простые времена заплат и кривых швов), во все привозное
(это опять же в эпоху самопалов и самостроков). Колониальная
сиреневая майка с блестящим рисунком, джинсы
изысканнейшего флоридского покроя с темными пуговицами
а-ля медь и блестящими зипперами, что касается деревянных
колодок с кожаным верхом, называемых сабо, то
в блистательном нашем 197... это был самый последний
и отчаянный писк.
- Мать моя женщина,- наконец сказал Вадюша,- ты
посмотри, кто к нам пришел.
- Мара,- повторил Штучка, совершенно обалдевший
и потерявший дар речи.
Впрочем, как-то даже неудобно делается за наших двух
молодых баранов. Право, несколько ни к месту восторг,
телячья радость. В самом деле, если оторвать взгляд от
пуговиц и лейблов, если заглянуть Маре в глаза, увидеть
линию плеч, безусловно, за всем внешним великолепием
можно открыть, почувствовать не вполне спокойное состояние
души, беспросветное девичье отчаяние и суровую женскую
решительность. Самое время в очередной раз объясниться.
Собственно, намек уже был сделан на некие совершенно
конфиденциальные и неотложные дела, заставившие
Мару и Риту всю вторую половину дня перемещаться довольно
замысловатым образом из конца в конец Южносибирска.
Две юные дамы разыскивали маленькую красноносую
старушку, по имени Агафья Тихоновна. Эта добрая
бабушка за вполне умеренную мзду бралась прерывать
нежелательную беременность, без всяких формальностей
и хирургического вмешательства, одной довольно унизительной,
но высокоэффективной процедурой. В отменном
качестве бабушкиной работы убеждал ничем не обремененный,
гладкий животик Риты Захаровой, которая за неполный
год краткого замужества дважды пользовалась услугами
безотказной старушки. Но на сей раз мы вынуждены
зафиксировать явную осечку. Бабушки не оказалось на
месте, во всех посещенных подругами явках и малинах (у
сестры, у зятя, у племянницы), везде ждал печальный от
ворот поворот, и стало совершенно ясно,- весеннее щебетание
птичек поманило Агафью Тихоновну к корням, к внукам.
за Алтай. Ах, ах, ах. какой скучный конец.
Впрочем, пессимизм никак не был на манер краюхи
хлеба разделен пополам, если Мара предалась самым мрачным
мыслям, то многоопытный Притон не утеряла ни
грамма природной жизнерадостности. Кстати, если для
Мары день сорокавосьмилетия декана электромеханического
факультета оказался днем сплошных потерь, то для
Риты-Притона он ознаменовался блистательным приобретением
(авансом за верность и будущие услуги), ей была
презентована небезызвестная читателям шапочка "эксон",
правда, на сей раз красного цвета.
Итак, подруги приближались, и великолепие одной
только подчеркивала красная крикетная шапочка на голове
другой. Подруги приближались, и вместе с ними волнующий
момент произнесения первых после почти полугодовой разлуки
слов. Впрочем, неправда, первые слова уже сказаны
по телефону, мы их знаем и не удивляемся поэтому обыденности
прозвучавшей фразы.
- Выпить хочу,- сказала Мара, ткнувшись лбом в плечо
любимого.
Любимый вздрогнул, принялся выуживать свой скромный
капиталец, жалкие восемь рублей, коих в лучшем
случае хватило бы на две пары такой неженской смеси, как
коктейль "Весенний", но тут вмешалась весьма практичная
Рита и окончательно определила рисунок сегодняшнего вечера.
- Пойдемте лучше ко мне,- сказала она (кстати, вскоре
мы узнаем, какие веские причины лишали молодежное
заведение привлекательности в ее глазах).
- А у тебя выпить есть? - спросила подругу Мара и,
не успев даже сделать нужную для ответа паузу, услышала
уверенный мужской тенор:
- Будет.
"Будет" сказал до того как бы сидевший в тени Купидон,
и три пары глаз поворотились к его ехидной физиономии,
излучавшей в этот момент все мыслимые оттенки
доброты, широты и общительности одновременно.
Глаза исходящего сердечностью Вадюши и глаза всегда
неунывающего Притона встретились на какое-то мгновение,
на секундочку, и... дело было слажено. Мара же,
безошибочно угадав значение краткого телепатического напряжения,
сказала, обращаясь уже к Каповскому:
- Шампанского хочу!
- Мадам,- сделал Вадюшка широкий жест рукой, на
излете которого небрежным движением освободил Штучку
от мятых бумажек, неловко зажатых между пальцами кавалера.-
Ein момент...- И с этими словами Купидон спрыгнул
со стула и шагнул к служебной двери.
Итак, воздадим еще раз должное судьбе, пославшей на
место тренера по вольной борьбе бывшего официанта ресторана
"Южбасс", а ныне бармена кафе "Льдинка". Анатолия
Анатольевича Евстигнеева. Анатолий Анатольевич.
как нам уже случалось заметить, любил музыку, иначе
говоря, регулярно и задаром пользовался он услугами по
части записи и перезаписи нашего уважаемого Вадима
Юрьевича. Значит, так, добавив к Штучкиным грошам
кое-что из своих запасов, Вадик вынес из служебной загородки
у стойки две, парой газет лишенные изящества формы
бутылки советского полусухого. Да, милейший читатель,
таки грянет сегодня пробка в потолок. В потолок небольшого
частного (личного?) дома на юго-западной окраине
города, в Фабричном районе. Здесь, на Аэроклубовской
улице, в доме номер двадцать шесть, в котором районное
отделение милиции имело честь прописать в разное время
сначала Федора Александровича Аверьянова и жену его
Людмилу Федоровну, а затем их дочь Маргариту Федоровну
(не правда ли, забавное совпадение отчеств у дочери
и матери?), пройдет небольшая вечеринка, перешедшая
в утренник, бывших выпускников английской спецшколы
двух последних лет. В этом доме образцовое, к слову
сказать, отделение милиции не успело прописать бывшего
(впрочем, развестись супругам было пока еще недосуг)
мужа Маргариты Федоровны Сергея, который сюрпризом
для всей честной компании нанесет неожиданный визит
в первом часу ночи (в 16.25 по Гринвичу).
Ну, а пока до заветного часа еще далеко (13.05 GMT),
молодые люди спускаются с третьего этажа вниз. Впереди
Вадик, рядом, чуть сзади, Притон, а за ней юная пара -
Штучка с Марой. Они спускаются, каждый думает о своем,
и все верят в лучшее, а навстречу нашим голубкам поднимаются
два Игорька, решившие взять свое в любом случае.
Историческая встреча Сэра Шубина с его восемьюдесятью
рублями произошла на лестничном винте между вторым
и первым этажом. Но долгожданного соединения душ не
произошло, господа просто разминулись (благо лестница
позволяла). Штучка смотрел на Мару направо, а Шубин
влево, снизу вверх, на выступающие из треугольника пролета
ноги сидящих за крайним столиком, делал рекогносцировку,
таким образом, первые реплики, прозвучавшие из
уст наших героев, были обращены к дамам.
- Разрешите вас пригласить на тур вальса,- сказал
Сэр. наклоняя свои благоухающие губы к Галочкиному
уху, а рукой при этом довольно больно прихватывая ассистентку
за плечо.
- А он,- сказал Штучка, внезапно на воздухе обретя
счастливую способность говорить,- обблевался!
- Кто? - не поняла с ходу Марина первых слов до
того трогательно молчавшего любимого.
- Ну, этот... твой... тогда в машине,- объявил Евгений,
восторженно сверкая глазами.
Итак, длинный день все же подходит к концу.
- Хулиган,- противно вскрикивает Галочка и в тот же
миг оказывается вместе со стулом на довольно несвежем
полу.
- Негодяй,- вступает Татьяна с утерянной ныне фамилией
и запускает в голову глумящегося над телом визжащей
дочери преподавателя химии Игоря Шубина железную вазочку
с остатками мороженого. За что молниеносный
Игорь Вальдано наказал ее прямым справа.
- Ты что делаешь? - хватает его за руки несмышленый
Сергей Афанасьев и получает ногой по печени. Но тут
вмешивается наш блистательный Алеша Бессонов, и поле
брани обагряется кровью, брызнувшей из носа потомка
конквистадоров.
Итак, швед, русский, колет, рубит, режет, разлетаются
откидываемые ногами стулья, из-за соседних столиков выскакивают
мальчики и девочки, на крик с третьего этажа
сбегает с молотком (для колки льда) в руке бравый Толик,
и в двух местах одновременно накручивают женские руки
(официантки Наташи Лаптевой у столика администратора
и Алешиной подруги Алены Амельянчик в вестибюле)
спасительный номер 02.
Каков же итог,- покуда ревущего и вырывающегося,
как Маугли, Игорька Шубина общественность ведет, заламывая
руки, в объятия правосудия, ловкач Вальдано прячется
в женском туалете, которому в этот вечер было
суждено лишиться былого интимного ореола. Впрочем,
покуда взламывалась дверь, Игорек вылез в квадратное
вентиляционное окошко и убежал. Однако, как мы уже
знаем, избавив от унижения, от наказания даже эта сверхнаходчивость
и сверхловкость его не спасла.
Вот к какому скверному итогу привело отсутствие надлежащей
пропорции между мальчиками и девочками. Впрочем.
любезный читатель, выпускников спецшколы не избавило
от неприятностей даже чудесное соотношение один
к одному. Что и говорить, нет в жизни счастья. Хотя... хотя
в какой-то момент почти поверилось, есть, даже осязалось.
Штучкой по крайней мере.
Когда? Когда наконец после выпитого шампанского,
Вадюшкиного шутовства, Риткиной болтовни, старых рваных
записей Мара и Штучка наконец остались вдвоем,
О чем они говорили? О будущем. Говорила главным образом
Мара, разворачивая перед милым картины, одна заманчивее
другой.
Итак, вкратце, основная идея, цель и задачи. Мара ушла
от мужа, Мара никогда, никогда к нему не вернется, она
с ним разведется, а приобретенную (нет худа без добра)
московскую прописку распространит на Евгения, Мара заставит
бывшего мужа (судом, если будет упираться) разменять
его двухкомнатную квартиру в Перовском районе на
две однокомнатные, таким образом семейное гнездо ей
и Евгению будет обеспечено. Но и это не все, у Мары
появились кое-какие знакомства за год в мире популярной
музыки, и скоро, очень скоро они с Евгением, исправив все
прежние ошибки (молодости?), загладив все былые (детские?)
обиды, заживут той счастливой жизнью, о какой
мечтали когда-то в школе. Ну, а какова же доля Штучки
в немалых будущих заботах? Минимальная, Евгению вменялось
раздобыть денег, причем как можно больше, дабы
успех во всех намеченных начинаниях был гарантирован.
Добычу предстояло начать лишь завтра с утра. а сейчас...
сейчас...
Ах, читатель, читатель, ну, конечно, конечно, предстоит
обжигающая воображение постельная сцена с участием
юных любовников. Что верно, то верно, но до того, как
распахнутся зиппера, необходимо все же задать один вопрос
и получить на него ответ. Была ли Мара искренна в тот
окрыленный шампанским вечер? Да, и это очень важно.
Мара так думала в тот момент, свято верила сама себе,
и если не могла совершить для доказательства подвиг Сцеволы,
то лишь по причинам эстетического свойства и не
желая оставить любимому калеку на иждивение. Однако,
как видим, Мара не сказала Евгению главного. В самом
деле она хотела, но все не могла выбрать момент... Она
выбирала, готовилась, готовилась, а тем временем, дабы
драгоценные минуты не уходили зря, разоблачалась сама
и помогала любимому.
Евгений, как ни прискорбно, увы, тоже проявил малодушие.
Он, правда, не врал. не двурушничал, не разменивался
на постыдные обещания, он сурово и напряженно
молчал. Язык его толстой негнущейся подметкой упирался
в сухое шершавое нЛбо и бессилен был облечь в пристойную
форму деликатного вопроса неуемным воображением
не вовремя, в момент прояснения тьмы, чуть мерцающей
белизной заповедных трапеций и треугольников, подброшенный
намек.
Да, сычиковская образина, опухшая харя непроспавшегося
лабуха помутила рассудок нашего героя, и дыхание у
него перехватило от внезапного желания узнать, а блюла
ли себя любимая вдалеке, смирялась ли только ради будущего,
смежив веки, стиснув зубы, с холодом постылого
семейного ложа или вот так же, лепеча бессмысленные
слова дивными губками, забывала начисто о девичьей гордости
и стыдливости?
Короче, "он держал ее,- цитируя знатока подобных
положений,- крепко и бережно, ощущая всю длину ее
молодого тела",- и мучительно думал, соображал, как
