наяривал вовсю, может, и не слишком музыкально, зато громко. Ну ладно: пока
молодые танцуют, они хотя бы не предаются похоти. Правда, большая часть тан
цевальных па заставляла Мэта засомневаться, что это про-
длится долго. Движения некоторых танцоров были столь призывны, столь
откровенны, что Мэт не выдержал и отвернулся, вдруг поняв, как сильно он
скучает по Алисанде. Покуда он был занят какими-то делами, он не думал о жене
чаще, чем раз два часа, да и то чисто платонически. Но сегодня его работа
вдруг напомнила ему, что он мужчина, и, соответственно, вызвала воспоминания
о жене. Интересно, а что поделывает Паскаль? Да вон он - носится по лугу в
залихватском танце, сопровождая некоторые па движениями бедер. Мэт сомне
вался, что до сегодняшнего вечера Паскаль был знаком с этим танцем, однако он
оказался способным учеником. К тому же плясавшая с ним девушка очень
старательно его учила. Она не такая уж хорошенькая, но была в ней какая-то
верность, что ли. А формы - как раз такие, чтобы утешить отвергнутого кем-то
влюбленного.
Но вот они бросили танец и ушли разгоряченные пляской, но не только пляской
- и вином тоже. Мэт огляделся по сторонам и убедился, что Паскаль и его
партнерша не одиноки в своем начинании. Только час, как село солнце, а
большинство молодежи уже просто-таки с ног валилось, да и те, что были
постарше, с трудом держались на ногах - если держались. Большая их часть
бурно совокуплялась, остальные просто валялись на траве, за версту
распространяя запах пивного перегара. Кусты либо шуршали листвой и качали
"%b* ,(, либо служили приютом для тех, кто опорожнял свой желудок.
Если задуматься, получалось, что трактирщики отдавали пиво чуть ли не
даром, но ведь одеты они были отнюдь не как оборванцы. Мэт попробовал
вспомнить, как выглядели последние трое трактирщиков: да, так и есть - одежда
без единой заплатки из хорошей ткани, а на их женах - дорогие украшения.
Возможно, богатство пришло к ним за счет продажи еды и сдачи комнат, однако
пиво наверняка составляло немаловажную статью их дохода. По местным
стандартам, трактирщики были богачами, но если они и позволяли себе
откупаться спиртным от потенциальных нарушителей спокойствия, то происходило
это не потому, что они постоянно поднимали цены. На самом деле в первом
трактире цены были просто-таки божеские. И если у того трактирщика дела шли
хорошо, то именно потому, что его соседи выпивали громадное количество пива.
Учтя все это, Мэт пришел к выводу: счастье, что в средневековой Европе был
закрыт доступ к наркотикам.
Паскаль снова появился в круге танцующих. Он излишне громко смеялся и
смотрел на свою партнершу с отчаянной решимостью. Похоже было, он решил
пуститься во все тяжкие со всей страстью человека, стремящегося забыться.
- Потанцуй со мной, красавчик менестрель!
Мэт удивленно обернулся. Женщине было под тридцать, она была весьма
привлекательная, с хорошей фигурой.
- О, спасибо, - натянуто улыбнулся Мэт. - Но если менестрель будет
танцевать, кто же будет музыку играть?
- А волынщик на что? - проговорила женщина и шагнула ближе. Ее ресницы
призывно трепетали.
Мэт отреагировал на ее напор так спокойно, что решил, либо он последний
осел, либо у него явный недостаток тестостерона.
- Волынщик устанет.
- А волынка нет, - прошептала женщина и прижалась губами к губам Мэта,
требуя поцелуя.
Ее язык сновал по губам Мэта, и он вдруг к полной для себя неожиданности
разжал губы. Что это - рефлекс? Но тело женщины прижималось к нему, он
чувствовал каждый изгиб ее фигуры и понимал, как давно он не был наедине с
Алисандой.
Воспоминание о жене мгновенно охладило пыл Мэта, и он прервал поцелуй.
Тяжело дыша, он выговорил:
- Благодарю... благодарю вас, барышня, но...
Женщина расхохоталась:
- Барышня?! Вот спасибо-то, господин хороший, только я уж десять лет как
замужем!
Мэт счел за лучшее не спрашивать, вдова ли она. Он смутно догадывался, что
толпа разбрелась и что они стоят почти в полном одиночестве.
- А я женат год и несколько месяцев. Для нас с женой все еще в новинку, мы
с ней как в медовый месяц живем.
- Пройдет несколько лет, - женщина явно знала, что говорила, - и тебе это
так прискучит, а потом ты поймешь, что поцелуйчики да ласки на стороне тебе и
с женой помогут повеселее жить.
Женщина решила продемонстрировать эту истину еще одним поцелуем.
Но на этот раз Мэт был в полной готовности и крепко сжал губы... Но женщина
шла в атаку и не собиралась отступать. Одной рукой она гладила ягодицу Мэта,
другую завела между его ног. Исключительно от изумления он охнул, и поцелуй в
итоге состоялся. Женщина, почувствовав ответ, отстранилась, гортанно
засмеявшись.
- Ага, да не такой уж ты верный муж, каким хочешь казаться. Ну давай же,
красавчик! - И она снова поцеловала его.
Это уже определенно было чересчур. И пусть здоровое молодое тело отвечает
на любое прикосновение, сам Мэт не желал ни на какие прикосновения
реагировать, вот ведь проклятие! Он взял женщину за талию и решительно
отстранил, но она все льнула к нему, вытянув губы в трубочку...
И тут жуткая боль обрушилась на голову Мэта, боль, похожая на стремящуюся к
звездам ракету, - эти звезды вдруг возникли перед глазами Мэта, а все
остальное ушло, стало маленьким, мелким. Как сквозь туман, слышал он, что
&%-i(- снова смеется, чувствовал ее руки. Они шарили по его телу, но на этот
раз в их прикосновениях напрочь отсутствовала любовь -руки искали кошелек.
Вот к женским рукам присоединилась вторая пара рук. Эти руки, решительно
работая, попытались расстегнуть ремень, отстегнуть меч...
А потом в глазах у Мэта прояснилось, и он увидел, как над ним взметнулось
широкое лезвие клинка. Мэт испугался, ему хотелось откатиться в сторону, но
тело не желало его слушаться...
Но тут жуткий рев сотряс его барабанные перепонки. Что-то поддело это под
плечо, и он таки покатился по траве.
Учитывая сложившиеся обстоятельства, Мэт нисколько не возражал.
Рев послышался снова, а потом раздались крики, причем кричала не только
женщина, но и мужчина. И вот удары перестали сыпаться. Наконец Мэту удалось
оторваться от земли. Он отдышался, сумел переговорить с желудком и уговорить
его вернуться на место. Зажмурился, унял внутреннюю дрожь, снова открыл глаза
и увидел... ...огромную стену спутанной шерсти.
Шерсть эта показалась ему несколько знакомой. Он поднял глаза выше, выше,
еще выше... и встретился взглядом с Манни.
- Мне-то ты сказал, что людей кушать нельзя, парень, - пояснил мантикор, -а
им ты этого не говорил!
- Спа... спасибо, Манни, - промямлил Мэт и с трудом сел, пораженный тем,
что этот зверюга когда-то был его врагом. - На этот раз они подобрались
ближе, а?
- Человека победить гораздо проще, - пояснил Манни, - если не дать ему
возможности драться.
- Это точно, - согласился Мэт. - Отвлечь его с помощью похотливой шлюхи и
напасть сзади.
- Вот только эту шлюху сильно обескуражило то, что ты ее совсем не хотел.
Мэт печально усмехнулся:
- Хотя бы ей пришлось потрудиться надо мной, чтоб я не пустил в ход главный
двигатель моего искусства.
Мантикор нахмурился:
- Двигатель? Это ты о чем?
- Да всего-навсего о своей лютне, - вздохнул Мэт. - Но, видимо, в этом мире
она равна смертельному оружию. - Оглядевшись по сторонам, он увидел свой
инструмент, чудом уцелевший. Мэт подобрал лютню, осмотрел - ну разве что пара
царапин. - Надо быть очень осторожным и помнить о том, кто рядом со мной,
когда я пою песни.
- При всем моем уважении, рыцарь-менестрель, - проговорил Манни, - но к
этой, так сказать, встрече привели либо твои слова, либо твои песенки.
- Нет. - Мэт задумчиво уставился на лютню. - Это все проделки того же
самого колдуна, который не первый раз пытается прикончить меня. Но почему?
- А почему бы и нет? - пожал плечами Манни. - Например, мантикору для того,
чтобы кого-то кокнуть, надо всего лишь проголодаться. Надо думать, твоему
врагу и этого не нужно.
- Но неужели я представляю собой такую угрозу? Я один?
- Похоже на то. А тут такое веселье... Все бы так и подумали, что ты убит
из-за того, что кто-то приревновал тебя к своей дамочке?
- Да... если бы кому-то вообще взбрело в голову задуматься об этом, -
пробормотал Мэт. - Да. Идеальное прикрытие для убийства, верно?
- Может быть, и не такое уж идеальное, - со знанием дела возразил мантикор.
- Если бы этим занимался я...
- О да, понимаю, ты бы все обставил куда более профессионально. - Почему-то
Мэту не захотелось вдаваться в детали плана мантикора, каким бы блестящим
этот план ни был. Он, покачиваясь, встал на ноги, пытаясь не обращать
внимания на жгучую боль в голове. - Скажем так, план был не идеальный, но
близкий к тому.
- Не так. Почти близкий к тому.
- Ладно, почти близкий. - Мэт попробовал пройтись. - Но я жив? Спасибо
тебе, Манни.
- Ничего такого, - заверил его мантикор. - Для друга - все что угодно.
- Постараюсь при случае отплатить добром за добро. - Мэт обвел взглядом
+c#, где теперь считанные единицы держались на ногах. - Просто поразительно,
как это прирожденные христиане так старательно нарушают Заповеди!
Мантикор вздрогнул.
- Ну пожалуйста! Если тебе обязательно надо употреблять крепкие словечки...
- Ах да, прости! - извинился Мэт. Он совсем забыл, что чудовище так долго
пребывает во власти злых сил, что любые слова, имеющие отношение к
добродетели, его просто-таки оскорбляют. - Наверное, открыто исповедовать
христи... религию даже при новой власти никто не решается. Наверное, никто и
не пробует.
- Не совсем так. Король Бонкорро известил всех, что не будет наказывать
никого, кто бы кому ни поклонялся.
- А ему никто не верит. Они все думают, что то всего лишь приманка, чтобы
выманить верующих, а потом казнить. Если тебя будут преследовать за веру сто
лет подряд, станешь параноиком. И потом нет никакой уверенности, что в один
прекрасный день Бонкорро не скинут и его место не займет какой-нибудь колдун-
узурпатор, и что с ними будет тогда - с людьми, которые снова начали ходить в
церковь? Но все же людей можно отличить по стилю жизни, по тому, как они
ведут себя.
- Только не при старом короле, - возразил Манни. - Даже если люди втайне
вели себя добропорядочно, они вовсе не хотели, чтоб кто-то об этом знал.
- Нравственность стала делом вкуса, да? А Бонкорро не увидел причин тут что-
то менять.
- Никаких причин, кроме того, чтобы позволить тем людям, кто этого хочет,
быть нравственными. Мэт кивнул.
- Кроме того, нравственные люди не побросали бы жен и детей и не
отправились бы маршевым порядком в Венарру. А дети бы так легко не
взбунтовались против своих нравственных родителей и не убежали бы из дома.
- Вы бы сказали, что это нехорошо, - глубокомысленно изрек Манни. - Жизнь
высоконравственная тут не в чести. Тут никогда и не пахло вашей северянской
воздержанностью. Народ в Древнем Рэме жил жизнью, по вашим меркам, просто-
таки преступной. Их потомки немного присмирели благодаря проповедям
священников, но не так чтобы очень.
- Да, я слыхал про римские оргии, - кивнул Мэт, - но я слышал, что там
присутствовали только те, кто мог себе это позволить.
- Чем скромнее кошелек, тем скромнее грешки, - согласился мантикор. -
Только тот город назывался не Рим, смертный, а Рэм.
- Ах да, я забыл - здесь в схватке победил другой брат.
- "Другой брат"? - удивленно переспросил мантикор. - С какой это стати Рэм
превратился в "другого брата"? Другой - это Ромул!
Мэт собрался было поспорить, рассказать Манни о том, что вся история Ромула
