профессором, фамильярничали старшекурсники. - Если я не заслужу твоего
уважения делами, что толку от моего титула?
Паскаль нахмурился:
- Я бы сказал, что как раз те, кого уважают, больше всего и нуждаются в
титуле.
- Возможно, хотя мне бы не хотелось, чтобы это было так. Что до меня, то
меня такие мелочи мало волнуют. - Он обернулся к мантикору. - А тебе пора в
лесок, дружище.
- Это куда же? - прищурился мантикор и обвел взглядом ровную широкую
долину, на которой росли только отдельные купы деревьев.
- И правда, не густо, - согласился с чудовищем Мэт. - Но я думаю, уж как-
нибудь ты спрячешься. Мы неплохо заплатили пастуху, и он будет оставлять тебе
по две освежеванные овцы вон у того большого камня. Так что ты больно далеко
не забирайся, ладушки?
- Не буду, так и быть, только и вы уж там надолго не задерживайтесь, ага?
Стадо-то у него, сами видели - не больно разгуляешься.
- Я ему столько заплатил, что он и овец может прикупить, и внакладе не
останется. Он сам так сказал. По-моему, он меня принял за атамана
разбойников, у которого в засаде целое войско сидит. Так что вряд ли он нас
надует.
- Да уж лучше бы не надувал, - проговорил Манни, и Мэт подумал: то ли у
чудища голос дрожит, то ли в животе заурчало.
- Слушайте, хватит вам: про овец да про овец. Так мяска хочется - мочи нет!
- пожаловался Паскаль. - Пошли, друг Мэтью, постучим в ворота.
Но видно было, что торопится он совсем не потому, что проголодался. Вид у
Паскаля был, как у рвущейся по следу гончей. Мэт бросил на него понимающий
"'#+o$, но сказал только:
- Да, я тоже проголодался не на шутку. Пошли.
Они прошагали по мостику. Мэт счел за добрый знак то, что на башенке у
ворот не было дозорного. Кроме того, от него не укрылось: цепи,
поддерживающие мостик, изрядно проржавели. Судя по всему, мостик не поднимали
уже несколько лет кряду. Следовательно, в последнее время в здешних краях
воцарились мир и покой.
Вот они миновали башенку, представлявшую собой всего-навсего арку. Мэт
обернулся посмотреть на Манни, но мантикор уже ретировался.
- Здравствуйте! Чего вам надо?
Мэт резко обернулся и увидел мужчину с ведром и метлой. Тот стоял и смотрел
на них с таким видом, словно не мог решить: не то осыпать их бранью, не то не
стоит - видно, не мог понять, что перед ним за люди, какого пошиба. Наверное,
потом он все-таки решил, что гнать их не стоит, - обратился с улыбкой к
Паскалю и сказал:
- А вроде как я тебя знаю?
- Знаешь, конечно, - обрадовался Паскаль. - Мы виделись на встрече семейств
прошлым летом, вот только как тебя звать, не припомню. Меня - Паскаль де ла
Тур.
- А, молодой господин Паскаль! Добро пожаловать, сэр... Вот только как это
вы неожиданно нагрянули! А я-то всего-навсего Ансельмо, лакей, только вы меня
навряд ли помните. Пойдемте, я проведу вас к сквайру дель Туру.
Говорил лакей с сильным акцентом, но язык был тот же самый. По мере
продвижения на юг ухо Мэта успевало, привыкнуть к местным говорам. Ансельмо
поставил ведро на ступеньку крыльца, прислонил к стене метлу и повел молодых
людей в дом.
Привел он их в скромно, просто-таки по-спартански обставленную приемную,
где они прождали всего несколько минут, прежде чем дверь распахнулась и на
пороге возник полный седоватый бородатый мужчина в рубахе без ворота с
короткими рукавами. Приветственно раскинув руки, он возгласил:
- Племянник Паскаль! Какая радость-то!
Паскаль вскочил, и латрурийский сквайр тут же заключил его в объятия, судя
по всему, подобные медвежьей хватке. Мэту даже показалось, будто бы он
явственно расслышал треск ребер Паскаля. Затем хозяин отстранил родственника
и с усмешкой смерил его взглядом.
- Да, как погляжу, ты весь насквозь пропылился. Видать, долго шел? Что за
счастливая случайность привела тебя в мой дом?
- Ну, я того... решил, как говорится, на мир посмотреть, дядя Джузеппе, -
отвечал Паскаль. Ответил он как по маслу - и не мог иначе. Он этот ответ
репетировал, можно сказать, всю дорогу от самого Меровенса. - Вот и подумал:
начну-ка я с тех мест, где у меня хоть какая живая душа имеется. Ну а на
летней встрече семейства вы с отцом вроде как приглашали друг дружку в гости.
- Приглашали, приглашали, как не приглашать! И я очень рад тебя видеть. -
Сквайр Джузеппе посмотрел на Мэта. - А кто таков будет товарищ твой?
- Это Мэтью, странствующий менестрель. Он был так добр, что согласился
пойти со мной. Я слыхал, что даже теперь неразумно путешествовать в одиночку.
- Это верно. И тебе еще повезло, что ты выбрал такого товарища, который не
украл твой кошелек в первую же ночь. - Сквайр пожал руку Мэта. - Добро
пожаловать, сэр, добро пожаловать! И спасибо, что сопроводили моего
племянника! Ну а теперь пойдемте-ка, господа хорошие, я вам покажу свой дом.
А потом вам надо будет помыться, а там и обедать сядем!
С этими словами хозяин распахнул двери и вихрем промчался по дому,
торопливо рассказывая про то, какой его предок и когда пристроил то или иное
крыло, оснастил дом теми или иными удобствами, нарисовал картину или слепил
статую.
Казалось, этот человек не ведал усталости и совершенно забыл, что его гости
устали с дороги. И когда наконец они попали в комнату для гостей, Мэт
повалился в кресло с тяжким вздохом.
- Все! Теперь я знаю, что такое агрессивное гостеприимство! - Он жадно
глянул на медный умывальник, но сказал: - Паскаль, ты, пожалуй, мойся первый.
Тебе одеваться дольше. И когда же мы увидим этот бриллиант в женском обличье
- твою драгоценную кузину?
- За обедом, - ответил Паскаль. Он уже сбросил половину платья. Движение
его стали суетливыми и дергаными. - Не могу дождаться, Мэтью! Прошло больше
года, наконец-то я снова увижу ее!
- Понятно, - откликнулся Мэт. Ему хотелось верить, что парень не зря
проделал такой долгий путь.
- Вашему величеству ни в коем случае нельзя ехать! - воскликнул доктор. Его
седая борода дрожала от волнения. - Я прочел руны, я смотрел в чашу, куда
капнул каплю вашей крови, - сомнений нет! Я видел дитя, что зреет внутри вас!
Вы носите в себе дитя и поэтому не должны рисковать им, отправляясь в поход!
- Если я смогу избежать риска, я избегу его, - отвечала Алисанда с
непоколебимой решительностью. - Но я должна ехать, ибо в противном случае
дитя рискует остаться без отца!
Лицо доктора превратилось в трагическую маску.
- Тогда... поезжайте хотя бы в портшезе! - умоляюще проговорил он.
- Что?! - возмутилась королева. - Чтобы воин ехал на битву в носилках? Кто
же такого воина станет уважать?
- Я слыхал, что раненые рыцари, бывало, управляли боем с носилок,
укрепленных на спине у коней.
- Я не ранена!
- Не ранены, но будете ранены, если не позаботитесь о себе. Ваше
величество, ну хотя бы не верхом, хотя бы в дамском седле!
Алисанде нестерпимо хотелось одарить доктора гневным взглядом, но она не
могла так поступить с человеком, который проявлял столь искреннюю заботу о ее
здоровье. Она опустила глаза.
- Хорошо, господин ученый доктор. Я поеду в дамском седле. До битвы.
- А на битву-то вам зачем? - всплеснул руками доктор. - Не надо на битву!
На что тогда нужны полководцы?
Алисанда, сверкая глазами, уставилась на доктора.
- Разве королевы не обязаны быть и полководцами?
- Обязаны, ваше величество, но не тогда, когда они готовятся стать
матерями.
- Я пока еще не мать, - пробормотала Алисанда, потупив взор.
Однако доспехи она надевала с тяжелым сердцем. Она так и не надела их до
конца. Вынуждена была снять - доспехи не сходились на талии.
Когда она в конце концов облачились в походное платье, фрейлины вздохнули и
пошли за королевой к дверям, сокрушенно покачивая головами и понимая, что все
их увещевания бесполезны.
Как только королева появилась во внутреннем дворе, воины тут же подтянулись
и приветствовали свою повелительницу криком. На королеве был плащ с капюшоном
и легкая кольчуга, на голове блестела боевая корона. Мгновение Алисанда
смотрела на свое войско, и в груди ее шевельнулась былая гордость. Потом она
повернулась к груму, который придерживал стремя ее скакуна. Королева кивнула
ему и, ступив в стремя, села на коня. Войско снова радостно вскричало.
Алисанда приветственно помахала рукой, отвечая своим воинам, и воскликнула:
- Воины мои! Наш верховный маг мог попасть в беду, ибо он движется к югу,
дабы узнать, что за черные дела творятся в королевстве Латрурия. Мы поскачем
на юг, дабы быть наготове на тот случай, если он узнает что-нибудь ужасное!
Будет война или будет мир, но мы не можем ждать, покуда это за нас решат
латрурийцы.
И снова двор замка огласился могучим кличем. А потом седеющий сержант завел
куплет боевого марша. Королева улыбнулась и подхватила марш.
Но как только отзвучали последние слова, во двор на верховой дамской
лошадке выехала леди Констанс в легкой кольчуге и плаще с вышитыми родовыми
гербами. Королева удивленно воззрилась на свою фрейлину.
- Миледи! Что это значит?
- Если вы решили ехать, ваше величество, когда вам ехать нельзя, значит, я
должна ехать с вами, - ответила леди Констанс. - И не пытайтесь меня
отговаривать! Я все равно поеду с вами, хотите вы этого или нет! Должна же
быть рядом с вами хотя бы одна женщина в такое-то время!
Алисанда чуть было не приказала фрейлине вернуться в замок, однако слова
приказа так и не сорвались с ее губ: она вспомнила, что в поощрении верности
своих подданных есть смысл. Услуги леди Констанс отвергать не стоило. В конце
концов Алисанда - владыка, но не деспот. В итоге королева заставила себя
улыбнуться, то есть она так думала, что заставляет себя улыбнуться, а улыбка
вышла искренней и радостной.
- Но вам, миледи, вряд ли стоит подвергать себя таким опасностям.
- Если вы, ваше величество, собираетесь подвергать себя опасностям, то и я
с вами.
- Что ж, с радостью принимаю ваше общество! - воскликнула королева с
сияющими глазами. - Ну, в путь!
Итак, королева отправилась в поход в дамском платье, чего раньше не делала
никогда. Поверх платья - только легкая кольчуга, и на голове - походная
корона. Правда, позади седла была приторочена кольчуга более плотного пле
тения, поверх которой лежал шлем. Королева ехала в дамском седле, но ехала
гордо, высоко держа голову, и ее белокурые волосы развевались по ветру,
словно знамя. Рыцари и пехотинцы приветствовали свою повелительницу
радостными криками, а после, пропустив ее вперед, тронулись следом и завели
древнюю походную песню.
Войско выехало изворот, преодолело подъемный мост, прошагало по извилистой
дороге на равнину и дальше, дальше... Воины распевали походные песни. Минул
примерно час, когда войско Алисанды добралось до невысокой цепи Холмов,
замыкавших долину, и королева увидела на фоне нёба одинокого всадника,
закованного с ног до головы в латы. Он не трогался с места и поджидал войско.
Сердце Алисанды радостно забилось. Они подъезжали все ближе к всаднику. Вот
уже стали видны черты его лица, однако доспехи рыцаря оставались черными, на
них не было никакого герба. Алисанда поняла: это он!
- Сэр Ги де Тутарьен! Какая радостная встреча!
- Я тоже рад, ваше величество, - ответствовал сэр Ги и склонил голову перед
королевой - так кланяются друг другу равные.
- Но почему же вы не заехали навестить свою супругу?
- Мы с ней уже попрощались, - ответил сэр Ги, пристроился в колонне позади
королевы, и войско приветствовало его радостным кличем. Он обернулся, помахал
воинам и сказал Алисанде: - Зачем разрывать ей сердце, когда через час мне
снова трогаться в путь. А что с вашим супругом, ваше величество?
- Что с ним может быть, если я держу путь к югу? - насмешливо проговорила
