этим открылась ступня, целая и невредимая, со здоровыми пальцами.
Закинув голову, он ликующе рассмеялся.
- Улавливаете? Пластмасса. Новинка.
Мистер Причард подошел поближе с отвращением на лице.
- Это искусственная раненая нога "Маленького чуда",-объявил
человек. Он вытащил из бокового кармана плоскую коробку и вручил Хуану.-
Вы мне посочувствовали, хочу вам подарить. С наилучшими пожеланиями от
Эрнеста Хортона, представляющего компанию "Маленьксе чудо".- Он
увлеченно затараторил: - Выпускаются трех номиналов - с одним, двумя и
тремя раздробленными пальцами. Та, которую я вам дал,- трехпальцевая,
как у меня. Приложен бинт и пузырек искусственной крови, чтобы повязка
выглядела страшно. Инструкция - внутри. Когда надеваете в первый раз,
надо размочить в теплой водой. Тогда обтягивает, как перчатка, никто не
отличит. Получите массу удовольствия.
Мистер Причард подался к нему. Он уже мысленно: видел, как снимает
носки на правлении. Можно сделать это сразу после мексиканской поездки,
а сперва сочинить какую нибудь историю с бандитами.
- Почем они у вас идут? - спросил он.
- По полтора доллара, но я вообще-то не продаю в розницу,- сказал
Эрнест Хортон.- Торговля хватает сразу все, что я получаю. За две недели
я продал сорок гроссов.
- Ну? -сказал мистер Причард. Глаза у него одобрительно
расширились.
- Не верите - могу показать книжку заказов. Такой ходкой новинки
мне еще не приходилось продавать. "Маленькое чудо" имеет на ней отличную
прибыль.
- Сколько вы накидываете? - поинтересовался мистер Причард.
- Видите ли, если вы не торгуете, я предпочел бы не говорить.
Деловая этика - так?
Мистер Причард кивнул.
- Я бы взял одну для пробы по розничной цене,- сказал он.
- Сейчас, поем и принесу. Готова у вас гренка с маслом?- спросил он
Норму.
- Поспевает,- сказала Норма, виновато ушла за стойку и включила
тостер.
- Понимаете, их успех - на психологии,- торжествующе объяснил
Эрнест.- Искусственные разрезанные пальцы мы производили годами, и они
шли туго, а это... тут психологическая тонкость в том, что вы снимаете
туфлю и носок. Никто не ждет, что вы затеете такую волынку. Тот, кто до
этого додумался, получил очень хороший гонорар.
- Надо полагать, вы тоже имеете с нее неплохой доход,- сказал
мистер Причард с восхищением. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше.
- Не жалуюсь,- сказал Эрнест.- У меня в чемодане еще два-три
образчика, могут вас заинтересовать. Они не для продажи, только для
торговцев, но я их продемонстрирую. Может быть, посмеетесь.
- Я хочу взять полдюжины раненых ног,- сказал мистер Причард.
- Трехпальцевых?
Мистер Причард подумал. Он хотел их подарить, но он не хотел
конкуренции. Чарли Джонсону розыгрыши удавались лучше, чем мистеру
Причарду. Чарли был прирожденный комик.
- Скажем так: одну трехпальцевую, три двухпальцевые и две
однопальцевые. Так, пожалуй, будет в самый раз.
Дождь менялся. Он накатывал тяжелыми косыми водяными обвалами,
которые перемежались коротким капающим затишьем. Хуан пил кофе у окна.
На блюдце перед ним лежала половинка румяного пончика.
- Я думаю, немного поутихнет,- сказал Хуан.- Мне бы еще раз
проверить задний мост, до того как поедем.
- Мне бы кокосового пирога,- сказал Прыщ.
- Не получишь,- сказала Алиса.- Клиентам надо немножко оставить.
- А я, что ли, не клиент?
- Не знаю, получим ли мы сегодня из Сан-Исидро. Надо оставить на
всякий случай.
На самом краю стойки стояла ваза в виде лесенки, и там лежали
конфеты. Прыщ поднялся с табурета и встал перед корзинкой. Он долго
рассматривал яркие палочки, не зная, что выбрать. Наконец взял три
брикета и сунул в карман.
- Одна "Беби Рут", одна "Любовное гнездышко" и одна "Кокосовая
киска",- сказал он.
- "Кокосовая киска" - десять центов. Она с орехами, сказала Алиса.
- Я знаю,- сказал Прыщ.
Алиса достала из-за стойки блокнот.
- Ты забежал вперед жалованья,- сказала она.
ГЛАВА 4
Как только Причарды вышли из спальни. Норма быстро сказала:
- Мне надо немного помыться и причесаться,- и кинулась к двери.
Алиса двинулась за ней по пятам.
- В ванную после меня,- холодно сказала она.
Норма прошла через спальню Чикоев к себе. Она закрыла за собой
дверь и, поскольку ключа не было, заперлась на задвижку, чтобы не
помешали. Ее узкая складная кровать была не застелена, а у стены стоял
большой чемодан Эрнеста с образцами.
Комнатка была тесная. Одну стену занимал низкий комод с тазом и
кувшином; над ним была прибита блестящая шелковая наволочка с бахромой.
Она была розовая, с изображением скрещенных пушек на букете красных роз.
И на ней было напечатано стихотворение "Письмо солдата к матери".
Тебя, о мама, помню в громе битвы,
Меня хранят от пуль твои молитвы.
Когда мы победим врага в борьбе,
Родная мама, я вернусь к тебе.
Норма оглянулась на окно, серое от дождевого света, и, сунув руку
за пазуху, отогнула ворот платья. К изнанке английской булавкой был
приколот ключик. Норма его отколола. Потом выдвинула из-под комода
чемодан и отперла, Сверху лежал глянцевый портрет Кларка Гейбла в
серебряной рамке и с надписью "С наилучшими пожеланиями - Кларк Гейбл".
Портрет, рамка и надпись были куплены в магазине подарков в СанИсидро.
Она торопливо запустила руку на дно чемодана. Пальцы нащупали
квадратную коробочку с кольцами. Норма вытащила ее, сдернула крышку,
увидела, что кольца на месте, и снять спрятала на дно. Потом закрыла и
заперла чемодан, задвинула под комод и снова приколола ключ к изнанке
платья. После этого она выдвинула ящик комода, взяла щетку и гребень и
повернулась к окну. На стене, рядом с красно-зеленой цветастой
кретоновой занавеской, висело зеркало в раме. Норма подошла к нему и
стала смотреть на себя.
Свинцовый свет из окна падал на ее лицо. Она широко раскрыла глаза,
после чего улыбнулась, показав все зубы - жизнерадостно улыбнулась. Она
приподнялась па цыпочки, помахала громадной толпе и опять улыбнулась.
Она провела гребнем по жидким волосам - гребень застрял в завитых
концах, она дернула. Потом взяла из ящика карандаш и подвела тупым
грифелем бесцветные брови; дуги нарисовала покруче, отчего лицо
приобрело удивленное выражение. Потом стала расчесывать волосы щеткой:
десять раз одну сторону, десять раз другую. Причесываясь, она
приподнималась на носки и напрягала мускулы - то на левой ноге, то на
правой,- чтобы развить икры. Этот метод рекомендовала одна кинозвезда,
которая в жизни не делала упражнений, но имела красивые ноги.
Норма бросила взгляд на окно, где свет потускнел еще больше. Не дай
бог подсмотрят этот нелепый танец. Скрытностью Норма превосходила
айсберг. Снаружи виднелась только крохотная часть Нормы. Потому что
несравненно большая, лучшая и прекраснейшая часть Нормы была внутри нее,
защищена и закупорена.
Ручка двери повернулась, и на дверь нажали. Норма напряглась и
оцепенела. Двигалась только одна рука, она лихорадочно стирала брови, от
чего на лбу образовались серые полосы. А в дверь уже стучались.
Стучались легонько и вежливо. Она положила щетку на комод, обдернула
платье и подошла. Вытянула задвижку, приоткрыла дверь. На нее смотрело
лицо Эрнеста Хортона. Его плотные ворсистые усики выгнулись подковкой.
Норма пока не отпускала дверь.
- Вы все были так любезны и прочее,- сказал он. И мне очень
неприятно причинять вам лишнее беспокойство.
Норма слегка расслабилась, но дышала еще тяжеловато. Она открыла
дверь и отступила. Эрнест со смущенной улыбкой вошел в комнату. Он
остановился возле кровати.
- Как же я не заправил койку,- сказал он и, расстелив простыню и
одеяло, принялся сгонять складки.
- Не надо, я сама,- сказала Норма.
- Я вам обещал чаевые, а вы не подождали,- сказал Эрнест.- Но я
приготовил.- Он застелил кровать аккуратно, как будто набил на этом
руку.
- Да я бы сама убрала,- сказала Норма.
- Уже убрал,- ответил он. Он подошел к своему большому чемодану.-
Не возражаете, я открою? Я хочу кое-что вынуть.
- Давайте,- сказала Норма. Глаза ее загорелись любопытством.
Он положил большой чемодан на ее кровать, щелкнул замком и откинул
крышку. В чемодане были чудесные вещи. Тут были картонные трубки и
платки, менявшие цвет. Тут были взрывающиеся сигареты и вонючие
бомбочки. Тут были трубки для чревовещания, и рожки, и карнавальные
бумажные шапки, и флажки, и смешные значки. Были шелковые наволочки
вроде той, что висела над столиком. Эрнест достал шесть искусственных
раненых ног в плоских упаковках, и Норма подошла поближе, чтобы
заглянуть в замечательный чемодан. Взгляд ее привлекли фотографии
киноартистов. Карточки были запрессованы в прозрачный пластик толщиной
не меньше половины сантиметра. И у них было еще одно любопытное
свойство. Они не выглядели плоскими. То ли благодаря хитрому изгибу, то
ли из-за игры преломленного света лица были как бы выпуклые, выходящие
из глубины. Карточки казались трехмерными, а размером были двадцать на
двадцать пять сантиметров.
Сверху улыбался, как живой, Джеймс Стюарт; из-под него высовывался
чей-то краешек - только волосы и часть лба, однако Норма узнала этот лоб
и волосы. Губы у нее разжались, глаза блеснули. Рука потянулась к
чемодану и убрала Джеймса Стюарта прочь. И правда - он, Кларк Гейбл,
глядел на нее, выпуклый, натуральный. У него было серьезное,
сосредоточенное выражение - подбородок вперед, глаза спокойные и
внимательные. Таким на портретах она его не видела. Она глубоко
вздохнула, стараясь, чтобы этого не было слышно. Она вынула карточку из
чемодана, глядя ему в глаза остановившимися расширенными глазами.
Эрнест наблюдал за ней и заметил ее интерес.
- Правда, потрясающе? - сказал он.- Новая идея. Заметили, что они
выпуклые, почти как статуя?
Норма кивнула, онемев.
- Предсказываю,- объявил Эрнест.- Перед всей торговлей ручаюсь. Эта
штучка выметет с рынка все остальные картинки навсегда. Она
кислотоустойчива, влагоустойчива и никогда не желтеет - она вечная. Она
отформована и заплавлена прямо в рамке. Она вечная.
Норма не сводила глаз с портрета. Эрнест хотел забрать его, но ее
пальцы вцепились в карточку, как когти.
- Сколько? - Слово прозвучало как хриплое глубокое рычание.
- Это только образец,- сказал Эрнест.- Чтобы показывать торговцам.
Не для продажи. Их заказывают.
- Сколько? - Ее пальцы побелели от напряжения. Эрнест посмотрел на
нее внимательно. Он увидел, что лицо се застыло, желваки затвердели и
ноздри раздуваются от сдерживаемого дыхания.
Эрнест сказал:
- В розницу они идут по два доллара, но я говорил, что с меня
причитаются хорошие чаевые. Вы больше хотите это, чем чаевые?
Голос Нормы прозвучал хрипло:
- Да.
- Тогда берите.
Белизна медленно сошла с ее пальцев. В глазах светилось торжество.
Она облизнула губы.
- Спасибо,- сказала она.- Спасибо вам.- Она повернула карточку
лицом к себе и прижала к груди. Пластмасса была не холодная, как стекло,
а теплая и нежная на ощупь.
- А я, пожалуй, обойдусь одним образцом,- сказал Эрнест.-
Понимаете, я двигаюсь на юг. В контору вернусь только через полтора
месяца. Две недели решил провести в Лос-Анджелесе. Для моих товаров -
лучше города нет.
