Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
SCP 090: Apocorubik's Cube
SCP 249: The random door
Demon's Souls |#15| Dragon God
Demon's Souls |#14| Flamelurker

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - Сергей Снегов Весь текст 273.41 Kb

Четыре друга

Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 24
     Сергей Снегов.
     Четыре друга

   СКАНИРОВАЛ: Ершов В.Г. 20/06/98

            Научно-фантастическая повесть

     1

   Начну   с   признания:  я  не  принадлежу  к  числу  горячих
поклонников Кондрата Сабурова. И я не был его  близким  другом,
как   считают   многие.  Больше  того,  он  временами  был  мне
антипатичен. Прекрасная Адель Войцехович со  всей  свойственной
ей  бесцеремонностью убеждала Кондрата-да и меня самого,- что я
ему завидую. Не думаю, что она права. Я не собираюсь ни обелять
себя, ни тем более напяливать на себя ангельские крылышки. Я не
ангел,  это  бесспорно.  Но  и  не  дьявол,  каким   она   меня
живописует.  Оставляя  в  стороне  объективную научную ценность
моих споров с Кондратом, уверен, они имели  и  то  немаловажное
субъективное   значение,  что  ограничивали  его  фантазию.  Он
заносился, его нужно было одергивать. Когда  человек  вообразит
себя непогрешимым, ему море по колено. А море топит корабли, на
нем разражаются бури. Здесь главный источник наших разногласий.
Я  настаиваю на этом, что бы теперь ни говорили о моем скверном
характере Адель и Эдуард, изменившие Кондрату в труднейший  час
его изысканий. Трагический финал экспериментов свидетельствует,
что  прав был я, требовавший от Кондрата осмотрительности, а не
они, толкавшие его на научные авантюры. И  я  оплакивал  гибель
Кондрата ничуть не меньше, чем те двое. Ибо ушел от Кондрата, а
не предал его. Он мне однажды сказал: "В тебе я уверен, Мартын,
ты  не  изменишь,  изменить  может  только друг, а какой ты мне
друг!" Так  он  понимал  меня,  Кондрат  Сабуров,  руководитель
Лаборатории  ротоновой  энергии.  И у меня нет причин стыдиться
такой оценки.
   Именно  в  таком  смысле  я  и  высказался,  когда  директор
Объединенного   института  N  18  академик  Огюст  Ларр  и  его
заместитель Карл-Фридрих Сомов вызвали меня на собеседование. Я
ни одной минуты не сомневался, что будет  не  собеседование,  а
допрос, и не постеснялся довести до их сведения свое понимание.
Хорошо помню, как по-разному они восприняли мой выпад.
   Сейчас  я  формально обязался вести запись всего, что хоть в
отдаленной степени касалось работ в ротоновой лаборатории, и  с
удовольствием   вписываю   в   свой   отчет   и   ту  беседу  с
руководителями института, ибо она не в отдаленной,  а  в  очень
близкой степени затрагивала обстоятельства трагедии.
   Огюст  Ларр  вызвал меня в свой роскошный кабинет в полдень.
Окна выходили на южную сторону, и сквозь стекла  лилось  жаркое
солнце.  Я  не  люблю  чрезмерного света и сел к солнцу спиной.
Против своего обыкновения, Ларр сидел за  столом.  На  огромном
столе  лежала  толстая  папка  с  какими-то  бумагами. Я сказал
"против  обыкновения",  потому  что  почтенный  академик  редко
обретается   в   кабинете,   его   любимое  местопребывание  --
институтские коридоры, где он прогуливается то с  одним,  то  с
другим  сотрудником,  заводя  бесконечные  обсуждения. А если и
проникает в свой кабинет, то не сидит,  а  прохаживается  вдоль
окон  или  стены -- длиннющим его ногам, видимо, противопоказан
покой. Сейчас он сидел,  и  это,  не  сомневаюсь,  должно  было
подчеркивать  важность разговора. Он положил на стол волосатые,
лопатой, ладони, вытянул ноги под столом и  не  сводил  с  меня
настороженного,  но, в общем, доброго взгляда -- под кустистыми
бровями на узком лице, перегороженном, как  барьером,  огромным
носом,  глаза  его, ярко-голубые, посверкивали, как подожженные
изнутри.  У  него,  конечно,  красочная  физиономия,  у  нашего
прославленного  астрофизика  Огюста  Ларра,  в  Портретном зале
Академии наук только президент Академии  Альберт  Боячек  может
соперничать с ним в выразительности лица.
   А  Карл-Фридрих Сомов, заместитель по общим проблемам, сидел
у торца директорского стола и, не глядя на меня, что-то писал и
черкал в обширном  блокноте.  Он  притворялся,  что  инициатива
вызова  принадлежит  Ларру,  а  не  ему. И то, что он вызывающе
отстраняется от беседы, предоставляя ее директору, хотя каждому
в институте ведомо, что именно  Сомов,  а  не  Ларр  занимается
всем,  что не имеет сугубо научного содержания, сразу возмутило
меня. Если Сомов хотел настроить меня давать сдачи в  ответ  на
любое принуждение, то мог заранее рассчитывать на полный успех.
   --  Друг  Мартын,  нам  хорошо  известно, что вы невиновны в
несчастье в  ротоновой  лаборатории,-  так  дипломатично  начал
Огюст  Ларр.  Он, несомненно, планировал умелой фразой смягчить
ожидаемую от меня резкость. И план его,  естественно,  имел  бы
успех,  если  бы сам Ларр не испортил его последующими словами:
-- Но вы были посвящены во все  детали  исследований  Сабурова,
знали его цели и намерения, он делился с вами своими идеями...
   Я  понял, что нужно немедля поставить межи разговору, ибо он
грозил безбрежно расплыться.
   -- Детали экспериментов я, конечно, знал. О  целях,  которые
ставил  себе  Сабуров,  иногда догадывался. Что до идей, то они
являлись ему столь густо и были столь разнообразны,  что  он  и
сам  в  них  не всегда разбирался, а уж поделиться ими зачастую
забывал.
   -- Но его намерения...
   -- То же относится и к его намерениям. Я полагаю, речь  идет
об  экспериментах,  а не общечеловеческих свойствах? В быту его
намерения были обычны: поесть, если уж  стало  невтерпеж  после
пропуска  обеда пропускать еще и ужин, поспать часок днем после
бессонной ночи. Тут он был такой же, как вы или я.
   -- Вы считаете обычным быть таким, как вы? Но, друг  Мартын,
общее  мнение в институте, что если и поискать необычностей, то
лучшего примера, чем даете вы, не найти.
   --  В  институте  N  18  ошибаются  не  только   в   научных
экспериментах,-  парировал  я.-  Однако  не понимаю: вы вызвали
меня для обсуждения моего характера?
   -- Вы сами догадываетесь: не для этого. Мы  пригласили  вас,
чтобы разобраться в причинах взрыва в ротоновой лаборатории.
   --  Вы  недовольны  отчетом вами же назначенной следственной
комиссии?  Разве  она  не  зафиксировала   все   обстоятельства
трагедии?
   --  Ваше  мнение  не  отражено  в  выводах  комиссии,  а оно
существенно -- вы были самым близким сотрудником Сабурова.
   -- Во время взрыва и последующего расследования я  находился
в  командировке  на  дальних планетах, поэтому не мог приобщить
своих показаний к  тому,  что  комиссия  установила.  Последние
эксперименты Сабурова мне нсизвестны. И у меня не было никакого
желания  знакомиться  с  ними. Я не из тех, кто сует свой нос в
дела, от которых его бесцеремонно отстраняют.
   -- Вы написали мне, что просите  перевода,  потому  что  вас
заинтересовали другие темы,- мягко напомнил директор.
   Я не сдержал горечи.
   --  А  как  было  писать? Что Кондрат указал мне на дверь? А
ведь было так! Не просто указал на дверь, а схватил за  шиворот
и  пытался вытолкнуть в коридор. Только то, что я много сильней
его и не постеснялся доказать ему это, спасло  меня  от  вылета
наружу.  Этого  было  достаточно,  чтобы  я  навсегда  перестал
интересоваться всем,  что  Сабуров  делает  в  лаборатории.  Не
требуйте от меня никаких показаний. Я не уверен, что они смогут
быть объективными.
   Ларр,  по  всему,  не  ожидал  такого отпора. И тут в беседу
вступил Карл-Фридрих Сомов. Я  никогда  не  разделял  ненависти
Кондрата  к  первому  заместителю директора. Но и мне неприятен
этот сухой  педант  --  широкое,  безжизненно-желтоватое  лицо,
желтые волосы, желтые глаза, удивительно скучный голос. Кондрат
и  голос  его  со  злостью называл желтым. Вообще, мне кажется,
каждый несет свой особый основной цвет и его можно  фиксировать
фотометром  и  вносить  в  паспорт,  наряду  с  группой крови и
пейзажем линий на пальце, как  важное  индивидуальное  отличие.
Например,    в    этой    шкале    цветов    Кондрат   был   бы
пламенно-малиновым,  Адель   --   тонко-салатной,   Эдуард   --
томно-фиолетовым, а наш директор Огюст Ларр -- мощно-оранжевым:
ведь  оранжевый  проникает  сквозь  туман и пыль, а разве такое
проникновение  сквозь  темень  научных  проблем   не   является
характерной   чертой   академика   Огюста  Ларра,  многолетнего
директора Объединенного института N 18?
   Карл-Фридрих Сомов сказал, как  бы  нехотя  глянув  па  меня
глубоко посаженными тусклыми глазами:
   -- Ваши отношения с Сабуровым имеют для нас важное значение,
друг  Мартын. Вы, очевидно, не соглашались в чем-то с методикой
его экспериментов.  Последующие  события  косвенно  оправдывают
ваше враждебное отношение...
   Я прервал его:
   --  Я  не  был  врагом  Сабурову. У Кондрата не бы.ю врагов.
Впрочем, ошибаюсь. Один враг у пего в институте все-таки был.
   -- Назовите его! -- Сомов, конечно,  знал,  кого  я  имею  в
виду, и шел напролом.
   -- Этот враг -- вы! Только вы, и никто другой!
   Ларр  молча  переводил  удивленный взгляд с меня на Сомова и
снова на меня. Я твердо решил высказать Сомову если не все,  то
многое,  что думаю о нем. Он не показал ни удивления, ни гнева.
Лишь  с  издевательской  вежливостью  попросил  объяснения.  На
мгновение даже тусклые глаза его вспыхнули.
   --  Значит,  вы наносите мне личное оскорбление? Я правильно
понял?
   --  Неправильно,   конечно.   Не   оскорбляю,   а   деловито
квалифицирую ваше отношение к Сабурову.
   Ларр счел, что нужно вмешаться в перепалку, опасно уводившую
разговор от намеченной темы.
   -- Друг Мартын, мне неприятно ваше высказывание. В институте
нет  вражды.  Соперничество,  соревнование,  споры -- да, но не
вражда.
   Я молча пожал плечами, дав им обоим понять,  что  имею  свое
мнение  о  взаимоотношениях  в  институте  -- и хоть нс намерен
всюду кричать об этом, они с моим мнением должны считаться.
   Карл-Фридрих  Сомов  принадлежал  к  людям,  которых  резкое
суждение  не  способно  сбить  с  толку.  На  его  широком лице
засветилась усмешка.  Иногда  он  изменял  своей  камуфлирующей
неприметности.  Сейчас был такой редкий случай. Мне показалось,
что ему даже приятно обвинение во вражде к Сабурову и что он не
прочь признаться в ней,  только  мешает  категорический  запрет
Огюста Ларра.
   Опять заговорил директор:
   --  Мы  имеем  официальный  отчет  о несчастье в Лаборатории
ротоновой энергии. Отчет добросовестен и точен,  но  не  полон.
Дело   в   том,   что  сохранились  дневники  Сабурова,  и  они
показывают,  что,  кроме   научных   интересов,   связанных   с
ротоновыми  исследованиями,  были  и  сугубо  личные. Нам важно
установить    в    его    экспериментах    меру    личного    и
производственного,   думаю,   эти   два   термина,  "личное"  и
"производственное", всего точней  характеризуют  задачу.  И  мы
хотим  поручить  ее  решение  вам.  Вы  лучше  всех в институте
способны  разобраться   в   загадках   трагедии   и   дополнить
официальный отчет очень важными деталями.
   -- У меня теперь иные научные темы,- сказал я.
   -- Они не срочные. Мы разрешим вам временно законсервировать
свои исследования.
   Я  задумался.  Разумеется, я понимал, что проблемы ротоновой
энергии несравненно значительней того, что  я  нынче  изучал  в
своей  крохотной  лабораторийке.  И,  естественно, после гибели
Кондрата  именно  я   был   всех   компетентней   в   ротоновых
экспериментах.  Скажу  даже,  если  бы  руководство  института,
задумав восстановление ротоновой лаборатории, поручило  другому
разобраться   в   загадках   взрыва,   я  был  бы  уязвлен.  Но
воспоминание о ссоре с Кондратом мешало сразу ответить "да".  Я
думал  об Адели Войцехович и об Эдуарде Ширвинде. Они воспримут
мое возвращение к ротоновым делам как попытку свести посмертные
счеты с Кондратом. Не считаться с их чувствами я не мог.
   -- Мы понимаем ваши колебания...- осторожно сказал директор.
   -- Вряд ли,- отрезал я.- Мои колебания к науке отношения  не
имеют. В общем, я согласен.
   По  тому, как облегченно вздохнул Огюст Ларр, было ясно, что
он не надеялся на столь быстрое  согласие.  Даже  сухарь  Сомов
Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 24
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама