- Устроюсь на работу, наверно. Официанткой или еще где-нибудь.
Хотелось бы устроиться в кино.
Губы Камиллы растянулись в сухой улыбке.
- Сперва все-таки устройся официанткой,- сказала она.- Кино - лихая
лавочка.
- Вы актриса? - спросила Норма.- Вы похожи на актрису.
- Нет,- сказала Камилла.- Я работаю сестрой. У зубных врачей.
- Вы живете в гостинице или у вас дом, комната?
- Жить мне негде,- сказала Камилла.- До того, как уехала работать в
Чикаго, мы с подругой снимали квартиру.
Взгляд у Нормы оживился.
- Я скопила немного,- сказала она.- Может быть, снимем вместе?
Слушайте, если я устроюсь в ресторан, на еду тратить почти не придется.
И домой могла бы приносить.- Глаза у Нормы разгорелись.- Да ведь если
снимать вдвоем, это не так дорого. И чаевые, наверно, будут.
Камилла расположилась к девушке. Она взглянула на красный нос,
землистые щеки и маленькие бесцветные глаза.
- Посмотрим, как получится,- сказала она.
Норма наклонилась поближе.
- Я знаю, что волосы у вас не крашеные,- сказала она.- Но может, вы
научите, как мне мои подкрасить. А то - как мышь. Прямо мышь.
Камилла рассмеялась.
- Ты бы удивилась, если бы узнала, какие они у меня на самом деле,-
сказала она.- А ну-ка посиди спокойно. Она разглядывала лицо Нормы,
прикидывая, что могут сделать здесь крем, пудра и тушь, пытаясь
представить себе, как будут выглядеть блестящие и завитые волосы, как
увеличит глаза тень на веках, как переиначит рот губная помада. Насчет
красоты Камилла не питала иллюзий. Без грима Лорейн была линялой кошкой
- а вот же обходилась. Поработать над этой девушкой и вселить в нее
немного уверенности - и интересно, и, опять же, напарница будет. И может
быть, даже лучше, чем Лорейн.
- Это надо обдумать,- сказала она.- Красивые здесь места. Хотела бы
я когда-нибудь поселиться за городом. В голове у нее возникла картина,
прообраз того, что у них получится. Норму нужно улучшить. Она будет даже
хорошенькая, если будет за собой следить. А потом Норма познакомится с
парнем и, конечно, приведет домой, чтобы им похвастаться, а парень
станет подкатываться к Камилле, и Норма ее возненавидит. Вот так все и
будет. Так уже бывало. Но какого черта! До тех пор-то им будет хорошо.
Да и предупредить это можно - уходить заранее, когда Норма вздумает
привести его.
Дружелюбное чувство согрело Камиллу.
- Это надо обдумать,- сказала она.
Хуан увидел впереди раздавленного зайца. Многим доставляет
удовольствие переехать какого-нибудь зверька, а Хуан этого не любил. Он
чуть повернул руль, расплющенная тушка прошла промеж колес, и под шиной
не хрупнуло. Он держал скорость чуть-чуть за семьдесят. Большие автобусы
на шоссе часто гнали под сто, Хуану же спешить было некуда. Еще три
километра дорога будет прямой, а потом начнет петлять между круглых
холмов. Хуан снял одну руку с баранки и потянулся.
Пролетавшие телеграфные столбы похлестывали по главам Милдред
Причард. Очки она все же надела. Она следила за лицом Хуана в зеркале. С
ее места оно было видно чуть больше, чем в профиль. Милдред заметила,
что он то и дело поднимает голову - взглянуть на блондинку,- и ее
разбирала злость. Ее до сих пор смущало то, что произошло в закусочной.
Никто об этом, конечно, не знал - разве что Хуан Чикой догадался. Она до
сих пор ощущала тепло и легкий зуд. И в голове крутилась одна и та же
фраза. Не блондинка она, не сестра и никакая не Камилла Дубе. Фраза
выскакивала и выскакивала, раз за разом. Милдред усмехнулась про себя.
"Ага, пытаемся ее истребить,- подумала она.- Какая глупость. Почему не
признаться прямо, что ревную? Я ревную. Хорошо. Ну и что же, меньше я
ревную оттого, что призналась? Нет, не меньше. Но отец из-за нее
выглядит дураком. Хорошо. Не все ли мне равно, дурак он или нет? Нет, не
все равно - когда мы вместе. Стесняюсь перед людьми, что я его дочь, и
только. Нет, это тоже неправда. Не хочу ехать с ним в Мексику. Прямо
слышу все, что он скажет". Ей было неуютно, и тряска тоже не улучшала
самочувствия. "Баскетбол,- подумала она,- это - дело". Она напрягла
мускулы бедер и подумала о стриженном под ежик студенте с инженерного
факультета. Она стала вспоминать их роман.
Мистер Причард уже устал и соскучился. Соскучившись, он бывал
несносен. Он егозил.
- Края, кажется, богатые,- сказал он жене.- Ты знаешь, большую
часть овощей для Соединенных Штатов выращивает Калифорния.- Миссис
Причард уже слышала, как она будет рассказывать дома о путешествии.
"Потом мы ехали и ехали по зеленым полям, поросшим люпином и
маками, прямо как в саду. В каком-то странном местечке к нам подсела
молодая блондинка, и мужчины вели себя нелепо, даже Элиот. Я потом
потешалась над ним неделю". Она напишет об этом в письме. "Но я
совершенно уверена, что это бедное размалеванное создание - милейшее и
очаровательное существо. Она назвалась медицинской сестрой, но я думаю,
что она, вероятно, актриса знаете, на маленькие роли. В Голливуде их
масса. Тридцать восемь тысяч зарегистрированных. У них большое агентство
по найму. Тридцать восемь тысяч". Она слегка кивала головой. Ей хотелось
спать и есть. "Интересно, какие еще нас ждут приключения",- думала она.
Когда миссис Причард погружалась в мечтания, от мужа это не
ускользало. Они достаточно прожили вместе, поэтому он сразу улавливал,
что жена не слушает его, и обычно продолжал говорить. Он часто уточнял
свои мысли о делах или о политике, излагая их жене, когда она не
слушала. У него была цепкая память на цифры и факты. Он знал, сколько
приблизительно тонн сахарной свеклы производит долина Салинас. Он где-то
прочел об этом и запомнил, хотя цифра была ему совершенно ни к чему. Он
считал, что такие сведения полезны, и никогда не задавался вопросом,
насколько они полезны и почему. Но сейчас его не тянуло к положительным
знаниям. Мощный магнит воздействовал на него сзади. Хотелось обернуться
и поглядеть на блондинку. Хотелось сидеть там, откуда ее видно. Позади
находились Хортон и Прыщ. Нельзя же просто сесть напротив и глазеть на
нее.
Миссис Причард спросила:
- Сколько ей, по-твоему, лет?
Вопрос ошеломил его, потому что он размышлял как раз о том же.
- Кому сколько лет? - спросил он.
- Этой молодой женщине. Молодой блондинке.
- А-а, ей. Почем я знаю? - Ответ прозвучал так грубо, что жена
немного растерялась и обиделась. Он увидел это и попытался прикрыть
промашку.-Девочки больше понимают про девочек,- сказал он.- Тебе легче
угаДать, чем мне.
- Почему? Нет, не знаю. При такой косметике и крашеных волосах...
трудно сказать. Мне просто интересно. Думаю, что-нибудь от двадцати пяти
до тридцати.
- А я совершенно себе не представляю,- сказал мистер Причард. Он
посмотрел в окно на приближавшиеся холмы. Ладони у него слегка взмокли,
магнит сзади притягивал его. Хотелось оглянуться.- Просто не
представляю,- сказал мистер Причард.- А вот этот молодой, Хортон, меня
заинтересовал. Он молод, у него есть хватка и мысли есть. Нет, этот
человек мне по душе. Знаешь, такому нашлось бы место в нашей
компании.Речь уже шла о коммерции.
Бернис тоже умела оградить себя магическим кругом - материнства
или, скажем, менструации, или темы в этом роде, и ни один мужчина не мог
или не захотел бы вступить внутрь. А у мужа таким магическим кругом была
коммерция. Когда дело касалось коммерции, она не смела к нему
приблизиться. В коммерции она ничего не понимала и не интересовалась ею.
Это была его территория, и жена ее уважала.
- Кажется, приятный молодой человек,- сказала она.- Его речь и
манеры...
- Помилуй, Бернис! - раздраженно перебил он. Коммерция - это не
речь и манеры. Коммерция - это чего ты стоишь в делах. Это самое
демократичное занятие на свете. На что ты годишься в деле - все
остальное не в счет.
Он пытался вспомнить, какие у блондинки губы. Он был убежден, что
женщины с полными губами сладострастны.
- Хотелось бы немного поговорить с Хортоном, пока он здесь,- сказал
мистер Причард.
Бернис знала, что он неспокоен.
- Почему вам не поговорить сейчас? - предложила она.
- Да не знаю. Он сидит с мальчиком.
- Я уверена, что мальчик пересядет, если ты его мило попросишь.Она
была уверена, что любой человек окажет тебе любую услугу, если его мило
попросить. И у нее это действительно получалось. Она обращалась с самыми
нескромными просьбами к незнакомым людям и получала желаемое
исключительно благодаря тому, что обращалась мило. Она просила
посыльного в гостинице отнести ее чемоданы на станцию за четыре квартала
- не брать же такси из-за такого пустяка,- а потом мило благодарила его
и давала десять центов.
Сейчас она знала, что помогает мужу сделать что-то нужное. Что
именно - она не совсем понимала. Ей хотелось вернуться к сочинению
воображаемого письма о путешествии. "Элиот так всем интересуется. Со
всеми подолгу разговаривает. Поэтому, наверно, он столького и добился.
Ему все интересно. И он такой тактичный. Там был мальчик с большими
прыщами, и Элисту не хотелось его беспокоить, но я ему сказала, что надо
только мило попросить. Людям нравится, когда с ними любезны".
Мистер Причард опять чистил ногти золотым инструментом, который
носил на часовой цепочке.
Взгляд Прыща был прикован к затылку Камиллы. Сев, он первым делом
проверил, не видно ли под сиденьем ее ног, хотя бы щиколоток. Время от
времени она поворачивалась к окну, и тогда он видел ее профиль, длинные
начерненные, загнутые ресницы, прямой напудренный нос с чуть
потемневшими от табачного дыма и дорожной пыли ноздрями. Четко
очерченная верхняя губа чуть выдавалась вперед, вспухая тяжелым красным
лепестком, и Прыщ видел над ней зачаточный пушок. Почему-то это его
мучительно возбуждало. Когда ее голова была повернута прямо, он видел в
открывшемся между прядями просвете одно ее ухо. Видел тяжелую мочку и
складку в глубине, где ухо плотно прилегало к голове. Край раковины
заворачивался желобком. Когда он стал смотреть на ее ухо, она, словно
почувствовав его взгляд, вскинула голову и тряхнула волосами, так что
просвет исчез и ухо скрылось. Она достала из сумки гребень, потому что
волосы сдвинулись И открыли глубокий шрам от зажимов под ухом. Прыщ
увидел уродливый шрам впервые. Ему пришлось наклониться в сторону, чтобы
разглядеть, и в груди у него закололо. Он ощутил глубокую и
бессмысленную печаль, но печаль тоже была плотоядной. Он вообразил, как
держит ее голову и гладит пальцем бедный шрам. Он несколько раз
сглотнул.
Камилла тихо сказала Норме:
- А еще там есть маленькая церковь на Вереске. Наверно, самое
красивое кладбище на свете. Знаешь, туда пускают по билетам. Я люблю там
просто гулять. Так красиво, и почти все время играет орган, а кругом
похоронены люди, которых ты видела в кино. Я всегда говорю: вот где я
хотела бы, чтоб меня похоронили.
- Не люблю таких разговоров,- сказала Норма. Плохая примета.
Прыщ рассеянно беседовал с Эрнестом Хортоном об армии.
- Говорят, можно получить специальность и повсюду ездить. Не знаю.
Я записался на радарные курсы. Начинаются со следующей недели, заочные.
По-моему, радар сейчас входит в силу. А в армии можно пройти настоящий
основательный курс радиолокации.
Эрнест сказал:
- Не знаю, как в мирное время. На войне - учись сколько влезет.
- А вы бывали в настоящих боях?
- Побывал, хоть и не напрашивался.
- А где вы служили? - спросил Прыщ.
