оно сверкнуло под луной. - Тогда нет проблем. Я вынужден был защищаться. Он
пытался убить меня - вот это точно.
- Я видел, как тот человек выхватил нож, - подтвердил один из стражников.
- А я видел, как менестрель у него этот нож из руки выбил, - огрызнулся
Ванни. - Прав он или виноват - не нам судить. - Он в упор посмотрел на Мэта.
- Наше дело - доставить тебя к шерифу.
Мэт сам не знал, откуда у него такое чувство, что шериф его и слушать не
станет. Может быть, из-за того, что был упомянут король?
- Тот человек умер сам по себе. У него просто сердце остановилось. Я тут ни
при чем.
Ванни рассмеялся лающим смехом.
- Помер, когда дрался с тобой, а ты и ни при чем? Вот те на!
- Мы - в колдовской стране, - возразил Мэт. - А у вас есть какие-то
сомнения?
Ванни сурово сдвинул брови.
- Молодой король не колдун!
- А какой же магией он тогда владеет? Даже у себя в Меровенсе мы слыхали,
что у него хватает могущества, чтобы защитить себя. А раз ему это удается в
королевстве, которое кишмя кишит безработными и мстительными колдунами,
значит, он кое-что умеет.
- Королевская магия - не твое дело, - грубо сказал Ванни. - Твое дело
королевским законам подчиняться!
-А я им подчиняюсь, - заявил Мэт и понял, что пора вызывать подкрепление. -
Правда, Манни?
- Что верно, то верно, - послышался из мрака раскатистый басок.
- Это кто сказал? - напрягся Ванни.
- Это я сказал, - признался мантикор, вышел на свет, облизнулся и повилял
хвостом.
Лошади дико заржали и попытались встать на дыбы. Некоторым из них это
удалось, и их хозяева гневно заорали, стараясь вернуть лошадей на все четыре.
Большинству из стражников удалось-таки заставить лошадей стоять смирно, но по
их физиономиям было видно, как им этого не хочется.
- Менестрель - уж он-то королевские законы чтит, как никто, - заверил
мантикор бейлифа, снабдив свое свидетельство белозубой ухмылкой.
Ванни довольно долго, выпучив глаза, пялился на чудовище, потом ему наконец
удалось перевести взгляд на Мэта.
- Что ж ты за человек такой, что водишь дружбу с мантикором?
- Да нам просто по пути. Манни мне такой же приятель, как и моему товарищу.
- Тут Мэт так ударил Паскаля по плечу, что тот ахнул и с трудом изобразил
вялую улыбку. Его испуганный взгляд метался между бейлифом и мантикором,
причем настолько равномерно, что Мэт подумал, уж не часовой ли механизм каким-
то образом перекочевал в черепную коробку Паскаля.
- Этому юнцу? - Ванни, не веря своим ушам, вылупился на Паскаля.
Губы молодого человека подрагивали, пытаясь сложиться в усмешку.
- Это... это наш, так сказать... старый друг... семейства.
- У них заклинание передается черед ДНК, - объяснил Мэт.
Ошарашенный взгляд Ванни скользнул с Паскаля на Мэта.
- И ты тоже колдун?
- Нет, - честно признался Мэт. В конце концов, 'Ванни же не спросил у него,
чародей ли он. - Но знаю много всякого.
Ванни снова заставил себя посмотреть прямо в глаза ман-тикору. "Вот ведь
какой храбрец!" - отметил про себя Мэт.
- И тебя действительно звать Манни?
- Да нет, ты что! - сплюнув, ответил мантикор. - Это какой же дурак будет
швыряться своим имечком направо и налево. Тогда же его всякий проходящий мимо
колдун может поработить. Вот так однажды как-то раз проболтался - и предок
вот этого юноши возымел надо мной власть, привязал к себе и всему своему
семейству до конца дней моих - ой, что это я такое говорю, я же бессмертный!
Так что не думай и не надейся, глупый человек, я в твою ловушку не попадусь.
- И мантикор ухмыльнулся. - А вот ты в мою заходи, милости просим!
- Да я так, полюбопытствовал, что ты!
Поразительно, как быстро Ванни перестроился, хотя сидел верхом на коне.
- Скажи-ка, Манни, - вмешался Мэт, - разве ты забыл, что я велел тебе не
есть людей?
- Не забыл, - ответил Манни и на сей раз ухмыльнулся так широко, что просто
удивительно, как это у него башка в пасть не свалилась. - И я очень об этом
скорблю, потому что смертные - это такая вкуснятина!
- Вот я и подумываю, может, снять этот запрет, а?
- Ой, вот бы, правда, снять! - воскликнул Манни и, облизываясь, обвел
взглядом стражей. В глазах его появился голодный блеск.
- А я... я уверен, что ты ни в чем не виноват! - поспешно выпалил Ванни. -
Спасибо, что дал показания, менестрель... дружище. Вернусь к шерифу, все рас
скажу ему... про все твои показания... а они очень даже убедительные.
"Или ты расскажешь про то, какое при мне имеется убедительное чудовище", -
подумал Мэт.
- Что ж, спасибо, бейлиф. А то, честно говоря, ужасно не хотелось
возвращаться в вашу деревню. Совершенно нет времени.
- Ну а мы вернемся. - И Ванни развернул коня. - Эй, стража! По домам!
- Ох, как жалко с вами расставаться! - мурлыкнул Манни.
- Может, еще увидимся, - нервно проговорил Ванни. - Очень приятно было
познакомиться. Я расскажу про тебя своим внукам.
- Вы еще такой молодой, - возразил Мэт, а Манни подпел ему:
- Да-да, молодой, и у тебя еще не может быть внуков!
- Пока их нет, но очень хотелось бы, чтобы были! Прощайте! - крикнул
бейлиф.
Ночная стража удалилась, причем всадники с колоссальным трудом удерживали
лошадей, готовых умчаться к деревне самым быстрым галопом. Мэт успел
расслышать несколько приглушенных фраз.
- С мантикором дружбу водит. Вот это да!
- А так с виду вежливый вообще-то.
- Ага, так с виду-то хлипкий даже.
- Это нечестно. Мало ли у кого какие друзья!
Но вот стражники исчезли в ночи. Мэт обернулся к мантикору:
- Спасибочки, Манни. Намек ты понял замечательно.
- Намек! - вылупил глазищи монстр. - Я все как на духу говорил. А ты нет,
что ли?
Следующий день прошел без происшествий. Мэт и Паскаль присоединились к
новой группе развеселых путников - эта оказалась намного более людной, чем
первая. В ходе непродолжительных расспросов удалось выяснить, что толпа
образовалась из трех-четырех компаний, вышедших из разных деревень с одной
целью - пожить всласть в Венарре. Все смеялись, пели, бурдюки с вином
путешествовали из рук в руки. Мэт гадал, откуда у крестьян деньги на вино.
Это он узнал в следующем придорожном трактире, где хозяин продавал еду чуть
ли не ниже ее настоящей стоимости. На самом деле, даже когда кое-кто из
крестьян покупал у него вино и забывал уплатить, хозяин не напоминал ему об
этом. Все время, пока толпа завтракала, вид у хозяина был напряженный,
нервный. Уходя, Мэт оглянулся и увидел, как тот отирает пот со лба и с
облегченным видом плюхается на скамейку. Мэт мог ему посочувствовать: в толпе
было не меньше пятидесяти человек, причем тридцать молодых и здоровых, -
взбреди им что в голову, они могли бы трактир в щепки разметать. Нечего и
дивиться, что трактирщик старался не испортить с путниками отношения.
Еще Мэт заметил, что прислуживали в трактире только мужчины, и притом видно
было, что они готовы к любым неприятностям. У всех к ремню были приторочены
дубинки. Мэт решил, что хозяин трактира отослал девушек-служанок, а на их
место поставил конюхов да еще крестьян из близлежащей деревеньки, чтобы
побыстрее пропускать идущие по дороге толпы. По меньшей мере раз в день им
приходилось принимать именно таких посетителей. Мэт поразился. Казалось бы,
наоборот - латрурийские традиции требовали, чтобы трактирщик заставил женский
персонал стараться изо всех сил создать у клиентуры хорошее настроение.
Правда, в толпе на сей раз было больше женщин, но все равно...
...Но все равно трактирщик доказал, что поступил мудро, и это
подтвердилось, когда развеселая толпа проходила мимо девушки-крестьянки,
работавшей в поле. Девушка украдкой бросала взгляды на путников. Мэту ка
залось, будто бы он четко видит, что творится в ее душе: девушка гадала, то
ли ей бросить работу и пойти вместе с остальными, то ли делать этого не
стоит... Видимо, она решила, что все-таки не стоит, и парни из толпы
бросились ловить ее. Они носились за ней, словно свора борзых за хорошенькой
ланью, окружили, повалили на землю, а уж то, что они попытались сделать с ней
потом, хорошеньким назвать было никак нельзя.
Попытались - потому что вмешался Мэт и отвлек парней, предлагая им вина,
отпуская шуточки и как бы дружески расталкивая. Между тем Мэт не забывал рас
сказывать девушке, какие радости ее ждут в столице и сколько у нее там будет
отменных кавалеров. Затем он отправил ее домой собирать пожитки, не спросив,
хочет она идти или нет. Обернувшись, об обвел взглядом полукруг озлобленных
парней, небрежно усмехнулся и, положив руку на эфес меча, сказал:
- Ну, ребята, давайте вернемся на дорогу. Захочет - догонит нас.
Парни одарили его такими взглядами, что Мэт сразу же решил ни к одному из
них спиной не поворачиваться. Но парни посмотрели на меч Мэта. убедились, что
пальцы менестреля лежат на грифе лютни, и, подгоняемые дружескими
похлопываниями Мэта по спинам, побрели к дороге. Мэт пел им "Песню
контрабандистов" Киплинга с припевом "Отворачивайтесь к стенке, мимо едут
#.a/.$ ". В конце концов парни разулыбались, хотя и бросали на менестреля
красноречивые взгляды, свидетельствующие о том, что каждый из них с
превеликим удовольствием лицезрел бы Мэта нанизанным на острие его
собственной рапиры, имейся она у него.
Мэт настолько сосредоточился на том, чтобы утихомирить парней, что на время
позабыл, какую силу в этом мире имеют стихи, подкрепленные вдобавок мелодией.
Когда компания вернулась к дороге и нагнала спутников, оказалось, что все
безумно радуются неизвестно откуда свалившимся товарам. Девушки охали и
ахали, разглядывая кружева, мужчины накачивались бренди, и Мэт с превеликой
радостью выслушивал то, как крестьяне восхваляют короля Бонкорро, который и
на расстоянии способен проявить такую неслыханную щедрость. Самому же Мэту
сейчас как-то не хотелось возлагать на себя бремя славы.
Ближе к сумеркам толпа вышла на большой открытый луг, где уже разместились
на ночевку несколько таких же компаний. Местные крестьяне подносили свиней, а
путешественники этих свиней весело жарили на медленном огне. Появились полные
вином бурдюки - тоже подарки от местных, которые всеми силами старались
угодить путникам, лишь бы те не отправились мародерствовать. Путники ели,
пили, веселились, а местные крестьяне бесшумно исчезали в темноте, хотя
некоторые из них оборачивались и бросали завистливые взгляды на чужое
веселье. Мэт на глаз определил: еще два дня, и эти сами зашагают по дороге.
На такой дикой оргии Мэт присутствовал впервые, хотя однажды побывал в
Марди Гра в Новом Орлеане. Царила праздничная атмосфера, запреты полетели по
ветру вместе с отдельными предметами туалета. К своему ужасу, Мэт заметил,
что некоторые парочки укладываются на траву, не испытывая ни малейшей
потребности спрятаться, укрыться от посторонних глаз, - нет, мужчины и
женщины хихикали, опускали грубые шутки и раздевались у всех на глазах.
Но еще больший шок у Мэта вызвало то, что сам он в ужасе от этого. Неужели
в нем еще жив пуританский дух? Или он просто романтик, придерживавшийся
устаревшего убеждения, что секс должен быть каким-то образом связан с
любовью? Нет, он не считал, что любовь надо скрывать, но думал, что сам акт
любви требует интимности и ни в коем случае не должен иметь публичный
характер. Если же он имеет такой характер, то какая уж тут интимность...
И надо думать, Мэт не так уж и ошибался. Он заметил, как одна юная девушка
рыдает на плече у другой, а та ведет ее подальше от людей. Лицо той, которая
не плакала, отражало гнев и сострадание одновременно.
- Прошлой ночью он мне говорил, что любит меня! - всхлипывала девушка. - И
