Аттис? А вы отвечали - любовник Кибелы. Но я не знала историю Кибелы. А
признаться в этом стеснялась. А теперь - вовсе не стесняюсь. Мы брали Аттиса
всегда с собой на прогулки. Он был таким быстрым, красивым. А однажды кинулся
трепать барана. И вы так накричали на него. Виктор Николаевич, что у вас с
лицом?
ПОЛОЗОВ. Ничего. Кажется - ничего.
ЗНАМЕНСКАЯ. Скажите, это ужасно, что я здесь?
ПОЛОЗОВ. Это очень хорошо.
ЗНАМЕНСКАЯ. Я вам признаюсь - я не прочла ни одного вашего письма.
ПОЛОЗОВ. Я догадался.
ЗНАМЕНСКАЯ. Все восемнадцать писем я сожгла в камине. Это гадко, я знаю. Но мне
что-то мешало их прочесть. Я очень скверная?
ПОЛОЗОВ. Арина Борисовна, пойдемте в дом. Здесь сыро.
ЗНАМЕНСКАЯ. Нет, нет. Останемся, останемся. Я так любила ваш сад. В мае
особенно. Помните, когда приехали Панины? И вы с Иваном Ивановичем стреляли по
бутылкам. А вечером мы катались на лодке. И Кадашевский упал в воду. А на
следующее утро все яблони зацвели. Все сразу И вы сказали, что это оттого, что я
здесь. А Панин сказал, что это к войне.
ПОЛОЗОВ. Да... припоминаю.
ЗНАМЕНСКАЯ. Но войны не случилось. Только в Коноплеве мужик зарубил свою семью.
ПОЛОЗОВ. Это я тоже помню (берет ее за руку). Пойдемте в дом. Вам надо отдохнуть
и прийти в себя.
ЗНАМЕНСКАЯ (смотрит на мертвую собаку). Странно все-таки.
ПОЛОЗОВ. Что?
ЗНАМЕНСКАЯ. Мертвые собаки похожи на живых собак. А мертвые люди вовсе не похожи
на живых. Когда я хоронила своего отца, я знала, что это не он лежит в гробу, а
совсем другой человек. Поэтому я до сих пор не верю, что мой отец умер. Он жив.
Да и вообще, то, что лежало в гробу, не было похоже на человека. Вы не согласны?
ПОЛОЗОВ. Да-да. Вы правы. Хотя...
ЗНАМЕНСКАЯ. Что?
ПОЛОЗОВ. Вон отсюда!
ЗНАМЕНСКАЯ (непонимающе смотрит на него). Что?
ПОЛОЗОВ (кричит). Вон отсюда! Вон! Сейчас же - вон!
Знаменская делает два шага назад, неотрывно глядя ему в лицо, затем
поворачивается и убегает. Появляется Антон.
АНТОН, Звали, барин?
ПОЛОЗОВ. Нет... то-есть - да. Помоги мне. (Берет пса на руки и осторожно
опускает в яму.)
АНТОН. А что же Арина Борисовна? Чай пить пойдут-с? Я накрыл уж.
ПОЛОЗОВ. Помолчи (смотрит на мертвого пса, кидает на него горсть земли).
Закапывай.
Антон сваливает землю в яму.
ПОЛОЗОВ. Семь лет. Всего семь лет. Для дворовой собаки это - ничто. А для борзой
- срок жизни.
АНТОН. Как же! У борзых-то вся жизнь на бегу Продыху нет. А пес славный был. По
ладам-то чистый, густопсовый. А разметной-то! Страсть! Так и стелется, так и
стелется! Заглядишься, бывало. Ваш покойный батюшка, бывало, говаривал, - у
нашего Аттиса щипец, что у крокодила - зайца пополам перекусит. Сорок три лисицы
затравил. Вот дела какие.
Полозов медленно бредет к дому.
II
Гостиная в доме Полозова; Виктор Николаевич сидит в кресле и курит сигару; подле
него - китайский чайный столик, накрытый на двоих; с краю стоит графин с водкой.
Входит Антон с тарелкой соленых огурцов.
АНТОН. Вот, батюшка, все, что есть. А каперцы у нас еще на Крещенье кончились.
Какие уж тут каперцы, коли скоро хлеба купить не на что будет.
ПОЛОЗОВ. Ступай.
АНТОН (ставит огурцы на столик, прижимает руки к груди). Батюшка барин,
помилосердствуйте! Что же вы такое с собой творите?
ПОЛОЗОВ. Ступай.
АНТОН. У меня сердце кровью обливается, глядючи! Я же вас с пеленочек знаю! Как
же так, Господи Иисусе Христе! Почто вы себя эдак губить изволите-с?
ПОЛОЗОВ. Ступай!
АНТОН. Да иду, иду уж. Господи! Пропадем ни за грош... (Выходит.)
В полуоткрытое окно просовывается трость и открывает его. Показывается голова
Штанге.
ШТАНГЕ. Виктор Николаич, мамочка, приветствую!
У тебя, брат, ворота настежь! Сразу видать широкую натуру! Ты прости, мамочка, я
уж через окно, по-флибустьерски! (влезает в окно; на нем нанковая тройка, белая
шляпа, в руках трость и кулек с бутылкой мадеры.) Ну, здравствуй, мамочка!
Полозов, не вставая, подает ему руку.
ШТАНГЕ. Что это ты - чай огурцами закусываешь? (Замечает графин с водкой.) A,
pardon, водка! Прелестно! А я к тебе тоже с питейным трофеем! (Ставит на стол
бутылку мадеры.) Ein Geschenk, mein lieber Freund! Крымскую мадеру я предпочитаю
испанской. Ты один?
ПОЛОЗОВ. Один.
ШТАНГЕ. Что такой пасмурный? Случилось что?
ПОЛОЗОВ. Аттис умер.
ШТАНГЕ. Исдох? Ай-яй-яй. Жаль. Славный пес был Помнишь, как по осени тогда? Ату,
ату! Жаль, черт возьми. Искренне жаль. (Садится.) Угости-ка, брат, сигаркой.
Полозов молча открывает пустую коробку из-под сигар, показывает ему.
ШТАНГЕ. Вышли все? Черт с ними. (Оживленно.) Ну, мамочка моя, я тебе доложу -
Крым весной, это такое безэ, такая прелесть! Мы по-глупости туда все осенью, да
зимой норовим, а весной здесь родную грязь месим. А ты съезди в Ялту в апреле -
другим индивидуумом вернешься. Чудо, просто чудо. Все цветет, тепло, сухо,
воздух специально для наших бронхов. По набережной дамы прогуливаются. И весьма
недурственные.
Полозов молча смотрит на Штанге.
ШТАНГЕ. Что?
ПОЛОЗОВ. Ничего. (Пауза.)
ШТАНГЕ. Я глупости говорю?
Полозов молча курит.
ШТАНГЕ. Давай водки выпьем. (Наполняет рюмки.) Крымский воздух. Опьяняет и
оглупляет. Там все как-то мягко, красиво. Иногда даже - приторно. Я не любитель
десерта, ты знаешь, но в Крыму вдруг начинаю играть этакого метафизического
сладкоешку. Гипероптимиста с позитивистским флером. И поверь - нахожу в этом
удовольствие. Prosit! (Выпивает.) А вернешься к родным осинам, опять тоска
наваливается, да все это вместе - грязь, гадость и скука. Впряжешься в работу -
и вперед, птица-тройка! (Пауза.) Что ты так смотришь? Я околесицу несу?
(Усмехается.) Завтра мне директора банка резать. Представляешь, мамочка, банкир
и вдруг - грыжа! С чего бы это у банкира грыжа? Что он - на ассигнациях
надорвался?
ПОЛОЗОВ (выпивает свою водку). Сейчас здесь была Арина Борисовна.
ШТАНГЕ. Знаменская? Скажи на милость! Я слышал, у нее был бенефис. Она не
осталась?
ПОЛОЗОВ. Я ее выгнал.
ШТАНГЕ. Ты с ума сошел, мамочка.
ПОЛОЗОВ. Я ее выгнал, А сейчас хочу выгнать тебя. (Пауза.)
ШТАНГЕ. Выгони, сделай одолжение. Но, может сперва выпьем? (Наполняет рюмки.
Полозов мрачно смотрит на него.)
ШТАНГЕ (ставит рюмку, не выпив). Послушай, ты из-за нее так разлимонился? Я тебе
давно говорил - сия особа твоих чувств не стоит. Помнишь, наш давнишний спор?
Кто прав оказался? Не связывайся с актрисами, не порть себе кровь. У меня были
две актрисы - в Тамбове и в Одессе, две истории буйного помешательства. Забудь
ее, забудь совсем и навсегда, как друг советую! Давай лучше сегодня подопьем, а
завтра я тебя к Ивашевым свожу Ты у них поди лет семь не был? Напрасно! Там
теперь все переменилось, заправляет всем Нина Львовна, а следовательно - по
четвергам литературные вечера, со всеми вытекающими, так сказать. Собирается
приличная публика, есть очень неглупые люди, Поедем, поедем обязательно!
Проветришь мозги, мамочка. Нельзя гнить заживо в сорок лет. Ну, давай, брат,
пить! За твое здоровье, потом за мое, потом за наше. (Поднимает рюмку, но опять
ставит ее на столик.) О, mein Gott! Я осел. Это же ты из-за дома куксишься,
право - из-за дома! А я, телятина, запамятовал! Ну так, мамочка, ты сам виноват.
Что ты уцепился за этот дом, как Плюшкин? У нас в губернии нынче все имения
заложены-перезаложены! У кого из помещиков теперь деньги водятся? Разве что у
Ряжского. Ну так он - альфонс, это каждая собака знает. По правде сказать - в
России нынче нельзя ничего иметь недвижимого. Я вон всю жизнь по чужим
квартирам, а счастливее тебя - omnia mea mecum porto! Это родовое гнездо тебе
как хомут на шее, право. Заложи, заложи, умоляю тебя. А сейчас - выпей со мной
на счастье. (Выпивает, бросает рюмку об пол.) Вот так!
Полозов выпивает, ставит пустую рюмку на столик. Штанге хватает ее и кидает об
пол.
ШТАНГЕ. Поцелуемся, брат! (Целует Полозова, возбужденно прохаживается по
гостиной.) Все, все продать! И как можно скорее! Всю эту рухлядь, весь этот тлен
и мусор гробовой. Ваза китайская, чучело акулы, эти кубки хрустальные - на кой
черт они тебе?! (Подходит к коллекции холодного оружия, развешенного на стене.)
Разве что это оставить. (Трогает.) Мачете, наваха, кинжал дамасский... а это
что? (Берет нож с короткой металлической рукояткой в виде креста.)
ПОЛОЗОВ, Мексиканский метательный нож.
ШТАНГЕ. Значит его метать надо? Позволь, брат, я метну
ПОЛОЗОВ. Метни. (Пьет.)
ШТАНГЕ. Во что изволишь?
ПОЛОЗОВ. Во что угодно.
Штанге кидает в дверь, но неудачно - нож падает на пол.
ШТАНГЕ. Из ружья у меня лучше получается. Когда на тягу пойдем?
ПОЛОЗОВ. Когда-нибудь. (Поднимает нож с пола, разглядывает его.)
ШТАНГЕ. Да-да. На тягу. Непременно на тягу Слава Богу, просека еще не заросла.
(Садится за рояль, берет несколько аккордов.) Рояль тоже продай... На
тетеревиный ток я уж опоздал. А ты без меня ходил?
ПОЛОЗОВ. Ходил.
ШТАНГЕ. Скольких срезал?
ПОЛОЗОВ. Ни одного.
ШТАНГЕ. Вот, мамочка, а все потому, что без меня ходил! А стреляешь в три раза
лучше моего! (Наигрывает на рояле.) Басы у тебя дребезжат как в бочке. Так и не
подтянули? Хотя, ты же, брат, не играешь?
ПОЛОЗОВ. Не играю.
ШТАНГЕ (напевает под собственный аккомпанемент). Не игра-а-ю, не игра-а-ю, не
игра-а-а-а-ю. Послушай, я не спросил - отчего твой Аттис исдох?
Полозов смотрит на Штанге, потом вдруг с силой метает в него нож. Нож по самую
рукоять впивается Сергею Леонидовичу в левый бок. Штанге на мгновенье замирает,
словно прислушиваясь к чему-то, затем медленно встает, смотрит на Полозова,
открывает рот и замертво падает на ковер.
АНТОН (осторожно приотворяет дверь). Звали, батюшка?
ПОЛОЗОВ. Нет. Ступай.
Антон закрывает дверь. Полозов подходит к мертвому Штанге, садится подле него на
ковер, долго сидит, глядя на убитого.
ПОЛОЗОВ. Я хочу что-то рассказать тебе. Собственно, я еще никому не рассказывал
об этом. Поэтому мне трудно говорить. Очень трудно. Это произошло совсем
недавно. Даже очень недавно. Минуты три или четыре тому назад. Хотя, думал об
этом я очень давно, лет с шестнадцати. Но открылось это сегодня. Сейчас. В тот
самый момент, когда ты стоял посередине гостиной и перечислял находящиеся в ней
вещи. Даже не перечислял, а называл их: китайскую вазу, чучело акулы, горку с
хрусталем, коллекцию ножей, рояль. Ты стоял свободно, говорил несколько
насмешливо, довольно легкомысленно, как часто у тебя выходило, но... (пауза) ты
не представляешь каким серьезным делом занимался ты в эту минуту. Ты называл
имена вещей. И все вещи соответствовали своим именам. И это потрясло меня, как
гром. Да! Все вещи соответствуют своим именам. Китайская ваза была, есть и будет
китайской вазой. Хрусталь навсегда останется хрусталем и будет им, когда Луна
упадет на Землю. Ты стоял посреди мертвых вещей - живой, теплокровный человек -
и ты один не соответствовал своему имени. И дело вовсе не в свойствах твоей
души, не в твоей порядочности или безнравственности, честности или лживости, не
в добре и зле, наполняющими тебя. Просто у тебя не было имени. Как и у нас всех.
У человека нет имени. Сергей Леонидович Штанге, господин доктор, homo sapiens,
мыслящее животное, образ и подобие Божие, - это все не имена. Это всего лишь
названия. А имени нет. И не будет. (Пауза. Полозов встает с пола, садится в
кресло, сидит некоторое время.) Антон. Антон! Антон!! Антон!!!
Занавес медленно опускается.
Что-то есть в этом скрипте М-неприятное, рипс табень.
Не могу понять - что?
Когда вернусь (прости за хушо бадао), спрошу у тебя понежнее - маленький мой
сяотоу, что М-неприятного в тексте Чехова-3? А ты, рипс шагуа, ответишь как
всегда вопросом на вопрос - а что L-приятного в нем? И я, Boris, не дам тебе
ответа.
17 января.
Набоков-7.
Это ВЫСШЕЕ. И не только из-за высокого процента соответствия. Высшее по
определению. Во время процесса объект вел себя чудовищно агрессивно: стол, стул
