокаты и
процедура, все это стоит изрядных денег. Наверно, вы правы.- Он
переменил тему.- Когда мы сможем выехать? - спросил он Хуана.
- "Борзой" приходит около десяти. Они привозят обычный груз и
пассажиров. Мы отправляемся в десять тридцать. По расписанию. Подать вам
что-нибудь еще? Еще кофе?
- Еще кофе,- сказал мистер Причард.
Хуан подал ему и посмотрел через окно, как крутятся в воздухе
колеса автобуса. Мистер Причард посмотрел на свои часы.
- У нас еще час,- сказал он.
Из-за угла дома появился высокий сутулый старик. Он ночевал в
постели Прыща. Старик открыл дверь, вошел и сел на табурет. Его тонкая
подагрическая шея была постоянно согнута, так что нос указывал прямо в
землю. Ему было далеко за шестьдесят, и брови у него нависали над
глазами, как у скайтерьера. Длинная верхняя губа с глубокими морщинами
выдавалась вперед, как короткий хоботок тапира. Уголок посередине
казался хватательным органом. Глаза у него были золотисто-желтые, так
что вид он имел свирепый.
- Мне это не Нравится,- начал он без предисловий. Вчера не
понравилось, когда вы сломались, а сегодня еще больше не нравится.
- Я починил задний мост,- сказал Хуан.- Вон крутится.
- Я, кажется, верну билет и поеду обратно в Сан-Исидро на "борзом".
- Это ваше право.
- У меня предчувствие,- сказал старик.- Мне все это не нравится.
Что-то меня предостерегает. Раза два со мной так бывало. Один раз решил
не обращать внимания - и попал в беду.
- Автобус в исправности,- сказал Хуан, слегка повысив от досады
голос.
- Я не про автобус говорю,- сказал старик.- Я здесь живу, я
местный. Земля насквозь промокла. Река Сан-Исидро сейчас поднялась. Вы
знаете, как она разливается. Сразу за Пико Бланке она уходит в каньон
Лоун Пайн, и там большая излучина. Земля не принимает воду, и все до
капли стекает в Сан-Исидро. Сейчас она бушует.
Миссис Причард заметно встревожилась.
- Вы думаете, это опасно? - спросила она.
- Что ты, милая,- сказал мистер Причард.
- У меня предчувствие,- сказал старик.- Старая дорога шла вдоль
излучины и реку не пересекала. Так вот, тридцать лет назад мистер Траск
вылез в начальники дорожного управления. Старая дорога его, видите ли,
не устраивала. Он соорудил два моста - и что он выгадал? Тридцать два
километра он выгадал. Округу это обошлось в двадцать семь тысяч. Мистер
Траск был жулик.
Он повернул согнутую шею и оглядел Причардов.
- Жулик. Его бы на другую работку наладили, да умер три года назад.
Богатым умер. Два его сынка сейчас в Калифорнийском университете, живут
на денежки налогоплательщиков.- Он умолк, и его верхняя губа задвигалась
из стороны в сторону над длинными желтыми зубами.- Настоящего напора эти
мосты не выдержат. Там бетон слабый. Я верну билет и поеду обратно в
Сан-Исидро.
- Позавчера река была в норме,- сказал Хуан. Почти никакого
паводка.
- Не знаете вы эту реку. Она может подняться за два часа. Я видел,
как она разливалась на три четверти километра и по ней плыли курятники и
дохлые коровы. Нет, раз уж у меня предчувствие, я не поеду. Хотя я не
суеверный.
- Вы думаете, мост может провалиться под автобусом?
- Что я думаю - мое дело. А что Траск был жулик - знаю. Оставил
после себя состояние - тридцать шесть тысяч пятьсот долларов. И
сынки-студенты сейчас их тратят,
Хуан вышел из-за стойки к настенному телефону.
- Алло,- сказал он.- Дайте мне станцию обслуживания Брида на
Сан-Хуанской дороге. Номера не знаю. Он подождал немного, потом сказал:
- Алло. Это Чикой с Угла. Как река? У-у, да? Ну, а мост цел? Ага.
Хорошо, ладно, до скорого.- Хуан повесил трубку.- Вода порядком
поднялась,объявил он.- Мост, говорят, цел.
- Когда над каньоном ливень, река может подняться на метр за три
часа. Когда вы туда доберетесь, моста уже может не быть.
Хуан с легким раздражением обернулся к нему.
- Чего вы от меня хотите? Чтобы я не ехал?
- Это дело ваше. А я хочу отдать билет и вернуться в Сан-Исидро.
Дурака валять и в ваших глупостях участвовать не буду. Один раз у меня
было такое предчувствие, я не прислушался - и сломал обе ноги. Нет,
дорогой мой, когда вы вчера сломались, у меня тоже появилось
предчувствие.
- Считайте, что вернули билет,-- сказал Хуан.
- О том и речь, любезный. Вы тут недавно. Вы не знаете того, что я
знаю про Траска. Жалованье полторы тысячи в год, а наследства оставляет
- тридцать шесть с половиной и земли шестьдесят пять гектаров. Видали?
Хуан сказал:
- Хорошо, будет вам место на "борзом".
- Я ведь вам не про Траска историю рассказываю. А говорю, как дело
было. Сами соображайте, что к чему. Тридцать шесть тысяч пятьсот
долларов.
Эрнест Хортон спросил:
- А если его снесет?
- Тогда мы по нему не переедем,- сказал Хуан.
- И что будем делать? Повернем назад?
- Конечно,- сказал Хуан.- Или назад, или перепрыгнем.
Сутулый старик торжествующе улыбнулся слушателям.
- Видите? - сказал он.- Вы сюда вернетесь, а автобуса на Сан-Исидро
уже не будет. Сколько вы здесь просидите? Месяц? Подождете, пока новый
мост построят? А вы знаете, кто теперь начальник дорожного управления?
Студент. Прямо со студенческой скамьи. Книжки, книжки, а опыта никакого.
Ну да, начертить мост он может, а построить? Это мы увидим.
Хуан вдруг рассмеялся. . - Замечательно,- сказал он.- Старый мост
еще не снесло, а вам уже новый не нравится, который не построили.
Старик нагнул больную шею набок:
- Дерзим? - спросил он.
В черных глазах Хуана зажегся тусклый красный огонек.
- Да,- сказал он.- Я посажу вас на "борзой", не беспокойтесь. Нс
хотел бы я вас везти.
- А выкинуть меня не можете, вы - общественный транспорт.
- Ладно,- устало сказал Хуан.- Сам иногда удивляюсь, зачем я держу
автобус. Может быть, скоро с ним развяжусь. Одна морока. Предчувствия у
вас! Чушь!
Бернис внимательно прислушивалась к этому разговору.
- Я в них тоже не верю,- сказала она,- но говорят, в Мексике в это
время года сухо. Как осенью. А дожди там летом.
- Мама,- сказала Милдред,- мистер Чикой знает Мексику. Он там
родился.
- О, в самом деле? Сейчас там сухо, правда?
- Кое-где,- сказал Хуан.- Там, куда вы собираетесь,- наверное. Есть
места, где сухо не бывает.
Мистер Причард откашлялся.
- Мы едем в Мехико и Пуэблу, а потом в Куэрнаваку и Тахко, может
быть, съездим в Акапулько и на вулкан, если все будет хорошо.
- Все будет хорошо,- сказал Хуан.
- Вы знаете эти места? - осведомился мистер Причард.
- Конечно.
- Как там гостиницы?- спросил мистер Причард. Знаете эти туристские
агентства: все у них прекрасно. А как на самом деле?
- Прекрасные,- сказал Хуан, уже улыбаясь.- Роскошные. Каждое утро -
завтрак в постель.
- Извините, если я причинил вам утром неудобства, сказал мистер
Причард.
- Да чего там.- Хуан оперся руками на стойку и заговорил
доверительно.- Иногда просто надоедает. Катаешь на этом проклятом
автобусе взад и вперед, взад и вперед. Иногда кажется, плюнул бы и уехал
в холмы. Я читал про капитана парома в Нью-Йорке - как-то раз он взял
курс в открытое море, и с тех пор о нем не слышали. Может быть, утонул,
а может, причалил к какому-нибудь острову. Я его понимаю.
На шоссе перед закусочной притормозил громадный красный грузовик с
прицепом. Водитель выглянул. Хуан помахал ладонью из стороны в сторону.
Грузовик перешел на вторую скорость, прибавил газу и скрылся.
- Я думал, он заедет,- сказал мистер Причард.
- Он любит пирог с малиной,- сказал Хуан.- Когда у нас есть, он
всегда останавливается. Я ему показал, что нет.
Милдред смотрела на Хуана не отрываясь. Чем-то трогал се этот
смуглый человек со странными теплыми глазами. Ее тянуло к нему. Ей
хотелось привлечь его внимание - особое внимание. Она расправила плечи,
так что грудь приподнялась.
- Почему вы уехали из Мексики? - спросила она и сняла очки, чтобы
он увидел ее без очков, когда будет отвечать. Она облокотилась на стол,
поднесла указательный палец к наружному углу глаза и оттянула его к
виску. Так глаз видел лучше. Она могла яснее разглядеть лицо. Кроме
того, это придавало глазу томную миндалевидность, а глаза у нее были
красивые.
- Не знаю, почему я уехал,- сказал ей Хуан. Его теплый взгляд будто
окутывал ее и гладил. Внутри у нее все сладко опустилось. "Да что я, с
ума сошла? - подумала она.- Надо прекратить". Живая и чувственная
картина мелькнула у нее в голове.
Хуан сказал:
- Людям там, если они небогатые, приходится слишком тяжело работать
за маленькие деньги. Это, наверно, главное, почему я уехал.
- Вы очень хорошо говорите по-английски,- сказала Бернис Причард
так, как будто это было комплиментом.
- А что тут такого? Мать была ирландкой. Учился сразу обоим языкам.
- Так вы мексиканский гражданин? - спросил мистер Причард.
- Наверно,- сказал Хуан.- Я этим как-то не интересовался.
- Вам не мешало бы подать прошение о гражданстве,- сказал мистер
Причард.
- Зачем?
- Не помешало бы.
- Правительству это все равно,- ответил Хуан.- Налоги плачу,
призвать меня могут.
- Тем не менее вам бы это не помешало,- сказал мистер Причард.
Взгляд Хуана играл с Милдред, трогал ее грудь, скользил по бедрам.
Он увидел, как она вздохнула и слегка выгнула спину, и где-то на дне его
души шевельнулась ненависть. Не сильная, потому что ее в нем было мало,
но индейская кровь - была, и в сумраке прошлого гнездилась ненависть к
светлым глазам, блондинам. Ненависть, страх перед белой кожей.
Светлоглазые веками забирали лучшие земли, лучших лошадей, лучших
женщин. Хуан ощутил в себе волнение, как слабую еще зарницу; его приятно
согревала мысль, что если бы он захотел, он мог бы взять и скрутить эту
девушку, надругаться над ней. Он мог бы нарушить ее покой, соблазнить и
духовно и физически, а потом прогнать. В нем зашевелилась жестокость, и
он не мешал ей расти. Голос его стал мягче и глубже. Он говорил прямо в
ее фиалковые глаза.
- Моя страна,- сказал он,- хоть я и не живу там, она в моем
сердце.- Про себя засмеялся над этим, но Милдред не смеялась. Она
подалась вперед и оттянула уголки обоих глаз, чтобы лучше видеть его
лицо.
- Я помню всякое,- сказал Хуан.- У нас в городе на площади были
писцы, которые сочиняли бумаги для неграмотных. Они были хорошие люди.
Другими не могли быть. Деревенские их быстро бы раскусили. Они
понятливые, эти крестьяне с гор. Помню, однажды утром, когда я был
мальчишкой, я сидел на скамье. В городе была фиеста в честь святого.
Церковь завалена цветами, стояли лотки со сладостями, чертово колесо и
маленькая карусель. И всю ночь в честь святого пускали ракеты. В парке к
писцу подошел индеец и сказал: "Я прошу тебя написать письмо моему
патрону. Я скажу тебе, что писать, а ты напиши красивыми и хорошими
словами, чтобы он не принял меня за невежу".-"Письмо
длинное?"-спрашивает писец. "Не знаю",- говорит индеец. "Это будет
стоить одно песо", говорит писец. И маленький индеец заплатил ему и
сказал: "Ты напиши моему патрону, что я не могу вернуться в свой город и
на свое поле, потому что я увидел великую красоту и должен остаться.
Напиши ему, что мне очень жаль, я не хочу огорчать его и огорчать моих
друзей, но я не могу вернуться. Я стал другим, и друзья меня не узнают.
На поле я буду тосковать и не буду знать покоя. А друзья от меня
