- Не только из них. В моих руках и та информация, которую капитан
Прищепа передавал своим доверенным людям.
Павел вздрогнул, приподнялся на стуле и снова сел. Его глаза,
нормально серые, вдруг потемнели.
- Нас хотят арестовать? - спросил Гамов.
- Охотно бы арестовали, но при вашей нынешней популярности это
опасно. План такой: повысить вас в званиях и разъединить. Генералов Гамова
и Семипалова пошлют формировать новые части, полковников Пеано, Гонсалеса
и Прищепу распределят по военным школам и комендатурам, генерала Прищепу
удалят на лечение, а генерала Коркина разжалуют.
Называя наши будущие звания, Вудворт с некоторой вежливой издевкой
кланялся каждому. Гамов спросил:
- Правительство боится нас? Почему?
- Положение сложней, полковник. И радуется, и побаивается. Радуется,
ибо ваш рейд в тылу врага - единственный военный успех, которым оно может
похвалиться. И хвалится во весь голос! Побаивается потому, что ваши удачи
достигнуты при игнорировании приказов командования. Ваша расправа с
Мордасовым ужаснула. Не говорю уже о чувствительных личных потерях для
иных членов правительства.
- Если бы дурак Мордасов не повел себя так агрессивно...
- Бросьте, полковник! Неплохая разведка не только у капитана Прищепы.
И мы уже на другой день знали, что Мордасов, выйдя из водолета, отправился
в офицерскую столовую один, а его охрану пригласили пообедать в другое
место, заперли там, поставили стражу и пригрозили, что если кто-нибудь
подаст голос, его тут же проимпульсируют. Все это происходило до вашей
беседы с Мордасовым, значит, вы заранее вынесли ему приговор. Я правильно
говорю, капитан Прищепа?
- Абсолютно правильно! - спокойно подтвердил Павел. - При известии о
прилете Мордасова мы втроем посовещались - Пеано, Гонсалес и я. Пеано
сказал, что Мордасов прилетает изъять деньги и увезти его, Пеано, в тыл
под предлогом, что дядя беспокоится о его здоровье. Мы и решили
изолировать Мордасова от его охраны, но обоим генералам и Гамову с
Семипаловым ничего не говорили, они могли не одобрить таких поступков до
объяснения с эмиссаром правительства.
- Узнаю много нового о своих собственных действиях, - задумчиво
проговорил Гамов. - Не расскажете ли подробней, в чем заключалась миссия
Мордасова? Возможно, и о ней я не все знаю.
- Майор Пеано еще до прилета Мордасова точно описал его миссию своим
товарищам. Мордасов должен был вывезти Пеано в тыл, ибо, по мнению его
дяди, он оказывал скверное влияние на командиров дивизии "Стальной таран".
Думаю, племянника Маруцзяна ожидала тюрьма. Что до денег, которые поручили
вызволить Мордасову, то распределение их уже было расписано: на премии
членам правительства за самоотверженную работу по спасению отечества.
Разумеется, без опубликования... Чтобы не было кривотолков - мне тоже
назначили куш... А вы не только казнили Мордасова, но и в грозной передаче
по стерео обвинили правительство, что в его среде благоденствуют дураки,
бездарности и предатели. Вы нагнали ужас на правительство, полковник
Гамов, вот истинное отношение к вам.
- Отношение ясно... А действия?
- Я уже говорил о них. Отъединить вас всех от вашего корпуса.
Публично наградить званиями, орденами, осыпать хвалебными словами - и
разослать в разные места. А ваш корпус - не отбирая наградных денег,
сейчас это невозможно - разоружить и раскассировать.
- И действия ясны. Кто назначен осуществить их?
- Первую фазу операций - я. В смысле отделения вас от солдат и
запудривания вам мозгов восхвалениями... Разъединенные эшелоны движутся в
Забон. Все оружие сохранено и имеется в каждом эшелоне. Вместо
запудривания ваших мозгов, точно нарисовал, что вас ожидает.
- Вудворт, чего вы хотите?
Вудворт, конечно, ждал такого вопроса. И, конечно, десятки раз
повторял в уме ответ. Но вдруг так разволновался, что не сразу смог
ответить - как-то по-детски открыл рот и снова закрыл его. Но уже в
следующую минуту он справился с волнением.
- Гамов, возьмите верховную власть в стране!
Все, что Вудворт говорил до последней минуты, закономерно подводило к
тому, что он призовет к противодействию правительству. Но что он так
открыто сформулирует программу переворота, никто ожидать не мог. Гамов
хмуро глядел на Вудворта - бледные щеки аскета залил жар.
- Взять можно только то, что дают. Пока что никто не предлагает мне
верховной власти, Вудворт!
- Послушайте меня, Гамов! - страстно воскликнул Вудворт - я и
помыслить не мог, что этот чопорный, холодный человек способен возвысить
голос до крика. - Страна катится к гибели, ее надо спасать. Страной правят
дураки и циники, их надо вышвырнуть с мостика. Это сможете сделать только
вы, Гамов! Ваши передачи кричали о наших безобразиях, они звали каждого
мыслить, а не верить лживым словам. Таково было их действие, их
спасительное действие! Маруцзян слишком поздно сообразил, что они несут не
только успокоение - хоть какие-то есть успехи, но и взрывной запал -
почему у других командиров нет таких успехов? С какой радостью он оборвал
бы ваши дальнейшие передачи! Но народ жаждал ежедневных сводок о ваших
боевых операциях, умолчание о них вызвало бы всеобщее возмущение, Гамов!
Власть валится из рук Маруцзяна и маршала, они сами чувствуют, что сидят
на пороховой бочке и что к бочке уже подносят огонь. Уж если я поверил в
вас, Гамов!.. Вы ведь помните наши споры!.. Народ с восторгом примет
известие, что именно вы правите страной, головой отвечаю!
- А если вам придется ответить головой до смены правительства? Услышь
кто-нибудь ваши речи...
- Нас окружают верные люди. В частности, проводники вашего вагона...
Лучших телохранителей вам не подобрать, я сам проверял их.
- Телохранители? - Гамов поднял брови. - Позовите их, хочу
посмотреть, что за люди.
Вудворт нажал кнопку вызова. Но вместо проводника в дверях показался
Варелла, а за ним еще два наших солдата. Вудворт окаменел. Это мелочь,
конечно, - смена нескольких солдат, когда речь шла о смене правительства
страны. Но ошеломление, в которое на мгновение впал Вудворт, было так
забавно, что мы не удержались от смеха.
- Каждый делает свое дело, Вудворт, - сказал Павел. - И я не знал, с
чем вы явитесь в салон. Новый "вариант Мордасова" заранее не исключался.
Григорий, где люди командующего эшелоном?
- В его личном вагоне. Мы их вежливенько попросили туда. Оружие у них
забрали, - весело сообщил Варелла.
По знаку Павла солдаты удалились. Теперь хохотал и сам Вудворт. Он
впал в восторг. Он видит в предусмотрительности капитана Прищепы
готовность к действиям. Он радуется, что его самого могли "разыграть по
варианту Мордасова", если бы он задумал что преступное.
- А разве вы не задумали преступление? - иронически поинтересовался
Пеано. - Меня учили, что свергать законное правительство преступно.
Вудворт мигом стал серьезным.
- Нет, майор. Не преступление, а благородный поступок. Спасение
государства, избавление народа от жадных ртов, сосущих его. И ваше личное
спасение от мести ваших высоких родственников, - он повернулся к Гамову. -
Я не жду немедленного ответа, полковник. Я обрисовал вам ситуацию и
торжественно заверяю, что если вы захотите спасать государство, то я с
вами. Теперь я удаляюсь в свой вагон и буду ждать вашего вызова.
- Подождите. Ответьте еще на один вопрос. Вы не разоружили и не
разъединили корпус. Скрыть, что вооруженный корпус в полном составе
движется в Забон, невозможно. Вы продумали заранее оправдания?
- Конечно. Я скажу, что попытка разъединить и разоружить корпус
привела к волнению. Меня предупредили, что могу применять любые меры, лишь
бы они не вызвали бунта. Вот и укажу, что нарастал мятеж. Похвалы не жду,
но и кары не опасаюсь.
- Идите пока к себе, - сказал Гамов.
Вудворт опять был тем, каким его знали раньше - церемонным, даже
чопорным. Он поклонился сухо и вежливо, словно была пристойная и приятная
беседа, а вовсе он и не уговаривал нас поднять восстание в государстве.
Гамов задумчиво смотрел ему вслед.
- Вот уж от кого не ожидал такого преображения! Что ответим на его
рискованное предложение?
- Отвечать будете вы, - возразил я. - А мы займемся своими
неотложными делами. У меня появились кое-какие мысли, я бы хотел обсудить
их с операторами и Павлом Прищепой.
- Мы готовы, - быстро ответил Пеано.
Гамов помолчал, раздумывая.
- Мне кажется, вы уже решили за меня. Не рано ли? Я ведь еще не
сообщил ответа Вудворту.
- Вы уже продумали свое решение, Гамов. С нас достаточно ваших
мыслей. Будем переводить их в практические дела.
Гамов встал.
- Тогда не буду вам мешать. У Семипалова, уверен, уже разработана
диспозиция и динамика не хуже тех, при помощи которых он так блестяще вел
наши полки на прорыв из окружения.
- Постараюсь, чтобы были не хуже, а лучше тех.
- И я займусь неотложным делом - посплю. - Гамов пошел к двери и
остановился. Он что-то хотел сказать и не решался - редкий случай у этого
человека. - Семипалов, скажите... нет, лучше потом!
- Лучше сейчас. Нас ждут трудные расчеты. Не хочу забивать голову
мыслью, что у вас какие-то нерешенные вопросы ко мне.
- Тогда скажите - вы ревнивы? - Он поспешно добавил: - Не поймите
меня превратно. У вас такая красивая жена... Хочется чисто академически
узнать, как держатся мужья, имеющие таких жен?
- Да, ревнив! - отрезал я. - И даже очень. И скор на драку за Елену!
Надеюсь, вы не собираетесь отбирать у меня жену?
- Можете быть спокойны! Женщины не моя стихия. Красивые - тем более!
- Гамов засмеялся. И вышел из салона.
Никто из нас четверых, оставшихся в салоне, не понял странного
вопроса Гамова. Я уже говорил, что Гамов видел в своей сложной игре с
судьбой на много ходов дальше любого своего противника. Скоро все в этом
убедились - и друзья, и враги. Но что он заранее рассчитывает победные
ходы в ситуации, которой еще нет, которая почти неосуществима, о которой и
помыслить почти невозможно - нет, о такой его способности даже самые
верные его поклонники не догадывались.
А был именно такой случай! Он мысленно видел несуществующую, мало
вероятную ситуацию - ее надо было еще сотворить в нескором будущем - и
рассчитывал для той далекой ситуации точные ходы, наповал сражающие
противника.
10
Когда мы подъезжали к вокзалу, Гамов вдруг разнервничался.
- Семипалов, вы все предусмотрели?
- Абсолютно все и даже немного сверх того.
В отличие от него я был спокоен. Он видел грядущее много лучше меня.
Но в том, что меня окружало, я разбирался точно.
Мы ехали из Забона в Адан захватывать власть.
Конечно, причины поездки на официальном языке звучали по-иному.
Командование корпуса, объединившего добровольные дивизии "Стальной таран"
и "Золотые крылья", вызывали в правительство для отчета о боевых действиях
в тылу врага.
Гамов уединился в купе - еще раз поправлять доклад. Я со штабными
работниками и Прищепой в последний раз прикидывал, где у нас позиции
послабее и где прочней. Если изъяны в наших расчетах и имелись, то не
такие, чтобы существенно повредить плану.
И еще до полуночи мы разошлись по своим местам. Я спал эту ночь
спокойно. Думаю, что и Пеано и Гонсалес не терзались сомнениями,
прогоняющими сон. О Павле Прищепе этого не скажу. У него ночь - лучшее
время для связи со своими людьми в столице, и он в Забоне с утра
