- Карпо, сердешный, довез как в люльке...
- Ну, братья, а мне опять лето грезилось. Будто все за медвежьей ягодой идем, а
брат Марко славицы поет...
- К трапезе опоздали, как пить дать...
Все вылезли из снегохода. Федор захватил мешок с голубым салом, которое на
солнце так же светило сквозь холстину, как и в темноте. Этот необычный и
неземной свет заставил братьев смолкнуть.
- Да... - высморкался на снег Иван. - А может и не зря мы подставлялись. Чудная
вещь. Сгодится ли?
- Не сумлевайся, брат Иван, - поежился Николай. - Еще сам себе спасибо скажешь.
- Хорошо бы! - крякнул Иван и, скрипя снегом, пошел в гору
Братья двинулись за ним. Подъем был долгий. За сутки навалило снега и тропу
местами совсем замело. Иван шел, прокладывая дорогу. Когда дошли до ворот
заброшенной шахты, он снял ушанку и вытер ею покрасневшее, потное лицо:
- Фупс... отдышитесь.
Вокруг из-под снега торчал ржавый металл - куски оборудования, рельсы, мятые
вагонетки. Братья присели кто где и тихо сидели, приходя в себя, Лица их
посерьезнели, они не смотрели друг на друга. Невысокое солнце холодно освещало
их грубые лица. Сидели долго. Наконец Иван вздохнул и тихо произнес:
- Ну, войдемте, братья.
Все встали и вошли в полусгнившие, распахнутые ворота шахты. Здесь было
сумрачно; ржавые, еле различимые рельсы вели в темноту Братья пошли по ним и
шагов через двести оказались возле лифтов, Иван пошарил рукой в темноте, вытащил
палку с пропитанной соляркой тряпкой, клацнул кресалом. Тряпка нехотя
загорелась. Иван оттянул раздвижную дверь лифта:
- Брат Федор, ступай первым.
Федор встал на порог кабины, глянул вниз. В лифте не было пола. Вместо него
виднелись несколько привязанных к швеллерам канатов. Федор кинул вниз мешок с
голубым салом. Мешок быстро упал. Сверху было видно, как он лежит, скупо освещая
голубым выработанную широкую штольню.
Федор схватился за канат и съехал вниз. За ним стали спускаться остальные. Иван
запер дверь лифта на болт и съехал последним. Все семеро на секунду замерли
возле каната, затем сняли шапки, опустились на колени и шесть раз поцеловали
твердый пол штольни. Иван взял мешок, забросил на спину и двинулся вперед - к
слабо горящим в темноте огонькам.
Штольня была широкой, со следами стальных зубьев на стенах, с обрывками кабелей
и ржавым хламом, валяющимся где попало. Огни приблизились и вскоре осветили
конец штольни. Здесь слышались голоса и двигались человеческие фигуры.
- Слава Земле! - окликнули братьев.
- Земле слава! - ответил за всех Иван.
Пришедших молча обступили одетые в лохмотья бородатые люди и так же молча стали
по три раза целоваться с каждым.
- Хорошо ли все, брат Иван? - спросил рыжебородый, широкоплечий человек Ивана.
- Слава Земле, брат Марко, все хорошо, - ответил Иван, опуская мешок на земляной
пол. - Вот, ради чего животы надрывали.
Все посмотрели на светящийся мешок.
- Не уразумею - что это? - спросил Марко.
- Голубое сало.
- Позволь нам посмотреть, - попросил Марко.
- Не могу, брат Марко.
- Понимаю тебя, брат Иван, - почесал бороду Марко.
- Где брат Ванюта? - спросил Иван.
- В Малой пещере.
- Вы потрапезничали?
- Только что, брат Иван. Вам оставлено.
- Ну и слава Земле.
- Земле слава, - Марко шагнул в сторону, уступая дорогу Ивану
Иван вошел в узкий проход. Пришедшие братья двинулись за ним.
- Я сам снесу, - остановил он их. - Ступайте трапезничать.
Братья нехотя отстали.
Иван не долго шел по темному проходу - справа показалась полоса желтого света.
Иван нащупал рукой полуприкрытую дверь, постучал.
- Входи, брат! - раздалось за дверью.
Иван вошел в тесную пещеру По углам горели несколько фитилей в банках с
соляркой. Посередине на куче тряпья лежал, закрыв глаза, Ванюта; возле него
стояла большая жаровня с углями. Поодаль сидели Митко с Николой и шили оленьи
шкуры.
- Здравствуй, брат Ванюта, - проговорил Иван. - Здравствуй, брат Митко,
здравствуй, брат Никола.
Митко и Никола поднялись и целованием приветствовали Ивана. Ванюта по-прежнему
лежал с закрытыми глазами. Митко и Никола неотрывно смотрели на светящийся
мешок.
Иван присел рядом с Ванютой и трижды поцеловал его грязные щеки. Ванюта открыл
глаза.
- Живой, брат, - сказал он.
- Слава Земле, все живы, - тихо проговорил Иван. Ванюта посмотрел на мешок,
улыбнулся:
- Не помог им блядский бог!
- Не помог.
- А нам помогла Мать Сыра Земля?
- Помогла, помогла, брат Ванюта. Помогла блядей сокрушить. Помогла взять то, что
надо.
- Говорил ты с блядями?
- Говорил, брат Ванюта, - Иван снял с шеи диктофон и положил на грудь Ванюте.
- Что ты понял из этого разговора?
- Ничего не понял, брат Ванюта.
- Ну и славно, брат Иван. Ты ступай теперь.
Иван помолчал и произнес:
- Брат Ванюта. Скажи, зачем нам сподобилось это голубое сало?
- Про то, брат Иван, не дано пока ведать ни мне, ни тебе. Потерпи. Откроются
тайны великие. Спасибо тебе за все от всего братства. Ступай.
Иван вышел.
Ванюта заглянул в мешок, достал кусок голубого сала, поднес к лицу и долго
рассматривал. Митко и Никола, онемев смотрели на сало.
- Слава тебе, Земля Теплая, - Ванюта убрал сало в мешок, встал и скомандовал: -
Отворите.
Митко и Никола сдвинули в сторону кучу тряпья. Под ней оказался стальной люк.
Они откинули крышку люка.
Из отверстия хлынул поток электрического света. Вниз вела сварная металлическая
лестница.
Ванюта взял мешок в левую руку и полез вниз, цепляясь правой за прутья. Люк над
ним тут же закрыли.
Внизу было теплее и светлее, чем наверху Пространство выработанной штольни
освещали десятки электрических светильников, каменистый пол был чисто подметен,
нигде не было мусора или остатков шахтерского оборудования. Две электрические
отопительные системы со слабым гудением подавали в штольню теплый воздух. Из
штольни вглубь горы уходили четыре прохода. Они были так же хорошо освещены. В
проходах виднелись ответвления. То здесь то там появлялись люди в коричневых
балахонах, неспешно следующие по своим делам-
Едва ноги Ванюты коснулись чистого пола, к нему подошли двое в балахонах с
топорами на поясах.
- Слава Земле, - проговорил Ванюта.
- Земле слава, - ответили стражи.
- Я к отцу Зигону, - Ванюта поудобнее перехватил мешок.
Один из стражей слабо и прерывисто свистнул. Из среднего прохода показался
человек в балахоне, подошел.
- Проводи его к отцу Зигону, - приказал страж. Человек повернулся и зашагал
прочь, Ванюта тронулся следом. Проводник повел его по быстро сужающемуся проходу
Вскоре им пришлось двигаться боком, пробираясь сквозь неровную каменную щель.
Наконец щель раздалась, Ванюта и проводник оказались в большой пещере. Из
каменистой стены выступала белая дверь с латунной ручкой. В двери виднелась
совсем маленькая дверца. Проводник открыл ее, вложил свои узкие губы в проем и
тихо произнес:
- Брат Ванюта.
- Очень хорошо, - слабо раздался за дверью спокойный голос. - Впусти.
Дверь отперли изнутри и Ванюта вошел в трехкомнатную квартиру, обставленную
простой деревянной мебелью.
Проводник остался за дверью, в прихожей перед Ванютой стоял слуга отца Зигона -
Ашот.
- Иди, иди сюда, - раздалось из гостиной. С мешком в руке Ванюта прошел в
гостиную - большую, белую, с книжными стеллажами по стенам, с хрустальной
люстрой в стиле модерн, с подушками из оленьей кожи вместо стульев. Посередине
гостиной на желтом сосновом полу идеальным конусом была насыпана тщательно
просеянная земля. Отец Зигон стоял перед землей на коленях, шепча что-то и
прикрыв глаза. Ванюта сразу тоже опустился на колени, склонил голову
- Встань, - приказал отец Зигон, легко вставая. Он был худой, невысокого роста,
с умным живым лицом, обрамленным аккуратно подстриженной бородой. Коричневая
тройка идеально сидела на нем, высокий воротничок белой рубашки стягивал черный
шелковый платок с кристаллом горного хрусталя.
Ванюта не успел подняться с колен, как быстрые руки отца Зигона выхватили у него
мешок с голубым салом, и через секунду отец уже вынимал из мешка, рассматривал и
клал на пол светящиеся голубые куски.
- Погаси свет, - приказал он слуге.
Гостиная погрузилась в полумрак. Куски сала, появляющиеся из мешка и ложащиеся
на пол один к одному постепенно освещали гостиную голубым. Отец Зигон выложил
все куски, кинул мешок в сторону и опустился рядом на подушку Всего кусков
оказалось двенадцать. Ванюта стоял, сложив руки на животе. Отец Зигон долго
смотрел на голубое сало, затем с тяжелым вздохом опустил лицо в ладони:
- Когда ты последний раз плакал? Ванюта задумался:
- Я... в декабре, отец Зигон.
- А почему ты плакал?
- Мне приснился лес, отец Зигон.
- Лес? И почему же ты плакал?
- Он был очень красивый.
- А смеялся когда ты в последний раз? Сильно смеялся?
- Когда отца Марона хоронили.
- Ну, мы тогда все смеялись. Погребение - веселая вещь. А сам по себе?
- Сам по себе я... не смеялся, отец Зигон. Отец Зигон понимающе кивнул и надолго
замолчал, спрятав лицо в ладони Прошел час с лишним. Ноги стоящего Ванюты
затекли и онемели, колени стали подгибаться.
Вдруг отец Зигон поднял свое лицо:
- Подойди.
С трудом переставляя ноги, Ванюта подошел. Отец Зигон схватил его за ноги и
рванул на себя. Ванюта рухнул навзничь, гулко ударившись головой о паркет. Отец
Зигон встал, зачерпнул горсть земли и с силой бросил Ванюте в глаза. Ванюта со
стоном прижал руки к лицу.
- Было два человека, - тихо, но внятно заговорил отец Зигон, убирая руки в
карманы и медленно прохаживаясь по гостиной. - Всего два. Один был выше среднего
роста. Другой тоже не маленький - каждый раз притолоке кланялся. Первого звали
Земеля, второго - Сол. У Земели судьба была тяжелая. Даже - страшная. Родился в
обеспеченной интеллигентной семье, окончил среднюю школу, поступил в
лесотехнический институт, женился на четвертом курсе. А на пятом - подучил Сола
трогать чужие книги. Не читать - а именно трогать. Любой ценой пробраться в
чужую квартиру - и трогать, трогать, трогать книги. Сказал, что это помогает при
туберкулезе легких. А Сол - человек доверчивый и впечатлительный - поверил. И
трогал чужие книги всю свою долгую жизнь - до семидесяти восьми лет. Трогал
всегда правой рукой. Поэтому, когда его перед казнью дактилоскопировали, с
правой руки отпечатков пальцев снять не удалось - кожа стерлась о книги. А с
левой все было в полном порядке. Поэтому именно ее сначала высушили в горячем
песке, а потом залили вареным сахаром. Вон она. В книжном шкафу. Между Бабелем и
Борхесом. Я же давал тебе лизать ее, мерзавец. Забыл? Нет, свинья. Такое не
забывается...
Он помолчал, словно вслушиваясь в слабые стоны Ванюты, потом кивнул стоящему в
дверях Ашоту:
- Убери этого слизняка.
Ашот схватил Ванюту за шиворот и поволок к двери.
- Отец Зигон... Там еще диктофон... - простонал Ванюта, шаря у себя на груди.
Диктофон упал на пол. Ашот выволок Ванюту за дверь квартиры и захлопнул ее.
Слышно было, как Ванюту поволокли по каменному полу прохода.
Зигон поднял диктофон, сунул в карман пиджака.
- Отец Зигон, подавать полдник? - спросил вернувшийся Ашот.
- А что сегодня? - рассеянно спросил Зигон.
- Овсяный кисель с постным маслом и клюквенный морс.
- Нет... Потом... - Зигон осмотрелся, ища что-то. - Где чемодан?
- Какой? - осторожно спросил Ашот.
- Тот самый, - Зигон угрюмо посмотрел на Ашота. Ашот вышел и вернулся с
небольшим старым чемоданом из свиной кожи. Зигон открыл чемодан, сложил в него
голубое сало. В гостиной сразу стало темно. Зигон вышел с чемоданом в руке,
прошел в свой кабинет и запер дверь на ключ.
Кабинет был небольшой, но уютный: обитые зеленым сукном стены, мягкая мебель,
стол красного дерева. Зигон подошел к столу, вставил ключ в бронзовые часы без
стрелок, повернул. Затрещала пружина, послышалось гудение, и стол отъехал в
сторону, открывая проход вниз. Зигон шагнул туда и стал спускаться по деревянной
винтовой лестнице. Спуск был недолгим - лестница вела в большой полутемный зал с
