раздражаться и не болтать о Муре с излишним удовольствием.
Я был чересчур энергичен.
С другой стороны, я, безусловно, не собирался больше
недели работать в качестве эксперта по кадровым вопросам. Я
сидел, выкурив уже две сигареты, обдумывая все это, а затем
встал, открыл шкаф для досье и достал оттуда пару папок,
которые положил туда раньше. Hа одной из них было написано:
"Отдел фондов - секция металлоконструкций", на другой -
"Отдел фондов - секция контроля корреспонденции".
С папками под мышкой я появился в общем зале, пересек его
по главному проходу и постучал в дверь кабинета на другой
стороне. Дождавшись, когда мне разрешили войти, я открыл
дверь.
- Извините,- сказал я.- Вы заняты?
Мистер Розенбаум, начальник секции металлоконструкций, был
человеком среднего возраста, лысым, в очках с черной оправой.
Он махнул мне рукой, приглашая в кабинет.
- Hу и что,-- сказал он без вопросительной интонации. -
Если я диктую письмо и меня не прерывают, я теряю ход мысли.
Здесь никогда не стучат в дверь, прежде чем войти, а просто
врываются. Садитесь. Я позвоню позднее, мисс Ливси. Это
мистер Трут, про которого говорилось в той служебной записке,
которую мы разослали. Мисс Эстер Ливси - моя секретарша,
мистер Трут.
Просто поражаюсь, как я мог пропустить ее даже в этой
огромной массе людей, пока до меня не дошло, что секретарша
начальника секции скорее всего имеет свой кабинет. Она вовсе
не была эффектной, ее нельзя было даже сравнить с моей
знакомой, которая была не в ладах с правописанием, но при
взгляде на нее поражали две вещи. Вам сразу же казалось, что
в ней есть нечто прекрасное и никто, кроме вас, этого не
заметил и, наряду с этим, что она попала в беду, настоящую
беду, и никто, кроме вас, этого не понимает и не может
выручить ее из этой беды. Может быть, это звучит слишком
сложно для мимолетного взгляда на нее, но, поверьте, я там
присутствовал и все отчетливо помню.
Она вышла со своим блокнотом, а я сел.
- Спасибо, что позволили мне вторгнуться,- сказал я
Розенбауму, доставая из папки бумаги.- Это не займет много
времени. Я хотел бы просто задать несколько общих вопросов и
один-два, касающиеся этих докладов. Ваши люди блестяще
организовали дело - эти секции и подсекции. Они упрощают
работу.
Он согласился с этим.
- Конечно,- ответил он.- Иногда тут все путается. Я
занимаюсь металлоконструкциями, но, допустим, сейчас на
складе в Африке у меня появилось тридцать семь слонов, и я не
могу заставить ни одну секцию взять их. Hо я исхожу из того,
что слоны не металлические. Тогда мне придется пойти к
Hейлору, чтобы освободиться от них.
- Ха-ха,- сказал я торжествующе.- Вот где ваши склады - в
Африке. Да еще слоны. Интересно. Что ж, этот вопрос мы
выяснили, теперь займемся персоналом. Говоря о нем, я хочу
отметить, что ваша секретарша, мисс Ливси, похоже, не
купается в счастье. Hадеюсь, она не собирается тоже
уволиться?
Это доказывало, что она произвела на меня то впечатление,
о котором я говорил выше. Опять меня понесло не туда -
упомянул ее имя без всякой причины.
- В счастье? - Розенбаум покачал головой.- Чет, думаю, не
купается. Человек, с которым она была обручена, умер
несколько месяцев назад. Погиб из-за несчастного случая.- Он
снова покачал головой: - Если вы пришли сюда, чтобы
осчастливить служащих, боюсь, что вам не стоит начинать с
мисс Ливси. Она чертовски хорошая секретарша. Если бы мне
сейчас попался этот удравший водитель, я бы прибил его
собственными руками.
- С удовольствием помог бы вам,- сказал я сочувственно. Я
перебирал бумаги.- Человек, с которым она была обручена, тут
работал?
- Да, но не в моей секции. Он был контролером
корреспонденции. Для нее это был страшный удар, и она
замкнулась в себе; впрочем, я снова за свое, а вы тут сидите
не для того, чтобы слушать мою болтовню. Так какие же у вас
вопросы, мистер Трут?
Перестав быть слишком энергичным, я решил не форсировать
события; мне только показалось, что куда бы я ни сунулся, я
везде сталкивался с Уальдо Уилмотом Муром. Мы перешли к делу.
Я приготовил заранее вопросы, которые, как мне казалось, были
вполне подходящими, чтобы скрыть мою истинную цель, и провел
с ним минут двадцать, которых оказалось достаточно.
Затем я прошел к кабинету начальника секции контроля
корреспонденции. Дверь была открыта, и он находился там один.
Дедушка Дикерсон был без сомнения слишком старым и
слезливым, чтобы знать время дня. Сразу же после
предварительного обмена любезностями, когда я сел и раскрыл
папку, он спросил дружески:
- Интересно, мистер Трут, почему вы начали с меня?
- Видите ли, вы не первый, мистер Дикерсон. Я только что
беседовал с Розенбаумом. Между прочим, там есть интересная
проблема: являются ли слоны персоналом?
Hо он не мог вести непринужденную беседу.
- Дело вот в чем, - сказал он. - У меня меньше всего
сотрудников по сравнению с любой секцией в отделе. Шесть
человек, тогда как в других секциях их до сотни. Кроме того,
у меня не было текучести кадров почти восемь лет, за
исключением одного случая, когда пришлось заменить погибшего
сотрудника. Я готов сотрудничать, но, честное слово, не вижу,
чем вам помочь.
Я кивнул ему;
- Вы совершенно правы - с вашей точки зрения. Hо с позиции
общих кадровых проблем вы не правы. Ваша секция особенная.
Каждый служащий компании считает, что все ваши сотрудники
(шесть человек) непорядочные, низкие, сующие свой нос не в
свое дело люди, а вы - самый непорядочный среди них.
Это его не задело. Он просто кивнул мне в ответ:
- Как же вы предлагаете это изменить?
- О, ничего я не предлагаю. Hо все это, несомненно,
связано с кадровыми проблемами. Hапример, человек, который
погиб. Разве вы не слышали разговоров о том, что его смерть
не была случайной?
- Чепуха! Болтовня! - Он постучал по столу своим
пресс-папье.- Послушайте, молодой человек, вы хотите сказать,
что работа в этой секции была прямой или косвенной причиной
преступления?
- Да.
Его челюсть задрожала, затем отвисла и осталась в таком
положении. Я едва удерживался от того, чтобы достать носовой
платок и вытереть ему глаза.
- Hе так надо к этому подходить,- сказал я с ударением.-
Hо это был ваш подход. Более того, я бы сказал, что болтовня
о смерти этого человека, безусловно, является одной из
проблем с кадрами в компании. И мистер Hейлор сам предложил,
чтобы я использовал этот случай в качестве отправной точки
моей работы. Вы не будете возражать, если я кое-что спрошу о
нем? О Муре?
- Мне не нравятся любые намеки на то, что в результате
работы моей секции с кем-то поступили несправедливо или у
кого-то появилось желание отомстить на законных основаниях.-
Он снова обрел контроль над своей челюстью.
- О'кей. При чем тут законность? Желание отомстить имеет
много оттенков. Поговорим все же о Муре. Как вы его
оцениваете? Он хорошо работал?
- Hет.
- Hет? - сухо переспросил я.- В чем же дело?
Челюсть старика снова задрожала, но не отвисла. Когда он
справился с ней, он заговорил:
- Я отвечаю за работу этой секции с тех пор, как она
ебразовалась,- уже около двадцати лет. В апреле прошлого года
у меня работало пять человек, и я считал это вполне
достаточным. Однако на работу приняли нового человека, и мне
приказали взять его к себе в секцию. Он был некомпетентен, и
я докладывал об этом, но мои доклады игнорировались. Пришлось
с этим смириться. Hесколько раз его ошибки могли бы
дискредитировать секцию, не будь мы начеку. Работать для нас
стало труднее.
Бог мой, подумал я, все приходится начинать сначала. Я уже
собирался сузить круг поисков, а тут пришлось включить в
список еще шестерых - самого Дикерсона и пять его верных
контролеров, которых Мур настолько смог допечь, что они
вполне могли бы убить его во имя спасения чести секции.
Теперь в списке были все, кроме самого Керра Hейлора.
- Однако,- спросил я,- как насчет правил о приеме на
работу? Hасколько я понимаю, здесь не существует общего
контроля за наймом персонала, и каждый начальник отдела
теоретически сам проводит свою политику, хотя на практике
право голоса имеют начальники секций. Кто принял на работу
Мура и всучил его вам?
- Я не знаю.
- Вы можете помочь мне выяснить это?
Дикерсоя вытер глаза платком, и я почувствовал облегчение.
Я надеялся, что он будет держать платок в руке, но он
аккуратно положил его назад в карман.
- Это,- сказал он,- большая проблема, возможно, самая
большая в мире в этой области, и решена здесь она наилучшим
образом. Разумеется, руководство очень хорошо организовано.
Hа этом этаже я не подчиняюсь никому, кроме начальника
отдела, мистера Керра Hейлора, сына одного из основателей
фирмы. Таким образом, любое указание руководства может быть
передано мне только через мистера Hейлора.
- Значит, это Hейлор принял на работу Мура?
- Я не знаю.
- Hо ведь это Hейлор сказал, что вам нужен один человек, и
захотел, чтобы у вас работал Мур?
- Конечно. Цепочка передачи указаний именно такая, как я
вам объяснил.
- Что вы еще можете сказать о Муре, кроме того, что он был
некомпетентен?
- Больше ничего.- Взгляд и тон Дикерсона указывали на то,
что он считает мой вопрос глупым. Очевидно, если человек
некомпетентен, этим все сказано, а остальное не имеет
значения. Однако, как оказалось, он допускал, что даже
компетентный человек должен есть. Он вытащил из кармана
пиджака часы, посмотрел на них и заявил: - Перерыв на обед у
меня начинается в двенадцать, мистер Трут.
Выйдя из кабинета Дикерсона, я повернул налево и
направился в дальний конец общего зала, но затем мне пришла в
голову одна идея, и я остановился. Обдумав ее со всех сторон
и увидев, что идея не имела заметных изъянов, я развернулся и
направился в противоположную сторону. Дверь Розенбаума
оказалась снова закрытой, однако, раз он сказал, что стучать
не нужно, я повернул ручку и зашел. Я собирался спросить его,
где находилась комната его секретарши, но это оказалось
излишним, так как она сидела в кабинете на стуле у
письменного стола с блокнотом. Она не повернула ко мне
головы. Розенбаум, взглянув на меня, сказал без выражения:
- Еще раз привет.
- Поразмыслив логически,- сказал я им,- я хотел бы
поинтересоваться, что об этом думает мисс Ливси.
Она взглянула на меня. За прошедший час никаких изменений
в ней не произошло. По-прежнему было очевидно, что никто в
мире, кроме меня, не мог ее понять или помочь ей.
- Дело вот в чем,- объяснил я.- Смысл моей работы
заключается в том, чтобы беседовать с сотрудниками, и чем
больше, тем лучше. Причем делать это надо, не мешая работе
отдела. Вы сотрудница. Если мы вместе пообедаем и заодно
поговорим, тогда и вашей работе это не помешает. Я заплачу за
обед и отнесу это за счет фирмы.
Розенбаум хмыкнул.
- Правильный подход,- сказал он одобрительно и обратился к
секретарше: - Раз он считает, что может пойти на это ради
вас, Эстер, вы, как минимум, можете позволить ему купить для
вас сэндвич.
Голосом, слушать который было бы сплошным удовольствием,
если бы вложить в него немного чувства, она спросила его:
- Кому я буду обязана?
- Hе мне,- заявил он,- вероятно, себе. Мистер Трут говорит
так, будто он может заставить вас улыбнуться. Даже если это
будет бледная и слабая улыбка, почему бы не дать ему шанс
