месяц до случившегося, в конце октября. Мы вместе ужинали.
-- В ресторане?
-- Да.
-- Вы когда-нибудь встречались с мисс Мэриен Хинклей?
-- Хинклей? Нет.
-- Или с человеком по имени Винсент Ярмек?
-- Нет.
-- С Тимоти Квайлом?
-- Нет.
-- Упоминал ли Элтхауз когда-нибудь эти имена?
-- Не помню. Возможно, что и упоминал.
Я поднял брови, глянув в сторону Вульфа. Он с полминуты
смотрел на мисс Дакос, хмыкнул и сказал, что сомневается в том,
чтобы сообщенные ею сведения могли бы принести нам пользу, так
что вечер, по-видимому, потерян зря. Я встал н принес ее
пальто. Вульф не поднялся с места. Он редко встает, когда
приходит или уходит женщина; возможно, что и на этот счет у
него есть какое-нибудь правило, но истинной причины я не знал.
Она просила меня не беспокоиться и не провожать ее, но, желая
показать ей, что некоторые частные детективы хорошо воспитаны,
я проводил ее вниз. На тротуаре, пока швейцар подзывал такси,
она положила руку мне на рукав и сказала, что будет очень,
очень благодарна, если мы не расскажем миссис Бранер о ее
признании, и я похлопал ее по плечу. Похлопывание по плечу
может означать все что угодно -- от извинения до обещания, и
только тот, кто это делает, знает, что именно это означает.
Когда я вернулся, Вульф по-прежнему восседал в кресле.
скрестив пальцы на животе. Я притворил за собой дверь, и он
проворчал:
-- Она врет?
Я сказал:
-- Наверняка, -- и сел на свое место.
-- Почему, черт побери, ты так уверен?
-- Что же, -- ответил я, -- надеюсь, вы не станете
спорить, что я хорошо разбираюсь в красивых молодых женщинах в
отличие от вас -- это ваше собственное утверждение. Но даже вы
должны понимать, что она не так глупа, чтобы говорить миссис
Бранер эту чушь про агентов ФБР только лишь потому, что она
подумала, будто миссис Бранер будет приятно это слышать. Я не
считаю ее такой дурой. Но она сказала это миссис Бранер,
следовательно, у нее были для этого причины, она не просто
сболтнула. У нее были основания это сказать! Хотя только богу
известно, какие. Одна догадка из дюжины: когда она вошла в лом
н услышала шум, то поднялась этажом выше, стала подслушивать у
дверей квартиры Элтхауза и что-то узнала. Мне это не нравится:
если было так, то почему она не сообщила об атом полиции? Я
предполагаю, что она узнала нечто такое, о чем не хочет
говорить. Например, она узнала, что Элтхауз работает на ФБР.
Он...
-- Как она узнала об этом?
-- О, их отношения дошли до интимности. Она соврала. Это
самая простейшая ложь, которую женщины не устают повторять уже
десять тысяч лет. Очень удобно. Живут в одном доме. Он
поглядывал на женщин, а она вовсе ни уродина. Он сам рассказал
ей. Даже сказал, что фэбээровцы могут без приглашения явиться в
его отсутствие к нему на квартиру. Поэтому она...
-- Пошла наверх узнать, дома ли он?
-- Так она и сделала, увидев уходящих мужчин. Но дверь
была заперта, ключа у нее не было, а на ее звонки и стук никто
не отзывался. Во всяком случае, я только отвечаю на ваш вопрос
-- врет ли она. Она врет.
-- Следовательно, мы нуждаемся в правде. Добудь ее.
Это было естественно с его стороны. Разумеется, он нс
верит, что я могу пойти с девушкой в ресторан "Фламинго",
потанцевать с ней пару часов и узнать все ее сокровенные тайны.
Однако он делает вид, что не сомневается в этом, ибо полагает,
что этим самым поощряет меня лучше работать.
-- Это надо обдумать, -- сказал я. -- Можно переменить
тему разговора? Вчера вечером вы спросили, не могу ли я
выдумать какой-нибудь маневр, который заставил бы Брегга
поверить в то, что убил Элтхауза один из его людей, и я
ответил, что не могу. Но теперь я придумал. Они открыто следят
за Сарой Дакос и поэтому знают, что она была здесь, и почти
наверняка знают о том, что здесь вы. Они знают также, что она
живет на Арбор-стрит в доме номер шестьдесят три. но не знают,
что она слышала или видела в ту ночь. Поэтому им невдомек, что
она рассказывала вам, но они придут к выводу, что это должно
было касаться той ночи.
-- Ну?
-- Если мы сейчас возьмем такси, отправимся домой к
Кремеру и проведем у него часок, они окончательно уверуют, что
мы узнали от Сары Дакос нечто горяченькое об убийстве Элтхауза.
Это наверняка поможет нам.
Он покачал головой:
-- Ты дал мистеру Кремеру наше честное слово.
-- Только о моем прошлом свидании с ним. Мы отправляемся к
нему потому, что, желая выяснить некоторые вопросы относительно
ФБР, мы заинтересовались убийством Морриса Элтхауза, который
собирался писать о ФБР и был убит, а Сара Дакос рассказала нам
кое-что об этом убийстве, что, по нашим предположениям,
следовало бы знать Кремеру. Наше честное слово твердо, как
золото.
-- Который час? Я взглянул на часы:
-- Без трех минут десять.
-- Мистер Кремер, может быть, уже лег спать, а у нас нет
ничего существенного для него.
-- Черта с два! У нас имеется человек, у которого есть
основания предполагать, что это были фэбээровцы, но он скрывает
свои сведения. Это будет праздничным пирогом для Кремера.
-- Нет. Это наш пирог. Кремеру мы отдадим мисс Дакос
только после того, как она не будет нам нужна. -- Он отодвинул
кресло. -- Добудь у нее правду. Завтра же! Я устал. Едем домой
-- и спать.
10
В субботу утром, в 10 часов 35 минут, я воспользовался
ключом от двери дома номер 63 на Арбор-стрит, поднялся по
лестнице на третий этаж и при помощи другого ключа вошел в
квартиру, принадлежавшую Моррису Элтхаузу.
Я решил прибегнуть к собственному методу получения
сведений у Сары Дакос. Признаюсь, это был окольный путь,
особенно если учесть тот факт, что времени было в обрез, но так
было проще добиться результатов, чем пригласив ее на танцы в
"Фламинго". О том, что времени было в обрез, сообщала заметка
на двадцать восьмой странице утренней газеты, которую я
просматривал за завтраком. В ней говорилось:
"Члены клуба "Десять гурманов", одного из нью-йоркских
клубов с ограниченным доступом, очевидно, не верят тому, что
история повторяется. Льюис Хьюит, капиталист, занимающий видное
общественное положение, знаток и любитель орхидей и гурман,
сообщил о предстоящем приеме в своем доме в Норт-Коув,
Лонг-Айленд, в четверг 14 января. Меню будет составлено Ниро
Вульфом, известным частным детективом. Блюда приглашен готовить
Фриц Бреннер, шеф-повар мистера Ниро Вульфа. Вульф и Арчи
Гудвин, его доверенный помощник, будут присутствовать на приеме
в качестве гостей.
Это вызывает в памяти происшедший 1 апреля 1958 года
случай во время обеда в доме Бенджамена Шрайвера, пароходного
магната, на котором также в качестве гостей присутствовали
мистер Вульф и мистер Гудвин. Один из десяти гурманов --
Винсент Пайл, глава маклерской фирмы, был отравлен мышьяком,
оказавшимся в блюде, поднесенном ему Каролем Эннисом, который и
был обвинен в убийстве.
Вчера репортер "Таймса", вспомнив этот случай, позвонил
мистеру Хьюиту и спросил, не высказал ли кто-нибудь из членов
клуба нежелания присутствовать на предстоящем в четверг обеде,
на что мистер Хьюит ответил отрицательно".
Назначение точной даты -- четверг, четырнадцатое января --
явилось предметом горячего спора между мной и Вульфом. Я
настаивал, что газетчикам следует сообщить нечто вроде "обед
состоится в один из вечеров этого месяца". Вульф сказал, что
Хьюит должен назначить своим гостям точную дату.
-- Он может сказать что-нибудь неопределенное, --
протестовал я, -- так как точная дата будет зависеть от того,
когда Фриц получит кое-какие продукты, отправленные из Франции
но воздуху. Гурманы любят продукты, присланные по воздуху из
Франции.
Но Вульф заупрямился, и теперь мы были связаны по рукам и
ногам. Оставалось всего пять дней.
Итак, сразу же после завтрака я позвонил миссис Элтхауз и
спросил, не может ли она уделить мне десять минут. Она сказала:
"Да, пожалуйста", и я ушел, конечно, начисто игнорируя, следят
за мной филеры или нет. Чем больше они будут убеждаться в том,
что я занимаюсь делом Элтхауза, тем лучше. Я сообщил миссис
Элтхауз, что дело продвигается, ей будет сообщено, когда .все
станет ясно, и что она может оказать нам большую услугу, если
даст мне возможность осмотреть квартиру ее сына и то, что там
осталось. Она сказала, что там ничего не тронуто. Контракт по
найму заканчивается почти через год, и они не захотели передать
квартиру в субаренду. Мебель там не переставлялась, и,
насколько ей известно, полиция там тоже ничего не трогала. Во
всяком случае, они не просили на это разрешения. Я пообещал
ничего не брать без ее ведома, а она тут же вручила мне ключи,
даже не позвонив мужу или адвокату. Может быть, я произвожу
большее впечатление на пожилых женщин, чем на молодых, но, ради
бога, не говорите об этом Вульфу.
Итак, в субботу в 10 часов 35 минут утра я вошел в
квартиру покойного Морриса Элтхауза и запер за собой дверь.
Квартира была не так уж плоха, если не считать картин. Как
говорила Сара Дакос, ковер, разостланный в гостиной от стены до
стены, был толстый. Там стояла большая кушетка, перед ней
кофейный столик, под торшером хорошее кресло, четыре стула,
небольшой столик с железной статуэткой на нем, которая могла
быть создана любым пареньком, владеющим слесарным инструментом,
из металлического лома, найденного в гараже, большой письменный
стол, на котором не было ничего, кроме телефона и пишущей
машинки. Одна стена почти до самого потолка в книжных полках.
Чем меньше говорить о картинах на стенах, тем лучше. Они были
хороши для викторины -- развлекать гостей: пусть себе
угадывают, что на них изображено: только я сомневаюсь, что
нашелся бы хоть один, кто дал бы правильный ответ.
Я положил пальто и шляпу на кушетку и обошел всю квартиру.
Два стенных шкафа в гостиной. Ванная комната, маленькая
кухонька, спальня с единственной кроватью, комод, туалетный
столик, два стула и стенной шкаф, битком набитый одеждой. На
туалетном столике фотография матери и отца Элтхауза. Я вернулся
в гостиную и принялся разглядывать все по порядку. Здесь было
темно -- портьеры были задернуты, и я включил свет. Повсюду
лежал .толстый слой пыли,но я явился сюда с ведома и разрешения
хозяев и поэтому не стал утруждать себя тем, чтобы надеть
резиновые перчатки.
Безусловно, я не ожидал найти в квартире что-нибудь
интересное. Ведь полиция уже побывала здесь, но у них на уме не
было ничего определенного, а у меня было -- Сара Дакос.
Несомненно, вы бы очень хотели иметь подробный перечень всего,
что находилось в квартире, особенно содержимого ящиов и шкафов,
но для этого потребовалось бы слишком много времени. Упомяну
только одну вещь -- рукопись незаконченного романа объемом 384
страницы. Я просмотрел странички полторы. Чтобы прочесть его
целиком и узнать, нет ли там девушки, похожей на Сару Дакос,
нужен был целый день.
Последнее, что я еще не упомянул, валялось на дне ящика
комода в спальне. Среди всякой всячины там было с десяток или
около того фотографий. Ни на одной из них я не обнаружил Сары
Дакос, но зато нашел одну фотографию, на которой был изображен
сам Элтхауз, лежавший на кушетке в чем мать родила. Я никогда
прежде не видел его обнаженным, так как на фотографиях, которые
публиковались в "Газетт", он всегда был в приличной форме.
Мышцы хорошо развиты, живот плоский, но самое интересное я
