рыцарю несколько полезных приемов
Гости устремили взгляды на графа: прозвучало скрытое оскорбление. Граф
покраснел.
- Мне очень жаль, если я вас обидел, - добавил Мэт и поклонился графу. - И
раз так вышло, что я злоупотребил вашим гостеприимством, я вас немедленно
покину. Благодарю вас за чудесный ужин, сэр.
Граф побледнел. Как ни любезны были слова, сказанные Мэтом, все
присутствующие превосходно понимали, что уход Мэта - всего лишь желание
угодить хозяевам, тем более что все видели: на самом-то деле оскорбили Мэта,
и если и имело место нарушение законов гостеприимства, то оно произошло
отнюдь не по вине Мэта, а совсем наоборот - по вине графа д'Аррете.
- Нет, сэр, останьтесь! - вскричал граф.
Мэт помедлил и обернулся.
- Правы вы или виноваты, я все равно не могу отпустить гостя из дому
посреди ночи! Наверняка тут возникло всего лишь недопонимание, сэр Мэтью, а
желания оскорбить не было.
- Несомненно, мой господин, - отвечал Мэт с поклоном, - надеюсь, вы и
правда не думаете, что я намеревался нанести оскорбление. - Так оно и было.
Он не прочь был унизить юного Камано, но оскорбить?.. Нет, он-то точно никого
-% хотел оскорблять. - А что касается юного сэра Камано, то молодость и вино
всегда являли собой взрывчатую смесь.
Граф д'Аррете на миг замер, но тут же рассмеялся и захлопал в ладоши. Все
его гости подхватили шутку и тоже зааплодировали. Напряжение было снято.
- Это вы верно подметили, сэр Мэтью! - кивал и смеялся граф д'Аррете. - А я
таким горячим не был в его возрасте.
- Ни на секунду в этом не сомневаюсь, - пробормотал Мэтью себе под нос.
- Садитесь же! - И граф махнул рукой в сторону того места, которое Мэт
занимал прежде. - Вы по-прежнему мой гость и непременно переночуете в моем
замке. Надеюсь, вы сумеете найти себе другие развлечения - более утонченные.
Сесть Мэт сел, но не поверил ни единому слову графа.
Лакей отвел его в предоставленную ему комнату, освещая путь факелом, и,
прежде чем оставить Мэта одного, зажег в комнате свечу. Мэт сдержался и не
стал совать лакею чаевые, сочтя, что в средние века это не было принято.
Когда лакей вышел, Мэт крепко закрыл и запер дверь, затем выглянул через
бойницу наружу, дабы убедиться, что никто не сумеет забраться к нему с улицы.
Только потом он сел и задумался о событиях дня. Тот факт, что Камано д'Аррете
пытался убить его так, чтобы выдать потом это за несчастный случай, не
вызывал сомнений. И это ему удалось бы без особого труда, если учесть, как
неуклюже этот паршивец обращался с мечом. Он застал Мэта врасплох. Еще немно
го - и Мэт прибегнул бы к магии.
В общем, было о чем написать королеве. Мэт достал пергамент, перо и
чернильницу из седельной сумки и принялся писать.
"Милая моя возлюбленная" - такими словами начиналось это письмо, и, что там
было написано дальше, совершенно не наше с вами дело, по меньшей мере пара
первых абзацев. Достаточно будет сказать, что в этой части письма Мэт уверял
кое в чем Алисанду, после чего перешел к отчету по тому заданию, которое она
ему поручила:
"...Я не наблюдаю ничего похожего на то, чтобы имелся какой-то особый план
по сеянию недовольства. Просто обстоятельства складываются так, что у здешних
семейств (почти у всех) есть родственники по другую сторону границы. Они
ездят туда и сюда, ну и, естественно, говорят между собой обо всяких важных
вещах, таких, как размеры податей, и какие у кого дома, и хорошо ли кушают их
детишки. Долгое время меровенсские ветви семейств имели возможность
похвастаться, как у них, дескать, все хорошо. Но теперь латрурийские
родственники вырвались вперед. Причем лучше стали жить и сервы, и иомены, и
помещики, и дворяне. Вот так и получается, что меровенсские Смиты отстают от
латрурийских Смитов, а меровенсские Джонсы видят, что не поспевают за
латрурийскими Джонсами.
То же самое происходит и на рынках. Из Латрурии приезжают крестьяне, чтобы
продать что-то свое или хозяйское, и пока они томятся в ожидании покупателей,
что им делать? Они, конечно же, болтают с крестьянами, что стоят у соседних
лотков, а те-из Меровенса. У лотков останавливаются люди. Может, купят,
может, нет, а разговор послушают, да еще и вопросы зададут. Главное, что
узнаешь из этой болтовни, это то, что в Латрурии крестьяне просто-таки
купаются в роскоши.
Что касается помещиков и дворян, тут все обстоит несколько иначе. В конце
концов с жилищами им выбирать особо не приходится. Замки им достаются по
наследству, да и о воине тоже думать надо, так что они не могут просто взять
бросить замки и начать строить себе особняки. Тем не менее некоторые
латрурийцы хвастаются, что строят себе настоящие дворцы, а замки при этом
приберегают как крепости.
С роскошью у них все в порядке, и о том, чтобы желать большего, речи не
идет. Но молодежь волнуется - и есть с чего. Слухи о жизни при дворе короля
Бонкорро таковы, что молодежи он представляется настоящим раем. Раем для тех,
кто хочет предаваться развлечениям и порокам. Конечно, слова "порок" не
говорят. Это называется "забавы", но смысл один и тот же. Там не скучно,
всегда есть чем заняться, всегда происходит что-нибудь интересное: то дуэли,
то интриги, только передохнешь после вчерашнего бала, как уже надо собираться
- сегодняшний. О жизни придворных при старом короле Маледикто тоже до сих
пор поговаривают, но только в том смысле, что тот король был жестокий, не
справедливый и порочный и что он развращал молодежь, а вот Бонкорро добрый и
благородный, и он позволяет молодым веселиться и забавляться, сколько им
влезет, а сам ими любуется. Просто из кожи вон лезет, чтобы его народ был
счастлив.
Дело в том, что какая-то доля правды в этом есть. И если это так, то
бороться с такой правдой будет чрезвычайно трудно, поскольку слухи,
подтверждаемые фактами, чересчур искренни. Наверное, мы могли бы закрыть
границу и не пускать к себе латрурийцев, но мне кажется, что это не
справедливо - не давать родственникам видеться, особенно потому, что для тех,
кто живет у границы, в мирное время вся эта граница - всего лишь слово, да и
только.
И потом, это вряд ли получится. В моем мире не раз убеждались, что никаким
границам не сдержать путешествующие в обе стороны идеи и новости. Я не раз
слыхал - правда, об этом сообщают все-таки под секретом, - что крестьяне,
курсирующие в обе стороны через границу, - законченные контрабандисты и
рассказами сыплют так же, как торгуют товарами. Так что единственный выход
состоит в том, чтобы поднять уровень жизни в Меровенсе и сделать твой двор
таким же блестящим, идеальным местом, каким был двор императора Гардишана- по
крайней мере в легендах.
Это в том случае, если рассказы правдивы. Если они лживы, только и нужно
нанять несколько свидетелей, которые своими глазами видели правду, чтобы они
эту самую правду принялись распространять. Я знаю, что правде порой
приходится долго и тяжело бороться с ошеломляющей ложью, но, поверь мне, я
сумею оплести правду такой занимательной историей, что всякий прислушается.
Но прежде всего я должен выяснить, какова же правда. А сделать это можно
единственным путем. Так что утром я отправляюсь в Латрурию, чтобы все узнать
лично. Границу я пересеку в начале второй половины дня, так что хоть какое-то
понятие о том, что в этой стране происходит, я сумею составить не раньше
полудня следующего дня. Конечно, если слухи подтвердятся, мне придется
продолжить свое путешествие и навестить двор короля Бонкорро, но это не
займет много времени. Думаю, я вернусь домой через неделю или две. Пока же
береги себя и постарайся мечтать о нашей встрече так же, как мечтаю о ней я".
Далее следовало еще несколько абзацев, которые носили, мягко говоря, сугубо
личный характер, и, уж конечно, их содержание не должно интересовать никого,
кроме Мэта и Алисанды. Если бы Алисанда дочитала до этого места, ее тревоги
должны были уняться, уступив место приятным чувствам.
К несчастью, она успела дочитать только до того места, где говорилось о
дворе принца Бонкорро. Когда ее фрейлины наконец привели Алисанду в чувство,
они заподозрили неладное.
На самом деле эти самые фрейлины уже две недели как заподозрили даже очень
и очень ладное, однако то, что молодая женщина вдруг падает в обморок, читая
письмо от мужа, - это нечто такое, из-за чего это самое ладное может стать
жутко неладным, особенно если учесть, что, придя в себя, королева разразилась
потоком слез. Такое поведение для королевы очень нетипично. Зато оно весьма
типично для молодой женщины, которую уже две недели мучила утренняя тошнота.
Фрейлины только и ждали, когда можно будет распространить новость - ждали
официального подтверждения того, что королева ждет ребенка, наследника
престола, - однако всем возвышенным надеждам мог прийти конец, если бы мать
этого самого наследника получила такой удар, от которого у нее мог бы
случиться выкидыш. Так же безрадостен был и иной вариант развития событий:
допустим, отец дитяти сбежал или перешел на сторону Зла. А Алисанда так
страшно закричала, прежде чем упасть в обморок, что фрейлины могли и это
заподозрить. В общем, две фрейлины хлопотали, приводя королеву в чувство,
третья побежала за доктором, а четвертая подняла с пола письмо и быстро про
бежала его глазами. Первые два абзаца заставили ее зардеться аки маков цвет,
читая последующие, она побледнела и, не дочитав до конца, выронила письмо.
- Нечего и дивиться тому, что ее величество упала в обморок! Лорд Маг
пишет, что отправляется в Латрурию!
- В эту порочную страну? - вырвалось у леди Юлии. - О нет, он не совершит
подобной глупости.
- Так уж и не совершит? - съязвила леди Констанс. - Отправился же он в
Ибирию из-за того лишь, что неправильно назвал имя Господа. На самом деле
даже его борьба за дело ее величества в то время, как она сидела в тюрьме, не
говорит о его благоразумии!
- Боже мой, вот они, издержки супружества с галантным, но безрассудным
человеком!
- Безрассудным ему бы надо быть только по отношению к жене, - рассудила
леди Беатрис, -а не... Ой, смотрите, ее веки затрепетали!
- О, ну где же доктор? - воскликнула в сердцах леди Констанс.
- Не надо... доктора не надо! - пробормотала испуганно Алисанда, пытаясь
подняться.
- Нет, ваше величество, - встревоженно вскричала леди Констанс. - Нельзя
вам так резко вставать!
- Не разговаривайте со мной так, будто бы я больна! - сердито фыркнула
королева. - Всего лишь маленький обморок, ничего серьезного.
Однако, поднявшись на ноги, королева закачалась. Леди Констанс сразу
подхватила ее под руку.
- Что вы такое прочли в письме, что это так напугало ваше величество? -
поинтересовалась леди Констанс и глазами дала леди Беатрис знак помалкивать.
Алисанда растерялась, раздираемая между вполне человеческим порывом
поделиться своими горестями и монаршим долгом нести тяжкую ношу
государственных дел на своих хрупких плечах. Но потом она вспомнила, что
слухи о путешествии Мэта разошлись по стране, и это ни для кого не является
тайной. Она ответила:
- Мой глупый муж отправился в Латрурию!
Дамы в ужасе ахнули. И нечего удивляться: раньше они никогда не слышали,
чтобы королева так нелицеприятно отзывалась о своем супруге.
- Но, ваше величество, - первой пришла в себя леди Констанс, - Латрурия -
это же страна колдовства и Зла!
- Может быть, теперь уже и нет, - быстро вмешалась леди Юлия. - Может быть,
молодой король Бонкорро не такой гадкий, как его дед.
- А может, и еще гаже, - добавила леди Констанс. - Я такое слыхала про
