- Но это получше письма тютчевского?
- Да, конечно. Помощней.
- Ну вот и хорошо.
- Ага...
- Так значит оставим его?
- Его? Ну, это тебе решать...
- Ну, я тоже толком не знаю...
- Вообще ты знаешь, если начистоту... понимаешь, есть в нем, ну...
- Что?
- Ну, не знаю как сказать...
- Говори, я пойму.
- Страшный он, злой какой-то. Суровый. От него как-то это....
- Что?
- Не по себе. Очень муторно как-то. Всего выворачивает...
- Ну и что ж делать?
- Слушай... я вообще-то не знаю...
- Ну?
- Давай его обратно закопаем.
- Закопать?
- Ага. Точно говорю - лучше будет. Поверь мне.
- Серьезно?
- Ага. Точно говорю. Поверь...
- Серьезно?
- Абсолютно. Давай закопаем. Пусть так будет.
- Значит, закопать?
- Закопать.
- Ну, что ж, тебе видней:
Прочитав рукопись, Антон посидел немного, потирая виски и топыря губы, потом
встал, свернул листы трубкой, надел чехол, обмотал резиной, убрал в сундучок и,
прихватив лопатку, пошел к старой яблоне.
Над головой пролетел дикий голубь и скрылся за бором....
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ВРЕМЕНА ГОДА
Январь блестит снежком на Ллках,
Сосульки тонкие висят.
Сверкает солнце на иголках
И настом валенки хрустят.
Вдали ползЛт тяжЛлый поезд
-Трудолюбивый лесовоз,
Вкруг сопки, словно длинный пояс,
Под гулкий перестук колЛс.
ВезЛт он тЛс в далЛкий город
Через бескрайнюю тайгу,
Сквозь бурелом, заносы, холод,
Через слепящую пургу.
ПолзЛт уже шестые сутки
И приближается к Москве,
Минуя светофоры, будки,
Дома, машины и шоссе...
И вот окраины столицы,
Огни вечерние горят.
Перроны, виадуки, лица
-Мелькают, едут, говорят.
Заснеженный вокзал полночный.
Остановился тепловоз.
ТаЛжный лес - смолистый, прочный
Москве в подарок он привЛз.
Февраль кричит
в моей ночи
сырою чЛрной ямою...
Судьба кричи
и не молчи,
не лязгай мЛрзлой рамою.
Скрипит кровать...
Мне воровать
вот в эту ночь не хочется.
Лишь убивать,
лишь убивать,
лишь убивать
всех дочиста!
Лишь жать
на спусковой крючок
и видеть розы выстрелов.
Потом - бежать,
потом - молчок,
за пазуху - и быстренько...
Март. И небо. И руки.
И влажный доверчивый ветер...
Снова музыки
тонкий, печальный и режущий звук.
Снова лик твой
бесплотен, доверчив и светел...
Нет! Нам губ не разнять,
не оттаять сцепившихся рук!
Нет, на наших телах
не порвЛтся бескровная кожа.
В наших душах
давно источилась живая вода.
Нас нельзя до конца воскресить
и нельзя до конца уничтожить.
В этой серой зловещей тоске
мы с тобою срослись навсегда...
Нас с тобой понесЛт
эта злая горбатая скрипка,
Эти струны, колки,
этот Моцарт в седом парике.
И растянется даль,
как Джоконды хмельная улыбка
И сверкнут наши лица
в разлившейся мутной реке...
Апрель! Субботник уж в разгаре.
Металла - звон, работы стук.
Сегодня каждый пролетарий,
Не покладая крепких рук,
Трудиться хочет добровольно
На благо солнечной страны,
На благо мира. Ты, невольник
Заокеанской стороны,
Услышь набат работы нашей,
Литые плечи распрями,
Стань над простором рек и пашен
И цепи тяжкие порви!
Май сиренью розовой
Забросал меня.
В рощице берЛзовой
Я поил коня.
У реки под ивами
Милую встречал,
И глаза красивые
Тихо целовал.
Успокоил ласково
Горлинку мою:
- Не смотри с опаскою, -
Я тебя люблю.
Не предам, не брошу я
Никогда тебя.
Самая хорошая
Ты ведь у меня.
Как подступит осень
В огненном цвету
Я тебя, родная,
В церковь поведу.
Поведу, накрою
Белою фатой,
Сердце успокою
Церковью святой.
ЗаживЛм мы дружно,
Милая моя.
Никого не нужно
Мне кроме тебя!
Июнь, пиздец, разъЛба хуева!
Насрать на жопу Волобуева!
Ебать блядей в пизду и в рот!
Говно всем класть за отворот!
Июль,
жара,
ИдЛт игра.
Все
на
футбол!
Забейте гол!
Эй, пионер,
Подай
пример!
Прорвись
к воротам
И с поворотом,
С финтом, с задором
Забей "Юнкорам"!
Держись,
вратарь!
А ну -
ударь!
Прорвусь по краю,
Тогда ударю!
Проход...
я вышел,
Держи повыше!
Подкрутка
пяткой,
Удар... Девятка!!
Ну и футбол!
Вот это гол!
Агуст вновь отмеченный прохладой,
Как печатью - уголок листка.
На сухие руки яблонь сада
Напоролись грудью облака.
Ветер. Капля. Косточки в стакане.
Непросохший слепок тишины.
Клавиши, уставши от касаний,
С головой в себя погружены.
Их не тронуть больше. Не пригубить
Белый мозг, холодный рафинад.
Слитки переплавленных прелюдий
Из травы осколками горят...
Сентябрь встречали мы в постели:
Еблись, лежали, груши ели
И вяжущую рот хурму.
Ты с озорства лобок мне брила,
Лизала, пудрила, шалила,
Лицеприятная уму.
А я, сося твой клитор бледный,
Дрожал, как эпилептик бедный,
И навзничь повергался вновь,
Чтоб ты - нагая Эвридика,
На член садилась нежно, дико,
Венчая жаркую любовь.
И ты венчала хуй мой сладкий,
И содрогалася кроватка,
И стоны сотрясали кров.
В трюмо дробились наши тени,
Потели смуглые колени
И свЛртывалась в венах кровь...
Кончали мы обычно вместе
И обмирали, словно в тесте
Два запечЛных голубка.
И потолок белел над нами,
Простынкой висло наше знамя,
И рассыпались в прах века!
Октябрь пришЛл, сбылась мечта народов -
Разрушен гнЛт в России навсегда!
Настало время доблестных походов,
Побед над злом и мирного труда.
Настали дни космических полЛтов,
Великих строек, покорЛнных рек.
По всем меридианам и широтам
Проплыл, прошЛл советский человек.
Растут дома, плотины и заводы,
Плывут суда и спутники летят.
Планеты нашей прогрессивные народы
На нас с великой гордостью глядят!
Ноябрь.
Алмазных сутр
Слов не собрать.
Суффийских притч
Не высказать.
Даосских снов
Не перетолковать.
Как безмятежен
Возлежащий Будда
На мраморном
Как и он сам
Полу.
БредЛт монах
По улице Дождей
Под мокрым
Вялым
И неспешным
Снегом.
И снова
Пуст дзен-до.
И мастер
За бумажной ширмой
Сидит
Перед жаровнею углей
И смотрит
На янтарные узоры
И вспоминает
Звук.
Декабрь петлЛй гнилою
Вкруг шеи обвивается,
Нательный крест дрожит,
А сумрак - приближается.
Рябой митрополит
Со мною говорит,
Кадилом медным машет
И у притвора пляшет.
Бегут во все концы
Гнилые молодцы,
Крича, что Богородица
В четверг опять разродится.
Горит рака с мощами,
Стегаются хвощами
Безносые хлысты,
Ползут псалмов листы.
Железный козодой
Летит на аналой,
Причастие клюЛт
И тенором поЛт:
Приидите, поклонимся
Мохнатому жуку,
А после захоронимся
В березовом боку!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Здравствуйте дорогой Мартин Алексеич!
Пишу вам сразу по приезду, прямо вот только что вошЛл и сел писать. Тут всЛ у
нас хорошо, весна вовсю, снег ещЛ не сошЛл, но вроде бы сходит, на дороге
намЛрзло много, а калитку я еле отодрал - вон как пристыл внизу ледок то! Так
что вошЛл когда, сразу трубы проверил и понял что целы слава Богу. Ну и
действительно - зима то не очень сурова была больше двадцати двух и не было
кажется, а для нас это прямо благодать - и яблоньки молодые и розы ваши и опять
же чтоб трубы не разорвало. Но ничего, всЛ обошлось всЛ тут хорошо. Мартин
Алексеевич! Я позвонил Любане перед отъездом и она мне рассказала всЛ как было у
вас с Николаем. Это конечно очень неприятно. Я давно говорил, что Николай
человек грубый и невоспитан. Я ей по телефону говорил, но она меня успокоила и
говорит, что всЛ нормально что Николай извинялся. Я думаю что всЛ это пустяки и
вы не берите в голову А я тут встретил совершенно случайно Рудакова. Иду со
станции, а он с внучкой идЛт. Узнал меня, поздоровался, подошЛл. Как здоровье
спросил, и про вас спрашивал. Я говорит, только что из командировки, а я говорю,
так что ж ты значит ещЛ работаешь, а он говорит - опять устроился, дома не могу.
Вот как. УшЛл, говорит, с работы полгода назад, а после прямо невмоготу, а как
же! Человек ведь привыкает. И опять туда же его взяли прямо с распростЛртыми
объятьями, потому что работник он хороший, исполнительный, он мне рассказывал.
Он говорит, я как ревизию поеду делать, так только пух летит - весь завод вверх
дном! А вроде и не очень видный человек, но вот что значит - с характером.
Мартин Алексеич! Я всЛ хотел спросить, а что мы с парниками делать будем? Ведь
подпорки ещЛ прошлый год гнилые были, а нынче я потрогал, так они все попрели -
одна труха, так что плЛнку не выдержат. Я думаю надо б попросить СерЛжу привезти
трубок таких и из них я б подпорок напилил, а после мы б их проволокою скрутили
и стояло бы хорошо, хоть сто лет. А эти не выдержат ни за что, ещЛ бы, ведь
плЛнка она и от ветра заиграть может и опять же когда дождь пойдЛт - раз, и вода
вверху скопилась, он и повалился. Так что я думаю, что трубки это оптимальный
варьянт. А огород уже протаял, я вдоль грядок ходил, они всЛ в норме и клубника
и всЛ остальное. Я думаю мы картошку в этом году в заду посадим, это возле
туалета, где подсолнух и горох росли. Там и почва хорошая, а у забора пусть
