был донельзя удивленный. Впервые за все время своего знакомства с Мэтом оно
закрыло рот. А потом вид у мантикора стал очень довольный.
- Ой, какая вкуснятинка1 - проурчал он. - Какая часть твоего тела это была,
о чародей?
- Да никакая это не часть моего тела, - ответил Мэт. - Остатки десерта с
ужина двухневной давности. Приберег на всякий случай.
- Вот спасибо тебе! Этого, конечно, маловато будет, чтобы оставить тебя в
живых, но все равно спасибо. Я таких лакомых кусочков в жизни не пробовал.
И мантикор снова стал подкрадываться к Мэту.
- Стоять! - приказал ему Паскаль, выставив руку ладонью вперед, и Мэт дал
ему максимальное число очков за храбрость, но ни одного за ум.
Но потом он назначил себе несколько штрафных очков, поскольку чудовище
мгновенно остановилось, свернулось клубком и потерлось головой о ногу
Паскаля, издавая грохочущий звук, смутно напомнивший Мэту мурлыканье. Юноша
дрожал, но стоял не двигаясь. Не отрывая глаз от чудовища, он спросил у Мэта:
- Где же ты разжился этой сливой?
- Да сразу после ужина, пока вы с Шарлоттой обсуждали ваше будущее, -
ответил Мэт. - А тебе как удалось заставить эту киску повиноваться?
Паскаль опасливо опустил глаза и сказал, пожав плечами:
- Сам не знаю. Наверное, все дело в стихотворении моего деда. Это он первым
приручил этого мантикора, запретил ему есть человечью плоть и красть скот. Но
за это дед давал мантикору по бычку в день или по две овцы, если не было
бычков.
- Вкуснятинка! - На мантикора нахлынули приятные воспоминания, и он
заискивающе глянул на Паскаля. - Так регулярно я прежде никогда не питался. Я
так горевал, когда старик умер, но через день мне захотелось кушать. И все-
таки, храня память о нем, я не стал есть ни скотину, ни людей в окрестностях
его вотчины, я удалился в Латрурию, где и прозябаю до сих пор. Собачья тут у
меня жизнь, молодые люди, вот что я вам скажу, и даже хуже, чем собачья.
Ухватишь где-нибудь мясного - и сматывайся поскорее, пока рыцари или колдуны
не проведали... А то с целым войском крестьян приходится воевать за какую-
нибудь скотинку. Вкусно-то оно вкусно, конечно, а как бока намнут... Вот и
скитаюсь от одного колдуна к другому и питаюсь только зерном да ихними
врагами! Значит, ты, мил человек, пришел, чтобы меня освободить?
Паскаль растерялся, а Мэт прошептал ему на ухо:
- Если скажешь, что это не так, то он должен будет и дальше служить тому
колдуну, который его на меня натравил. И тогда уж точно он сожрет меня с
потрохами. Я, конечно, понимаю, тебе нет до этого дела, но все-таки...
- Но если я его совсем освобожу, он же тогда может напасть на меня, -
прошептал в ответ Паскаль. Но мантикор услышал.
- Никогда! - возмутился он. - Никогда бы я не посмел пожрать плоть и кости
моего повелителя Флериза! Я до сих пор не могу пить его кровь, в чьих бы
жилах она ни текла!
- Наверное, ты действительно очень любил старика? -- заискивающе проговорил
Мэт.
- Очень! Он ведь мог бы меня прикончить, верно? Но он вместо этого меня
приручил. И вдобавок кормил.
Мэт хотел было заметить, что заклинание могло бы и перестать действовать,
как только старик перестал бы кормить мантикора. Голод рушит любые запреты.
Однако он счел за лучшее сейчас об этом не заикаться.
- Что ж, я освобождаю тебя от злых заклятий, - проговорил Паскаль и
опасливо глянул на Мэта. - Но на самом деле я собирался только пройти мимо
тебя, но не хотел брать тебя с собой.
- Я пойду за тобой, куда бы ты ни шел! - заявило чудище, вскочив на ноги. -
Твои дороги станут моими дорогами, а твои враги станут моими обедами!
- Но когда у тебя не будет врагов, тебе придется составлять для него другое
меню, - предостерег Паскаля Мэт.
- Это как же? - возопил в ужасе Паскаль. - У меня нет денег, чтобы покупать
скот, и я не смогу сотворить его!
- О, ты что-нибудь придумаешь! - приободрил друга Мэт и похлопал его по
плечу. - А не придумаешь - я помогу. У меня в кошельке есть несколько
дукатов, не горюй, Паскаль. И потом, никогда не угадаешь, когда и как может
пригодиться злобное чудовище. Да к нам же никто подойти не осмелится!
С этими словами он развернул остолбеневшего Паскаля к тропе, убрал в ножны
меч, и они зашагали к югу. Мантикор отставал от них на несколько ярдов.
- Ты не понимаешь! - прошипел Паскаль Мэту. - У этой зверюги любовь к
человеку связана с любовью пожрать! Если мы его не станем кормить, он будет
питаться первым, что попадется ему на зубок. Я-то уцелею, потому что я кровь
от крови чародей Флериза, но тебе не спастись!
Мэту показалось, что стало прохладнее.
- Значит, ты считаешь, мне стоит посерьезнее отнестись к обещанию кормить
его?
- Да, или придумать, как от него избавиться!
Позади послышалось рычание.
- Осторожно, - выдохнул Мэт. - Похоже, у нашего дружка острый слух. Верное,
Манни?
- Верно, - ответило чудище в полный голос. - Только и имечко же ты мне
придумал - Манни.
- А у тебя есть другое?
- Нет. Со мной вообще никто так, как ты, не разговаривал уже много лет.
Даже чародей Флериз называл меня просто мантикор.
- Ну а Манни - это будет сокращенное от мантикора. Или тебе больше нравится
Тики?
- Уж лучше пусть будет Манни, - поспешно согласилось чудовище.
- Я так и думал.
Мэт посмотрел вперед и увидел на дороге крестьянина.
Тот еле плелся и тащил за собой на веревке дряхлую коровенку с торчащими
ребрами и выступающим хребтом.
- Поглядите-ка, кто к нам идет! Скажи-ка, парень, не продашь ли коровушку?
- Продать?
Парень с готовностью прищурился, но тут увидел мантикора и замер. А
чудовище плотоядно облизнулось.
- Это он на корову облизывается, ты не думай, не на тебя, - поспешно
объяснил парню Мэт. - Ну вот, бери, я даю тебе за нее серебряный пенни.
Крестьянин уставился на монетку, потом быстренько сграбастал ее.
- Забирайте корову! - выпалил он, развернулся и побежал по дороге обратно,
только пятки засверкали. А Манни, испустив радостный рев, кинулся на
коровенку. Та даже замычать не успела.
Мэт взял Паскаля под руку и развернул спиной к кровавому зрелищу.
- Видно же было, что она подыхает с голоду, так почему же не избавить ее от
мучений?
- Мяшо жешткое, - сообщил мантикор.
- Не разговаривай с набитым ртом, - бросил Мэт через плечо и снова
обратился к Паскалю: - Не расстраивайся ты так. Коровы превращаются в куски
мяса каждый день.
- Да я не про это! Я про цену! Трех медяков за глаза хватило бы!
- Ты так думаешь? Что ж, может, ты и прав. В следующий раз поторгуюсь, а
сейчас просто времени не было. Вид у Манни был самый что ни на есть голодный.
- И не только вид, - проурчал мантикор, обгладывая кость.
- Если бы я не купил корову, он напал бы на крестьянина, - сказал Мэт. - К
счастью, серебра у меня полно, можно будет разменять его на медяки.
- Да, они нам здорово понадобятся, - кивнул Паскаль, опасливо взглянув на
лакомящегося мантикора. - Желаю, чтобы твой кошелек никогда не пустовал?
- Славное пожелание! - согласился Мэт и решил подумать над соответствующим
заклинанием. Сам же он желал, чтобы те рассказы о процветании Латрурии,
которые он слышал, оказались правдивыми - в особенности же те, в которых
говорилось, что там горы еды.
ГЛАВА 7
У вы, в душу Мэта начинали-таки закрадываться сомнения: все ли так
расчудесно в Латрурии, как про то болтали. Зрелища угрюмого крестьянина и
рахитичной буренки Мэту вполне хватило, чтобы вспомнить: всего лишь несколько
лет назад Латрурия была вотчиной злого колдуна, известного своей неуемной
любовью к чужим страданиям. Прежде чем отправиться на юг, Мэт выполнил кое-
какое "домашнее задание": примерно час потратил на то, чтобы прочитать все о
Латрурии, что имелось в библиотеке у Алисанды. Затем по пути к южным пределам
Меровенса он разговаривал со всеми встречными стариками и выспрашивал у них
все, что те помнили про Латрурию времен своей молодости. С теми же, кто
побывал в Латрурии совсем недавно, у Мэта, естественно, возможности
потолковать не было. Ведь король Маледикто закрыл границу, как только
узурпировал престол. С тех пор вплоть до коронации Бонкорро Латрурию посещали
только контрабандисты, а познакомиться хотя бы с одним из них Мэту никак не
удавалось, пока, на счастье, он не повстречался с Паскалем. Честно говоря,
Мэта очень интересовало, впервые ли Паскаль проделывает подобное путешествие.
Но вот от того, чего он наслушался от стариков, волосы вставали дыбом. Он
сразу решил, что, если бы ему удалось вернуться на родину, он мог бы
припеваючи жить там до конца дней своих на гонорары от издания этих леденящих
душу повестей. Вот только Мэт никак не мог решить, к какому жанру отнести сии
произведения: не то к ужастикам, не то к порнографии. В конце концов он
решил, что, запиши он их вообще на бумагу своей рукой, ему потом осталось бы
только помереть со стыда.
Конечно, могло быть и так, что его осведомители все эти жуткие истории
просто выдумывали. Фигуры врагов во все времена обрастали ужасными
подробностями. Взять хотя бы финикийцев, про которых греки говорили, будто бы
те швыряли младенцев в жерла печей, устроенных внутри своих идолов. Правда -
вот беда, - археологи впоследствии раскопали довольно-таки убедительные
свидетельства, что именно так и поступали карфагеняне, а Карфаген, как из
вестно, был финикийской колонией...
В общем, размышляя с навыком и придирчивостью истинного ученого, Мэт
попытался в байках о временах правления Маледикто отделить правду от вымысла
и пришел к печальному заключению: большая часть из того, что ему довелось
выслушать, могла быть жуткой правдой. Даже сделав скидку на преувеличения,
все равно нельзя было отмахнуться от кошмара этой правды. Маледикто
наслаждался жестокостью и поощрял ее в своих дворянах. Но тогда разве мог
король Бонкорро всего лишь за шесть лет в корне изменить обстановку в стране?
И Мэт решил попробовать выведать правду в непринужденной болтовне с
Паскалем. Кроме того, парня надо было положительно отвлечь от мыслей о
преданно следующем за ними по пятам монстре.
- Скажи, а это правда, что король Маледикто приносил людей в жертвы?
Паскаль поежился.
- Правда, если те, кто мне про это рассказывал, не врали! Он устраивал
замысловатые ритуалы, чтоб усладить злых духов. Их имена и вслух-то
произносить не положено, только шепотом.
- Что-нибудь типа Кали или Гекаты?
Паскаль дернулся так, словно прямо у него под ногами вдруг встала в боевую
стойку гремучая змея.
- Осторожнее, сэр Мэтью, что ты! Разве можно! Я же сказал тебе: их имена
нельзя произносить вслух!
- В христианском универсуме от них не должно быть никакого вреда. - Мэт и
сам бы хотел быть в этом уверенным. В его мире эти имена являлись
могущественными символами. - Наверное, под их обличьями прячется сам Сатана.
И еще я слыхал, будто бы Маледикто каждый вечер устраивал оргии, где
присутствовало несколько его близких друзей.
Паскаль снова поежился.
- Да, и уж это точно были оргии!
- Смесь разврата и пыток?
Паскаль кивнул:
- Угу. И еще они там хлестали какое-то зелье, чтобы пробудить в себе
похоть.
- Какие душки! - Мэт скрипнул зубами, гневно глядя на дорогу. - А еще я
слыхал, что на короля Маледикто время от времени нападала оспа, но он якобы
излечивался от нее, пересылая эту хворь на какого-нибудь ни в чем не
повинного крестьянина.
- Не всегда крестьянин был такой уж и невинный, - уточнил Паскаль. - Чем
