Владимир Сорокин
НОРМА
c OCR и оформление, АКМ, 1999
OCR с издания: Владимир Сорокин. НОРМА.
OBSCURI VIRI и издательство "Три Кита", МОСКВА, 1994
Бориса Гусева арестовали 15 марта 1983 года в 11.12, когда он вышел из своей
квартиры и спустился вниз за газетой. Возле почтовых ящиков его ждали двое.
Увидя их, Борис остановился. Справа от лифта к нему двинулись еще двое. Один из
них, худощавый, с подвижным лицом, приблизился к Гусеву и быстро проговорил:
- Гусев Борис Владимирович. Вы арестованы.
Гусев посмотрел на его шарф. Он был серый, в белую клетку. Худощавый вынул из
руки Гусева ключи, кивнул в сторону лестницы:
- Прошу.
Гусев стоял неподвижно. Двое взяли его под руки.
- Ордер... - разлепил побелевшие губы Гусев.
- Ордера на арест и на обыск будут предъявлены вам в вашей квартире.
- Предъявите сейчас, - с трудом проговорил Гусев.
- Борис Владимирович, - улыбнулся худощавый, - пойдемте, не тяните время.
Гусева подтолкнули к лестнице. Он пошел, еле передвигая ноги. Двое прошли
вперед, двое и худощавый двинулись за Гусевым.
- У вас всегда так мочой воняет? - спросил худощавый, - бомжи ночуют?
Гусев двигался, не отвечая. Он был бледен.
Поднялись на третий этаж, вошли в квартиру Гусева. Худощавый снял трубку
телефона, набрал номер:
- Юрий Петрович, всЛ в порядке. Да.
Гусев стоял посередине своей единственной комнаты, сплошь заваленной книг-ами.
Четверо стояли рядом.
- Присаживайтесь, Борис Владимирович, - посоветовал худощавый.
- Предъявите ордер... и вообще... документы.
- Минуту терпения, - худощавый закурил.
В дверь позвонили.
- Откройте, - приказал худощавый.
Дверь открыли. Вошли участковый и полноватый человек с пшеничными усами.
- Следователь КГБ Николаев, - представился он, не глядя на Гусева. Достал из
папки два листа, протянул Гусеву:
- Ознакомьтесь.
- Садитесь, Гусев, - худощавый подвинул расшатанный стул. Гусев смотрел в
бумаги, держа их в обеих руках.
- Товарищ лейтенант, - обратился полноватый к участковому, - организуйте нам
понятых.
Участковый вышел.
- Ознакомились ? - Николаев забрал бумаги у Гусева. - Дело ваше веду я. Сейчас
придут понятые, мы произведем у вас обыск. Параллельно начнем наш разговор.
Садитесь, Борис Владимирович, что вы стоите, как в гостях.
Гусев опустился на стул.
Вскоре появились понятые: пожилая женщина в зеленой кофте и молодой человек с
толстой шеей.
- Товарищи понятые, - Николаев снял пальто, - мы сотрудники комитета
государственной безопасности. Гражданин Гусев, проживающий в этой квартире,
арестован. Мы просим вас присутствовать во время обыска. Представьтесь,
пожалуйста, и присаживайтесь. Валера, организуй им место.
Худощавый сбросил лежащие на диване книги и журналы на пол.
- Комкова Наталья Николаевна, - громко произнесла женщина.
- Фридман Николай Ильич, - пробормотал молодой человек.
Они сели на протертый диван. Худощавый опустился рядом, достал из "диплома-та"
бланк, подложил под него подвернувшийся журнал "Америка", положил на "дипломат"
и стал писать.
- Я свободен ? - спросил участковый.
- Да. Спасибо, - Николаев сел за стол, раскрыл папку, вынул ручку с золотым
пером.
Участковый вышел. Пока худощавый вполголоса опрашивал понятых, Николаев
зашелестел бумагами:
- Так. Гусев Борис Владимирович. 1951 года рождения. Где вы родились?
- Я не буду отвечать на ваши вопросы, - проговорил Гусев.
- Вы обязаны отвечать на мои вопросы. Это во-первых. А во-вторых, это в ваших
интересах.
- Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.
Николаев отложил ручку.
- Напакостил, а отвечать не хочет, - проговорила вполголоса женщина и посмотрела
на худощавого. Он записывал еЛ адрес.
- Я предлагаю вам добровольно предъявить антисоветскую литературу.
Гусев молчал, глядя на свои руки. Николаев подождал, трогая фигурку тирано-завра
на столе Гусева, потом встал, подошел к кровати, приподнял матрац, вынул толстую
картонную папку:
- Ваше?
Гусев молчал. Николаев положил папку на стол, развязал тесемки, открыл:
- Запиши, Валерий Петрович. Первым номером. Папка серого картона. Содержит
...372 машинописных листа. Название "Норма". Автор не указан. Первое
предложение: "Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и
быстро зашагал по тротуару". Последнее предложение: "- Лога мира ? - переспросил
Горностаев и легонько шлепнул ладонью по столу, - а когда ?"
- Как... товарищ майор? - переспросил худощавый.
Николаев повторил.
- Номер два. - Николаев подошел к нижним полкам, вынул два тома
энциклопедического словаря, бросил на пол, сунул руку в образовавшуюся брешь,
достал книгу в мягком переплете, - Александр Солженицын. "Архипелаг ГУЛАГ". Том
третий. Издание "ИМКА - Пресс". А первые два вы отдали позавчера Файнштейну.
Так?
Гусев молчал. Николаев положил книгу рядом с папкой. Зазвонил телефон. Николаев
снял трубку:
- Да. Да, Василий Алексеич. Нашли. Почему? Нет, все так и было. Сейчас ? - он
засмеялся, - не терпится? А... понятно. Пожалуйста, нет проблем. Ты у себя?
Организуем.
Он положил трубку, взял папку:
- Сережа, отвезешь это Носкову. Потом сразу сюда.
Оперативник в очках взял папку, вышел из квартиры, спустился по лестнице. Рядом
с подъездом стояли две черные волги, в кабине одной сидел шофер. Оперативник сел
за руль второй машины, положил папку на сиденье справа, завел мотор и, резво
развернувшись, вырулил на Ленинский проспект. Асфальт был мокрый; грязный рыхлый
снег лежал по краям дороги. Неяркое солнце вышло из-за туч, заблестело на очках
оперативника. Он проехал через центр, развернулся на площади Дзержинского,
обогнул здание КГБ и остановился. Взял папку, вышел из машины, вошел в ближайший
подъезд. Предъявив удостоверение, поднялся на лифте на четвертый этаж, прошел по
коридору, открыл дверь кабинета N 415. За письменным столом сидел лысоватый
человек в синем костюме.
- Разрешите, товарищ полковник ?
- Ага, - сидящий протянул руку. Оперативник вошел, передал папку.
- Как там ? - спросил лысоватый, развязывая тесемки папки.
- Все нормально.
- Истерик не закатывал ?
- Нет пока, - ухмыльнулся оперативник.
Полковник стал листать рукопись:
- Ладно. Идите.
Оперативник вышел. Сидящий снял трубку, набрал номер:
- Виктор Иваныч, это Носков. Папка у меня... Хорошо.
Он положил трубку, взял папку, вышел из кабинета, на лифте поднялся на шестой
этаж, вошел в приемную. Там сидели две секретарши.
- Носков, - сказал лысоватый. Секретарша сняла трубку:
- Виктор Иваныч, Носков. Проходите, - кивнула она Носкову.
Он вошел в кабинет. За столом сидел седой человек в сером костюме с моложавым
лицом. Носков подошел, протянул папку.
- ВсЛ здесь ? - спросил седой, принимая.
- ВсЛ, Виктор Иваныч.
- Есть.
Носков вышел. Седой набрал номер на панели селектора.
- Слушаю, - ответил женский голос.
- Котельников. Петр Сергеич на месте ?
- Минуту.
- Елагин слушает, - ответил мужской голос
- Здравствуйте, Петр Сергеич. Котельников говорит.
- Приветствую, Виктор.
- Рукопись у нас.
- Опыично.
- Я отдам на ксерокс и через полчаса можете присылать курьера.
- Виктор, ему нужен оригинал.
- Это невозможно. Рукопись изъята на обыске, занесена в протокол. Выносить из
здания нельзя.
- Ну... а как тогда?
- Пусть приезжает к нам.
- Ты думаешь?
- А какая разница ?
- Ну... можно попробовать. Тогда вот что: я пошлю за ним своего шофера, он его
вам доставит.
- Когда?
- Да прямо сейчас. Тут ехать-то пять минут.
- Хорошо. Мы на вахте встретим.
Он дал отбой и набрал другой номер.
- Мыльников, - ответил мужской голос.
- Ну всЛ.
- Приедет?
- Да. Встречать его через десять минут.
- Понял.
Котельников дал отбой.
Минут через двадцать в его кабинет вошел мальчик лет тринадцати в синей школьной
форме.
- Так быстро! - засмеялся Котельников, вставая. Мальчик остановился посередине
кабинета и посмотрел на Котельникова.
- Виктор Иваныч, - протянул ему руку Котельников. Мальчик молча смотрел ему в
глаза.
- Значит... - кашлянул Котельников, отводя глаза и убирая руки за спину, - вот.
Садись за мой стол. Читай. А я... пойду пообедаю.
Он вышел.
Мальчик сел за стол, развязал тесемки папки, открыл:
НОРМА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по
тротуару.
Мокрый асфальт был облеплен опавшими листьями, ветер дул в спину, шевелил
оголившиеся ветки тополей. Свеклушин поднял воротник куртки, перешел в аллею.
Она быстро кончилась, уперлась в дом. Свеклушин пересек улицу, направляясь к
газетному киоску, но вдруг его шлепнули по плечу:
- Здорово, чувак!
Он обернулся. Перед ним стоял Трофименко.
- »оооо-моЛ..... - брови Свеклушина поползли вверх, - Серега?!
- Он самый! - сияющий Трофименко протянул руку.
- Слушай, слушай, да как же ты... откуда?! - Свеклушин тряс его кисть.
- Оттуда! Оттуда. Сашок!
- Но, постой, чего же ты... Лпт... чего ж не позвонил? Не заезжал?
- А я только приехал. С вокзала. Вещи в камере хранения.
- Постой... ты в командировку, или так?
- Вообще-то просто так, но в сущности - по делу. Меняться хочу.
- »пт! Ну, деятель! Потолстел ты... разъелся, что ли?
- У нас разъешься...
- Но, ты постой, а как же, а Нина?
- Что, Нина? Нина - все путем. Живем, работаем. Детей растим. Сашке два, Тимке
уже восьмой.
- Тимке? Восемь? »..моеЛ! Восемь! Я ж его недавно на руках таскал!
- Теперь не потаскаешь. Пухлый стал. Жиртресина.
- Ну... слушай, Серега, ну ты погоди, расскажи как там у вас, как Пал Егорыч,
как Сенька?
- Да все в порядке. Пал Егорыч все там же. Тянет.
- Главным инженером?
- Ага. Семен запил что-то. Взыскание у него. С женой чуть не разошелся.
- »пт! Чего эт он?
- Сам не знаю. Вроде и не пил никогда особо. Так, как все...
- Дааа... надо же. Талантливый парень такой... Слушай, ну, давай сядем, что ли,
чего стоим как мудаки... иди сюда...
Они перешли улицу и сели на лавочку у входа в аллею. Свеклушин смотрел на
Трофименко, качал головой:
- Дааа... надо же. Встретились. Но ты, вообще-то, гусь тот еще. Не звонишь, не
пишешь...
- Саш, это не от меня зависит. Я ж по полгода в командировках. Мотаюсь, как
черт.
- Все равно. Пару строчек написал бы. Жив, здоров, привет родителям.
- Да я писал.
- Когда писал-то?
- Да писал... что ты прямо... писал.
- Ну и жопа ты все-таки! - Свеклушин рассмеялся, хлопнул Трофименко по плечу. -
Писал!
Трофименко вытащил папиросы:
- Будешь?
- Не. Не хочу.
- Ну, а у тебя как? Свеклушин вздохнул:
- Все по старому. Верка авиационный кончает.
- Заочный?
- Ага. Сережа в седьмой пошел.
- Как учится?
- Так себе. Чего-то никак за ум не возьмется. Побренчать, маг послушать.
- Ясно. Ну а на работе как? Как с Сидоровым?
- Хреново.
- Давит?
- Ага. Я уходить хочу от них. Надоело.
- А куда?
- В техникум. Преподавателем.
- Технологию?
- Ага.
- Ну, что ж, тоже интересно, - Трофименко курил, перехватив папироску возле
самой головки.
- А главное рядом. В Черемушках.
- Ну так сам бог велит. Уходи, конечно.
Свеклушин положил портфель на колени, улыбаясь, вздохнул:
- Да, Серега, Серега. Морщины вон у тебя. Надо же.
- Ну и чего странного? Нормально.
- Чего ж нормального? Мастер спорта по самбо, тридцать пять лет.
- Да у тебя тоже, кстати, морщин хватает. Так что не расстраивайся шибко на мой
счет. Береги нервные клетки.
Засмеялись. Свеклушин шлепнул Трофименко по коленке:
- Вот что, деятель. Давай мотай на вокзал, забирай свой угол и дуй к нам. Живо.
А я щас Верке звякну, чтоб сварганила что-нибудь. Она поди дома уже. Давай,
быстро.
Он встал, но вдруг вспомнил:
-Только вот погоди-ка. Норму сжую щас, чтоб домой не тащить. Хорошо, что
вспомнил.
Он сел, раскрыл портфель. Трофименко курил, стряхивая пепел на асфальт.
- Где она... ага вот.
Свеклушин вытащил упакованную в целлофан норму.
- Ух ты, - Трофименко потянулся к аккуратному пакетику. - Смотри, какие у вас...
А у нас просто в бумажных упаковках таких. И бумага грубая. И надпись такая
оттиснутая плохо, криво. Синяя такая. А у вас смотри-ка, во как аккуратненько.
Шрифт такой красивый...
