- До завтрака?
- До всего.
Конечно, она не знала про черного быка. Он подошел к настенному
телефону и набрал номер Макалроя - пять цифр,- потом стал обзванивать
его соседей, покуда не ответил Пайндэйл, тремя километрами ниже по
течению.
- Я тоже ему дозванивался,- сказал Пайндэйл.- Его телефон молчит.
Съезжу на лошади, посмотрю, не случилось ли что.
- По-моему, стоит,- сказал Брид.- Утром его новый бык проплыл под
мостом.
Жена посмотрела на него с испугом.
- Уолтер! - вскрикнула она.
- Да, это правда. Не хотел тебя огорчать.
- Уолтер! Боже мой!- сказала миссис Брид.
ГЛАВА 11
Алиса Чикой стояла за сетчатой дверью и глядела, как отъезжает
автобус. Слезы сохли у нее на щеках.
Когда автобус скрылся за углом дома, она перешла к боковому окну,
смотревшему на дорогу. Автобус въехал в полосу солнечного света, засиял
там, а потом пропал из виду. Алиса глубоко, с наслаждением вздохнула. Ее
день! Она одна. Она испытывала блаженное чувство уединенности -
уединенности греховной. Она медленно разгладила платье на боках,
погладила себя по бедрам. Посмотрела на ногти. Нет, это подождет.
Она медленно обвела взглядом закусочную. В воздухе еще стоял запах
табачного дыма. Надо было разделаться с делами, но день принадлежал ей,
и она решила не торопиться. Раньше всего она достала из стенного шкафа
картонную вывеску с большой надписью "Закрыто". Она вышла наружу и
повесила надпись на гвоздь, вбитый в раму сетчатой двери. Потом вошла и
заперла сетчатую дверь на засов. Задвинула внутреннюю дверь и повернула
ключ. После этого обошла все окна, опустила жалюзи и повернула в них
пластины вертикально, чтобы никто не заглянул с улицы. В закусочной
стало темно и совсем тихо. Алиса действовала не спеша. Перемыла и
расставила кофейные чашки, вымыла стойку и столы. Пироги спрятала под
прилавок. Потом взяла из спальни щетку, подмела пол и высыпала грязь,
пыль и окурки в урну. Стойка поблескивала в потемках, чистые крышки
столов белели.
Алиса обошла стойку и села на табурет. Ее день! Она ощущала
дурашливую легкость. "Ну, а почему нет?" - сказала она вслух.- Не так уж
много у меня радостей. Ну ка подай,- сказала она,- подай мне двойное
виски, да поживее".
Она положила руки на стойку и внимательно их оглядела. "Бедные
ручки, испортила вас работа,- прошептала она,- милые ручки". И тут же,
криком: "Да где же, черт, твое виски?" И сама себе ответила: "Сейчас,
мадам, несу, мадам".- "Вот так-то лучше,- сказала Алиса.- Не забывай, с
кем разговариваешь. И не вздумай дерзить, тебе это так не пройдет. Ты у
меня на примете".
"Да, мадам",- ответила она себе. Потом встала и ушла ва стойку.
С дальнего края над самым полом был встроен шкафчик. Алиса
нагнулась, открыла дверцу и не глядя вытащила бутылку виски "Старый
дед". Сняла с полки стакан для воды и отнесла с бутылкой к тому месту,
где стоял ее табурет.
"Пожалуйста, мадам".
"Подай на стол. За кого ты меня принимаешь - я что, за стойкой буду
пить?"
"Нет, мадам".
"Принеси еще стакан. И бутылку холодного пива".
"Слушаюсь, мадам".
Все это она перенесла на стол возле двери и расставила. "Можешь
идти",- сказала она и ответила: "Слушаюсь, мадам".
"Но далеко не уходи, на случай если что-нибудь понадобится".
Наливая себе пиво, она захихикала. Кто-нибудь услышит - подумает,
свихнулась. А что, может, и вправду. Она не скупясь налила виски в
другой стакан. "Алиса,- сказала она,- приготовились, внимание, марш!"
Она повела стаканом и выпила - медленно. Не залпом. Она цедила жгучее
неразбавленное виски, и виски горячо разливалось по языку и под языком и
при медленном глотке щипало нёбо, а потом теплом входило в грудь и
опускалось до живота. Осушив стакан, она не сразу отняла его от губ.
Потом поставила, сказала: "Ах!" и хрипло выдохнула.
В выдохе вернулся нежный запах виски. Теперь она взялась за стакан
с пивом. Она положила ногу на ногу и медленно тянула пиво, пока стакан
не опустел.
"Господи!" - сказала она.
Казалось ей, она никогда не замечала, как уютна и мила ее
закусочная при свете, едва пробивающемся сквозь закрытые жалюзи. Она
услышала грузовик на шоссе и встревожилась. А вдруг кто-то помешает -
испортит ей день. Нет уж, пусть тогда дверь ломают. Она никому не станет
открывать. Она налила на два пальца виски в один стакан и на четыре
пальца пива - в другой. "Муху зашибить - тоже есть много
способов",сказала она и опрокинула стакан с виски, а за ним сразу стакан
с пивом. Ага, это мысль. Получается другой вкус. Разный вкус - смотря
как пить. Почему никто этого не заметил, кроме Алисы? Это стоило бы
записать: "Пьешь по-разному - вкус разный". В правом веке она ощутила
легкое напряжение, а по жилам на руках побежала странная, приятная боль.
"Некогда им замечать,- сказала она с расстановкой. Нет времени".
Она налила полстакана пива и долила доверху виски. "Интересно, а так
кто-нибудь пробовал?"
Металлический держатель для бумажных салфеток стоял напротив и
отражал ее лицо. "Привет, детка",- сказала она. Она повела стаканом, и
он исказился в блестящем металле так же, как ее лицо. "Рванули, детка.
Твое здоровье, детка". И она выпила виски с пивом так, как пьет молоко
одолеваемый жаждой. "Ах ты черт,- сказала она, не так уж плохо. Да.
По-моему, неплохо придумано. Хорошо".
Она повернула держатель с салфетками так, чтобы лучше себя видеть.
Но изгиб металла ломал ее нос сверху и раздувал бульбой на конце. Она
встала, обошла стойку, вынесла из спальни круглое ручное зеркальце и
поставила на стол, прислонив к сахарнице. Потом уселась и скрестила
ноги. "Эй, а ну-ка! Я хочу тебя угостить". Она налила виски в оба
стакана. "Без пива,- сказала она.- Кончилось пиво. Ну, это беда
поправимая".
Она подошла к холодильнику и достала еще бутылку пива. "Вот,
видишь,- сказала она зеркалу,- сперва мы берем виски - не слишком
много... не слишком мало... и добавляем пива, чтобы в самый раз. И
пожалуйста". Она толкнула один стакан к зеркалу, выпила из другого.
"Некоторые люди пить боятся,сказала она.- Не умеют".
"Ах, ты не хочешь? Ну, дело твое. Я тебя пить не заставляю. Но и
пропасть ему не дам". И она выпила из другого стакана. Щеки у нее
пощипывало, как будто прихватило морозом. Она поднесла зеркальце поближе
и посмотрела на себя. Глаза были влажные и блестели. Она откинула
повисшую прядь волос.
"А если хочешь посидеть в свое удовольствие, это не значит, что
можно распускаться". И вдруг перед ней возникло видение, и она опустила
зеркало лицом вниз. Видение налетело внезапно и резко, ошеломив, как
удар. Может быть, из-за того, что она сидела в потемках, Алиса
закричала: "Не хочу об этом думать. Не переношу!"
Но мысль, видение не отступали. Затемненная комната, на белой
кровати - мать, парализованная, неподвижная, немая; ее глаза смотрят
прямо вверх, а потом белая рука поднимается со стеганого одеяла - жестом
отчаяния, прося о помощи. Алиса могла войти украдкой, но как бы тихо она
ни кралась, рука поднималась беспомощно и страшно, и Алиса, подержав ее
немного, ласково опускала и выходила. Всякий раз, переступая порог этой
комнаты, Алиса умоляла руку не подниматься, лежать тихо, замереть, как
все тело.
"Я не хочу об этом думать,- закричала она.- С чего это вылезло?" Ее
рука задрожала, и бутылка звякнула о стакан. Алиса налила чуть не до
краев, выпила, поперхнулась и закашляла так, что едва удержалась от
рвоты. "Это приведет тебя в чувство,- сказала она.- Я хочу думать о
чем-нибудь другом".
Она вообразила себя в постели с Хуаном, но мысль скользнула дальше.
"Я могла бы иметь кого захочу,- похвасталась она.- Сколько их за мной
бегало, ей-богу, а я не больно соглашалась". Губы ее оттопырились в
грязноватой ухмылке. "А может, стоило, пока могла. Сдаю же... Врешь,
гадина,- закричала она,- я сейчас не хуже, чем раньше. Лучше! Кому, на
хрен, нужна костлявая сучка, которая ничего не умеет? Настоящему мужчине
такого даром не надо. Да мне только выйти, они как мухи налетят".
В бутылке оставалось чуть меньше половины. Она немного пролила мимо
и сама над собой засмеялась. "Кажется, я чуть-чуть захмелела",- сказала
она.
В дверь громко постучали, Алиса оцепенела и умолкла. Стук раздался
снова. Мужской голос сказал:
- Никого. Мне показалось, разговаривают.
- А попробуй еще. Может, они в комнатах,- отозвался женский голос.
Алиса тихо взяла зеркальце и посмотрела на себя. Она кивнула
головой и подмигнула себе. Опять постучали.
- Говорю тебе, никого нет.
- Попробуй дверь.
Алиса услышала, как загремела сетчатая дверь.
- Заперто,- сказал мужчина, и женщина ответила!
- Заперто изнутри. Должны быть дома.
Мужчина рассмеялся, и под ногами у него заскрипел гравий.
- Ну, если они дома, значит, им хочется побыть одним. Тебе никогда
не хочется побыть одной, малютка? Со мной, я имею в виду.
- Да ну тебя,- сказала женщина.- Мне хочется бутерброд.
- А с этим придется повременить.
Алиса удивилась, почему не слышала ни автомобиля, ни шагов по
гравию. "Ну, точно, налакалась",- подумала она. Как отъезжает
автомобиль, она прекрасно услышала.
"Прямо не могут, когда что-нибудь не по-ихнему,- сказала
Алиса.Человек хочет отдохнуть денек, в себя прийти, а им вынь да положь
бутерброд".
Она подняла бутылку и, критически прищурясь, посмотрела на просвет.
"Маловато осталось". Ей стало страшно. Вдруг кончится, а ей не хватит?
Но тут же кивнула и улыбнулась себе. В самом заду шкафчика две бутылки
портвейна. Это ее ободрило, она как следует налила в стакан и стала
тянуть. Хуан не любил, когда при нем пили женщины. Он говорил, что у них
лица делаются гнусные и он этого не выносит. Ничего, Алиса ему покажет.
Она отпила из стакана половину и тяжело поднялась.
"Ты постой здесь, подожди меня немного",- вежливо сказала она
стакану. Огибая стойку, она качнулась, и угол ударил ее в бок над самым
бедром. "Этот будет синий с черным",-сказала она. Через спальню она
прошла в ванную.
Она намочила полотенце и стала натирать его мылом, покуда не
образовалась густая паста; потом стала тереть им лицо. Особенно терла
возле носа и маленькую складку под нижней губой. Надела полотенце на
мизинец и повертела в ноздрях, протерла уши. Потом, зажмурясь,
ополоснула лицо водой и посмотрела на себя в зеркало над умывальником.
Лицо показалось ей очень красным, а глаза были слегка воспаленные. Она
долго занималась своим лицом. Намазала кремом; потом стерла его
полотенцем. Посмотрела, нет ли на полотенце грязи,- нашла. Подвела брови
коричневым карандашом. С помадой пришлось повозиться. С нижней губы
кармином заехала на подбородок; пришлось стереть полотенцем и начать
сызнова. Нарисовала губы очень толстыми, потом сложила их и прокатила
друг по дружке; поглядела на зубы и стерла с них помаду полотенцем. Надо
было раньше почистить зубы, а потом браться за помаду. Теперь пудра.
Чтобы лицо было не такое красное. Потом расчесала волосы. Ей никогда не
нравились ее волосы. Попробовала уложить их с шиком, так и этак, и ей
стало надоедать.
В спальне она откопала черную фетровую шляпку с подобием козырька.
Собрала волосы под шляпу и лихо заломила козырек.
"Теперь,- сказала она,- теперь посмотрим, как у женщины делается
гнусное лицо. Пришел бы сейчас Хуан. Подругому запел бы".
В спальне она достала из комода флакон "Беллоджии" и надушила себе
