рыка.
- Но она же античная! - возмущался Аруэтто, пытаясь вырваться и встать. -
Это чудовище из древнегреческих мифов, и я бы никогда не отважился сам
создать такую!
Зато отважился кто-то другой, и теперь, когда это произошло, Аруэтто просто-
таки жаждал подвергнуть чудище изучению, даже не вспомнив, что это - не
создание его рук, пока химера не оттяпала бы ему голову. Он отчаянно
вырывался, и Мэт поразился, насколько силен этот уже немолодой мужчина. Но
вот ноги Мэта обожгло жарким дыханием, барабанные перепонки чуть не лопнули
от чудовищного рева. Мэт откатился в сторону и прокричал:
Боже мои, какие страсти!
Как спастись нам от напасти?
От когтей и жадной пасти?
Как себя нам упасти?
Пусть зверюга редкой масти,
Не сказавший даже "здрасьте",
Распадается на части,
Чтобы ноги унести.
Щелкнули зубы, и боль пронзила лодыжку. Мэт взвыл и перекатился на спину,
успев увидеть, как со спины химеры взлетел в воздух орел, от задней половины
отделился небольшой дракон, а из передней образовался совсем маленький лев. И
лев, и дракон ревели от боли и бились о стены. Орел оказался умнее: взмыл в
небо и с громким клекотом унесся вдаль.
- У нас всего пара минут, пока они не придут в себя! - прошипел Мэт. -
Тогда будет два чудовища вместо одного. Скорее! Придумывай что-нибудь, чтобы
убить их!
Но Аруэтто совершенно вышел из строя. Он как зачарованный не мог отвести
глаз от зрелища, разыгрывающегося у него в доме.
Мэт развернулся. Мысли его метались, он пытался что-то придумать и вдруг
вспомнил, что львы и драконы - естественные враги.
Но если уж быть честным до конца, то сначала он ощутил страх при виде льва,
крадущегося к нему на полусогнутых лапах и прекращающего рычать, только чтобы
плотоядно облизнуться. Но вот льва разглядел дракон, издал звук, подобный
тому, что издает паровой свисток, и бросился к Мэту, чтобы первым урвать
лакомый кусочек. Они, естественно, налетели друг на дружку. Чешуйчатое плечо
ударилось о лохматое, лев в ярости развернулся к дракону, занес для удара
когтистую лапу и взревел. Однако когти не приносили дракону никакого ощу
тимого вреда, а только царапали бронированную чешую, дракон же обдавал льва
высокооктановым дыханием. Лев взвыл от боли и злости и прыгнул.
Вышло так, что лев приземлился ровнехонько на спину дракона. Рептилия, не
будь дура, тут же перевернулась на спину, но обуглившийся лев успел отскочить
и, вспрыгнув на брюхо дракону, запустил когти в незащищенную чешуйками плоть.
Дракон страшно, душераздирающе закричал и сомкнул зубы на шее льва, после
чего принялся рвать его когтями. Рыча и разрывая друг друга, звери катались
по полу, круша мраморные скамьи и отскакивая от статуй.
- Чародей, останови их! - вскричал Аруэтто. - Они же делают друг другу
больно!
- Мягко сказано. А я-то при чем? У вас гораздо больше опыта в общении с
иллюзиями.
- Да, но не с живыми существами! Останови их! Уничтожь, если нужно, но
прекрати их муки!
- Ну хорошо, - проворчал Мэт.
Он пристально, не мигая, уставился на кровавую сцену, разыгравшуюся прямо
перед ним, потом закрыл глаза, представил ту же самую сцену и добавил
маленький штрих, который запомнил с детства.
Аруэтто радостно воскликнул.
Мэт открыл глаза и увидел желтую колонну, наклоненную под углом и
увенчанную закругленным розовым цилиндром. Эта странная штуковина сновала
туда-сюда над дерущимися чудовищами. Вот она метнулась вправо -и исчезли
голова дракона и спина льва. Обратным ходом она ликвидировала макушку льва и
кончик хвоста дракона. Каждым движением розовый цилиндр удалял все больше и
больше звериных частей, но при этом не отталкивал их друг от друга, а просто
заставлял исчезать. Вот он уничтожил лапы льва и спинные шипы дракона, от них
не осталось и следа. В отдалении послышались рык и шипение, но вот и они
стихли. Мэт закрыл глаза и представил, как желтая колонна исчезает. Аруэтто
издал удивленное восклицание, а Мэт открыл глаза и увидел, как стираются
последние следы его создания. Чуть дольше продержались в воздухе гигантские
буквы и цифра "Номер 2", но вот исчезли и они.
- Восхитительно! - вырвалось у Аруэтто. - Что это было за таинственное
средство, верховный Map?
- Там, откуда я родом, мы называем его ластиком, - ответил Мэт. - Но сейчас
это была всего лишь игра воображения.
- Как и все прочие иллюзии. - Аруэтто наморщил лоб и внимательно посмотрел
на Мэта. - Но кто сотворил химеру?
- Кто-то, кто хочет от тебя избавиться. - Мэт никогда не боялся утверждать
очевидное. Ведь он как-никак в свое время обучал младшекурсников.
- Но кто? Я знаю всех здешних колдунов и чародеев, и мы давным-давно
выяснили наши отношения!
Мэт легко представил себе, как это могло бы происходить: как греческие
воины и рэмские легионеры ученого Аруэтто рубят на куски искусственных
демонов - создания колдуна. Хотелось бы ему при этом присутствовать? А по
жалуй, что и нет. Он и так уже слишком глубоко погрузился в конфликты этого
маленького мира.
- Что ж, если это не кто-то из местных, значит, кто-то новенький.
- Но откуда новенькому знать, что у меня в доме есть атриум? Снаружи его не
видно.
- Подмечено верно, - признался Мэт.-И тут возникает одно весьма мрачное
предположение.
- Какое же?
- Ну... если это не кто-то вновь прибывший и не кто-то из постоянных
обитателей, значит, это кто-то вообще не отсюда.
- Из настоящего мира? - выпучил глаза Аруэтто. - Но кто?
- Тот, кто знает вашу слабость в отношении всего античного, тот, кто за
всем следит на тот случай, если один из пленников вдруг взбунтуется и будет
грозить бедой. Добавим еще вот что: этот кто-то обладает достаточной маги
ческой силой для того, чтобы заглядывать в эту карманную вселенную, и мы
получим...
- Ребозо? - вскричал Аруэтто.
Мэт хмуро кивнул:
- Рад, что не мне пришлось произнести это имя. Раз и вы пришли к такому же
выводу, следовательно, это не плод моих порочных измышлений.
- Конечно, нет! Стоит перечислить доказательства, как вывод становится
очевидным. Но зачем ему понадобилось убивать меня сейчас, когда он по идее
должен быть доволен: я в ссылке... О! О, конечно! Наверное, я превратился в
большую угрозу!
Мэт кивнул.
- Но каким образом?
- Таким, что внезапно у вас появилась возможность вырваться отсюда.
- Но... - Глаза Аруэтто вспыхнули. - Ну конечно! Из-за того, что теперь со
мной здесь ты!
- Верно, - кивнул Мэт. - И если по одиночке каждый из нас особой угрозы не
представляет, то вместе мы - бомба с часовым механизмом.
- Бомба с часовым механизмом? - переспросил Аруэтто. - А что это такое?
- Расскажу, когда будет побольше времени, - ответил Мэт. - Сейчас же,
думаю, лучше направить все наше внимание на то, как вернуться в реальный мир.
Аруэтто с грустью оглянулся на свою виллу.
- Жаль будет покидать это чудесное место.
- Я не собираюсь вас тянуть за собой, - объяснил Мэт. - Если вы хотите
остаться...
- Нет, нет! - Аруэтто в тревоге обернулся к Мэту. - Общество живых,
настоящих людей куда важнее, чем вся эта роскошь. Правда, очень приятно было
бы иметь и то, и другое, но это никогда не удается, и вы это знаете, вер
ховный Маг! Одного можно достичь только ценой другого.
- Да, это так, - негромко проговорил Мэт. - Однако вы достаточно мудры,
чтобы узнать цену, прежде чем купить то или другое. Я знаю множество людей,
которые, получив то, что хотели, вдруг обнаруживали, что потеряли много
больше, но вернуть это было уже нельзя.
- Наверное, это закон возмещения, - заговорщицки улыбнулся Аруэтто. - А я
готов отказаться от этих сокровищ ради того, чтобы обрести свободу.
- А может быть, вам суждено обрести милость короля Бонкорро, - сказал Мэт.
- Может быть, он велит выстроить для вас такую же виллу, и вы сможете нанять
скульпторов, которые изваяют точно такие же статуи.
- О, это, спору нет, было бы чудесно, - вздохнул Аруэтто. - Но вот эти
самые статуи не сможет изваять ни один скульптор такими, какими я их себе
представил, поскольку ни один скульптор не наделен моим разумом, а
обмениваться мыслями, пока мы живы, мы не можем, верховный Маг. Мы вынуждены
делать это с помощью неуклюжей материи слов, передаваемых письменно и устно,
и мириться с их несовершенством.
- Снова возмещение, - кивнул Мэт. - Но может быть, нам что-нибудь такое
удастся придумать, чтобы вы смогли возвращаться сюда время от времени.
- Это было бы приятно, - не слишком восторженно отозвался Аруэтто. - И все
же, как я уже говорил, друг мой, каждый должен в жизни сделать выбор, а я
предпочитаю живых людей безжизненному мрамору, даже не задумываясь,
мгновенно.
- Ну, у меня-то так быстро вряд ли получится, - предупредил Мэт. - Такое
впечатление, что в Латрурии мои заклинания срабатывают не слишком хорошо.
Хотя... здесь я старался, как мог, воздерживаться от волшебства. Может быть,
именно поэтому у меня и не получалось так хорошо, как обычно.
- Ну конечно! - понимающе кивнул Аруэтто. - Ведь ты чародей, преданный Богу
и Добру, твоя магия основана на вере.
Мэт уставился на ученого, пораженный тем, как быстро тот все понял. Однако
тут же встряхнулся и возразил:
- Но мои заклинания работали еще до того, как я уверовал во власть религии
в этом мире.
- Ты мог верить сильнее и крепче, чем сам подозревал об этом, - объяснил
Аруэтто. - И потом, даже если ты, не зная того, верил в Бога всей душой, ты
верил в Добро и Справедливость, в их способность в конце концов
восторжествовать.
- В конце концов, это вы верно подметили.
- Вот-вот, потому-то, как я уже сказал, твое волшебство основано на вере, -
довольно резюмировал Аруэтто. - Но Латрурия - страна, погрязшая в цинизме, в
сомнениях, по меньшей мере относительно силы Добра и Справедливости. Поэтому
твое волшебство там ослабло.
Мэт вздохнул:
- Да, это весьма, весьма логично. Вот был бы тут мой друг Савл - он скептик
от природы. Наверное, его магию латрурийское мировоззрение только усилило бы.
- Он тоже чародей?
На Мэта вдруг повеяло легким ветерком, но он ответил:
- Да, хотя он и в этом сомневается.
- Кто там в чем сомневается? - прозвучал чей-то негромкий и какой-то
хрупкий голос.
Мэт и Аруэтто, как по команде, обернулись. И тут губы Мэта разъехались в
улыбке, и он бросился навстречу кому-то, раскинув руки.
- Савл! Какая потрясающая пунктуальность!
После радостных приветствий и взаимных представлений Мэт попытался
объяснить Аруэтто, почему на Савле варварские пастушьи штаны и короткая
туника, и почему туника заправлена в штаны, а не навыпуск, и почему на нем на
ездничьи сапоги, хотя верхом он ездит крайне редко.
- А он любопытный, а? - спросил Савл.
- Он ученый. - Мэт пожал плечами и принялся втолковывать другу, чем вызвано
удивление Аруэтто, а потом пояснять Аруэтто, почему Савл так одевался -
только в синее и голубое. На Савле была светло-голубая рубашка и темно-синие
штаны. От Мэта не укрылась, что рубаха сшита из домотканого холста, а вовсе
не из той ткани, из которой кроили мужские рубахи в двадцатом веке. А штаны
уж точно пошиты из ткани, сотканной в монастыре, а не из джинсовки... Синий
цвет штанов получился явно не в результате окраски индиго и многократной
стирки. Нет, ткань окрашена каким-то местным красителем, и все же Мэт
вынужден был восхититься мастерством Анжелики, которой удалось так здорово
воспроизвести синие джинсы и рубаху из "дерюжки" в средневековых условиях...
Мэта так и подмывало поинтересоваться, с чего это она так расстаралась, но он
не стал спрашивать - он хорошо знал Савла.
Затем они перешли к более серьезным разговорам.
- Орто Откровенный узнал, что ты попал в беду, - сообщил Савл.
