Трейси поднесла руку к горлу и посмотрела на Джонни. Ждала от него
сигнала - что делать. Наступило долгое молчание, потом Джонни опустил
глаза.
- У меня остается три дня, - голос его звучал хрипло и устало.
- Три дня у тебя есть, - Бенедикт холодно улыбнулся. - Пользуйся.
Джонни собрал свои бумаги, снял пиджак со спинки стула и повесил
через плечо.
- Подожди, - приказал Бенедикт.
- Что еще? - улыбка Джонни была кривой. - Ты уже повеселился.
Бенедикт поднял телефонную трубку и быстро набрал номер.
- Входи, дорогая, - сказал он в трубку и улыбнулся Джонни. Дверь
открылась, он пошел навстречу Руби и поцеловал ее в губы. Они стояли,
взявшись за руки, и смотрели на Джонни.
- Компания - не единственное, что я у тебя отбираю, - сказал
Бенедикт.
- Я хочу развода. - Руби смотрела прямо в глаза Джонни. - Мы с
Бенедиктом поженимся.
Все смотрели на Джонни и видели, как он вздрогнул. Он переводил
взгляд с одного на другого, потом рот его отвердел, лоб нахмурился.
Трейси видела приближающуюся вспышку гнева и посмотрела на Бенедикта:
тот наклонился вперед, губы его дрожали, в глазах горело торжество. Трейси
хотела крикнуть, предупредить Джонни, помешать ему попасть в ловушку, так
тщательно подготовленную Бенедиктом.
Джонни сделал шаг вперед, сжав кулаки. Казалось, он сделает свое
поражение полным и безвозвратным. Но тут сам Бенедикт испортил свое
торжество, захотев еще больше унизить Джонни.
- Игра, сет и матч, Джонни Ленс, - крикнул он.
На лице Джонни не отразилось то огромное усилие воли, которым он
сдержал себя, и он естественным шагом продолжал двигаться к двери.
- Дом на твоем имени, Руби, поэтому, пожалуйста, отошли мои вещи в
отель "Талбаг", - негромко сказал он.
Остановился перед парой и добавил:
- Ты, конечно, захочешь сохранить свою репутацию, поэтому я согласен
на обвинение в измене. Скажем, что я тебя оставил.
- Ленс не может удержать свою женщину, - насмехался Бенедикт. - Ван
дер Бил отбирает ее у него. Нет, пусть весь мир узнает об этом.
- Как хочешь, - согласился Джонни.
И пошел из комнаты совещаний к лифтам.
Джонни упал на постель одетый и потер закрытые глаза. Он был в
смятении, мозг его, который обычно быстро и решительно справлялся с любой
проблемой, сейчас отупел. Проблемы были многочисленными и настолько
переплелись, что он чувствовал себя как человек в африканской чаще,
пытающийся выбраться с помощью тупого мачете.
Не открывая глаз, он нащупал трубку; ответила телефонистка отеля. Он
дал ей номер в Кимберли. - Разговор личный, с мистером Ральфом Эллисоном.
- Пятнадацать минут задержки, мистер Ленс, - сказала девушка.
- Хорошо, - ответил Джонни. - Попросите обслуживание прислать мне
"шивас ригал" и соду. - Ему вдруг захотелось выпить, как-то притупить
боль. - Пусть будет двойная порция, милая, нет, две двойных.
К тому времени, как вызвали Кимберли, он осушил оба стакана.
- Ральф? - произнес Джонни в трубку.
- Джонни, как хорошо, что ты позвонил. - В тоне Ральфа Эллисона
звучали оттенки сдерживаемого смеха, и Джонни сразу понял, что тому
известно. Черт побери, подумал он, конечно, Бенедикт постарался его
заблокировать.
- Вы по-прежнему инетересуетесь Молнией и Самоубийством? - в отчаянии
забросил удочку Джонни.
- Конечно, вы знаете, что мы ими всегда интересуемся, - ответил
Ральф.
- Цена два миллиона, - Джонни утратил интерес и лег, снова закрыв
глаза. Он знал, что Ральф собирается отомстить ему - нельзя надеяться,
что, проиграв дело в суде и отступив, он не заминирует пути отхода.
- Два миллиона, - повторил Ральф. - Пожалуй, многовато - за поле,
которое пока дало всего 200 карат промышленных алмазов. Нет, многовато.
Конечно, этот ваш крейсер нам не нужен, мы не собираемся заводить
собственные военно-морские силы. - Ральф жизнерадостно рассмеялся. - Ну,
пятьдесят тысяч фунтов - тут еще можно поговорить, но не больше, Джонни.
- Ладно, Ральф, - устало сказал Джонни. - Все равно спасибо. Выпьем
как-нибудь вместе.
- В любое время, Джонни, - согласился Ральф. - В любое время. Только
позвоните.
Джонни опустил трубку и посмотрел в потолок. Он слышал, что в первые
минуты после ранения тело немеет: именно это с ним и происходило. Вся
энергия покинула его, он не знал, что делать.
Снова зазвонил телефон, он поднял трубку. Телефонистка вежливо
спросила:
- Конец, мистер Ленс?
- Да, - ответил Джонни, - можно сказать и так.
- Вам нужно еще что-нибудь? - Голос девушки звучал удивленно.
- Да, милая, пошлите мне цикуту.
- Простите?
- Еще два виски, пожалуйста.
Он выпил их в ванной, а когда вытирался, прозвенел дверной звонок.
Обернув полотенце вокруг талии, он открыл дверь.
В спальню вошла Трейси и закрыла за собой дверь. Они долго стояли,
глядя друг на друга. Глаза Трейси казались большими и темными, в них
отражалась его боль.
- Джонни... - голос ее звучал хрипло, она протянула руку и положила
ладонь ему на грудь. Плечи его обвисли, он придвинулся к ней, опустив
голову ей на плечо. Вздохнул рваным разбитым вздохом.
- Пойдем, - сказала она и отвела его к кровати. Уложив его, подошла к
окнам и закрыла занавеси.
В комнате было полутемно, безопасно, тепло, они держали друг друга в
объятиях, как когда-то, много лет назад. Цеплялись друг за друга, их
дыхание смешивалось, и не нужно было говорить.
Когда они стали любовниками, казалось, что этого они ждали всю жизнь.
Потом он лежал в ее объятиях и чувствовал, как силы возвращаются к
нему, он черпал их у нее. Когда он наконец сел, выражение лица его
изменилось, стало спокойным. Челюсть снова выпятилась, глаза горели.
- У нас еще есть три дня, - сказал он.
Она села рядом.
- Иди, Джонни. Быстрее. Не трать времени.
- Я выведу "Кингфишер" из главного желоба. Найду эти алмазы. Они там
есть. Я знаю, что они там есть. Введу корабль прямо между Молнией и
Самоубийством, найду эти проклятые алмазы - будь я проклят, если не сделаю
этого. - Он спустил ноги с кровати, потянулся за одеждой, одновременно
глядя на часы. - Четыре. Могу добраться до Картридж Бей за несколько минут
до темноты. Пожалуйста, позвони в Картридж Бей, чтобы осветили поле, а
"Дикий гусь" пусть ждет меня.
- Позвоню прямо отсюда. Потом приму ванну, а ты иди. Не трать
времени. - Трейси энергично кивнула, и Джонни окинул взглядом ее тело.
Потянулся и почти робко коснулся большой белой груди.
- Ты прекрасна... как мне не хочется идти!
- Я буду ждать тебя.
- Все не так, как я думал. Не так, как я мечтал. - Бенедикт гневно
расхаживал по кабинету Старика, поворачиваясь к окну и останавливаясь,
чтобы взглянуть на гору через долину.
- Ты причинил ему боль. Ты его раздавил. - Руби беспокойно
пошевелилась. Она сидела, подвернув под себя длинные золотые ноги, как
кошка, в большом кресле. Она беспокоилась, и это отражалось в морщинках в
углах глаз, в том, как она поджимала губы. Ей следовало бы это предвидеть,
понять, что момент торжества не удовлетворит его, а вслед за местью
последует отвращение и разочарование. Она понимала, что лучше всего сейчас
оставить его одного. Не следовало возвращаться с ним в старый дом на
Винберг-Хилл. Она встала.
- Дорогой. - Она подошла к нему. - Сейчас я пойду домой. Соберу его
вещи, хочу от них избавиться. Хочу стереть всякую память о нем. Отныне мы
с тобой - вместе.
Она потянулась, чтобы поцеловать его. Бенедикт отвернул лицо.
- Ах! Значит, ты уходишь? - У него было раздраженное выражение, губы
злобно надулись.
- Мы оба устали, дорогой. Отдохнем немного, я вернусь сегодня же к
вечеру.
- Значит, теперь ты уже отдаешь приказы? - Он язвительно рассмеялся.
- Дорогой...
- Прекрати эти нежности. Мы заключили сделку, но она не сработала. Ты
должна была окончательно сломить его. Но знаешь что? Ему было все равно. Я
следил за ним, он даже был доволен. Да! Он обрадовался, что сможет
избавиться от тебя.
- Бенедикт. - Она сделала шаг назад.
- Слушай. - Он подошел к ней ближе, придвинул лицо. - Если тебе так
хочется уйти, чего же ты ждешь? Иди - и не задерживайся. Он не хотел
тебя... и я тоже тебя не хочу.
- Бенедикт, - прошептала она. Кровь отхлынула от ее лица, оно стало
белым, как береговой песок. Она в ужасе смотрела на него, все ее мечты
рушились. - Ты не серьезно...
- Неужели? - Он откинул голову и снова рассмеялся. - Послушай, ты
получила несколько отличных бриллиантов и норковую шубку. У тебя большой
дом в Бишопскорте - отличная плата для шлюхи.
- Бенедикт, - она задохнулась от оскорбления, но он ее не слушал.
- Я доказал, что могу тебя получить, верно? Доказал, что могу
отобрать тебя у него, - и все. А теперь будь хорошей девочкой и
отправляйся домой.
- Машина. Я знаю об установке на "Кингфишере". - Это была ошибка. До
этого у нее еще был шанс. Лицо его исказилось, налилось кровью. Он
заговорил голосом, неровным от гнева, лицо казалось распухшим.
- Попробуй, - прошептал он. - Давай, попробуй. Тебе дадут пятнадцать
лет. Ты в этом по уши, как и я. Подумай об этом - пятнадцать лет в женской
тюрьме, моя красавица. И об этом подумай, - он поднял руку, как лезвие. -
Я тебя убью. Клянусь Богом, я убью тебя собственными руками. Ты знаешь,
что я это сделаю... ты теперь меня достаточно знаешь.
Она пятилась от него, а он шел за нею, по-прежнему держа руку у ее
горла. - Тебе заплатили. Теперь убирайся.
Она еще несколько секунд стояла перед ним, и он был слишком захвачен
гневом, чтобы заметить, что страх в ее взгляде смешался с чем-то другим,
что она оскалила маленькие острые зубы.
- Хорошо, - сказала она. - Я ухожу. - И вышла из кабинета, грациозно
ступая своими длинными золотыми ногами и раскачиваясь.
Руби ехала медленно, глаза ее были полны слез. Дважды ей сигналили,
но она вцепилась в руль и смотрела вперед, вдоль Де Вааль Драйв, на нижние
склоны горы. Не доезжая до университета, она свернула с дороги и через
сосновую рощу достигла стоянки за мемориалом Сесиля Родса. Тут она
оставила машину и по широкой мощеной террасе спустилась между греческими
колоннами, потом по каменным ступеням туда, где конная статуя вечно
осматривает горизонт, заслоняя левой рукой глаза.
Она подошла к парапету и посмотрела на далекие голубые горы
Хельдерберга. Поежилась: холодный ветер пробирал сквозь летнее платье и
был резок, как ее горе.
Слезы наконец вырвались из ее глаз, покатились по щекам и упали на
шелковое платье. Это были слезы жалости к самой себе, но и слезы гнева,
холодного и яростного.
- Скотина, - прошептала она дрожащими губами. Поблизости на парапете
сидела парочка, двое студентов в порыве первой любви обнимали друг друга.
Они повернулись и взглянули на нее.
Парень что-то шепнул девушке, и та с неосознанной жестокостью
хихикнула. Руби яростно посмотрела на нее, девушка отвела взгляд. В
замешательстве парочка слезла с парапета и ушла, оставив ее в одиночестве.
Ни на минуту она не думала отступить, угроза Бенедикта ничего для нее
не значила, единственной ее заботой было действовать так, чтобы причинить
ему наибольший ущерб. Последствия для нее самой не входили в ее
соображения. Нужно выбрать самое быстрое и верное средство мести. И
постепенно темные облака, затмившие ее разум, рассеивались, она приняла
решение.
Джонни остановился в отеле "Талбаг".
