он, и ее милое лицо застыло в нерешительности.
- Калиф считает, что я тебя убил, он считает, что я через своего
брата передал ему предупреждение. Он будет меньше опасаться меня. Другого
такого шанса у нас не будет.
- Я боюсь за тебя, Питер. Боюсь остаться без тебя... - Она не
кончила, но подняла длинные обнаженные ноги и прижала колени к груди.
Защитная зародышевая поза.
- Ты сделаешь это? - мягко спросил он.
- Ты хочешь, чтобы я рассказала своему контролю о твоей подлинной
личности, о том, что ты не намерен разоблачать Цветок Кактуса... что у
тебя другая, неизвестная мне цель...
- Верно.
Она повернула голову и посмотрела на него.
- Я сделаю это в обмен на твое обещание, - решила она.
- Какое?
- Если после встречи с контролем я решу, что ты по-прежнему в
опасности, что тебе по-прежнему намерены помешать встретиться с Калифом, я
хочу, чтобы ты обещал мне в таком случае оставить свои попытки. Тогда ты
немедленно отправишься к моему "лиру", и Пьер увезет тебя в безопасное
место.
- Ты будешь честной со мной? - спросил он. - Будешь честно судить о
реакции "Моссада"? И если будет хоть слабый шанс добраться до Калифа,
позволишь мне сделать это?
Она кивнула, но он мрачно продолжал:
- Поклянись.
- Я не буду мешать тебе, пока сохраняются шансы на успех.
- Поклянись, Магда.
- Клянусь своей любовью к тебе, - негромко сказала она, и он слегка
расслабился.
- А я в свою очередь клянусь, что если шанса на встречу с Калифом не
будет, я улечу на "лире".
Она прижалась к его груди, обняла руками за шею.
- Люби меня, Питер. Быстрей! Хоть это у меня будет.
Одеваясь, она договаривалась о связи.
- Через местный коммутатор я не могу связываться: я объясняла,
почему, - говорила она, зашнуровывая свои брезентовые ботинки. - Ты должен
оставаться здесь, в этом номере, чтобы я могла тебя найти. Если здесь
станет опасно, я пришлю кого-нибудь к тебе. Это будет человек, которому я
доверяю. Он скажет просто: "Меня послала Магда", и ты должен идти с ним.
Он отведет тебя к Пьеру и "лиру".
Она распрямилась, затянула пояс на узкой талии, подошла к зеркалу,
чтобы пригладить темные завитки волос.
- Если от меня не будет никаких известий, значит я считаю, что есть
шанс встретиться с Калифом... - Она замолчала, и выражение ее лица
изменилось. - Ты вооружен, Питер? - Приглаживая волосы, она следила за ним
в зеркале. Он покачал головой.
- Я могу достать тебе оружие - нож, пистолет?
Он снова покачал головой.
- Меня обыщут, прежде чем допустят к Калифу. И если найдут оружие...
- Ему не нужно было заканчивать.
- Ты прав, - согласилась она.
Отвернулась от зеркала, застегивая рубашку над сосками, которые еще
оставались вспухшими и темными от любви.
- Теперь все произойдет очень быстро, Питер. Так или иначе к
завтрашнему вечеру все будет кончено. Я чувствую здесь... - Она коснулась
места между маленькими грудями, оттопыривавшими рубашку. - Теперь поцелуй
меня. Я и так оставалась слишком долго - для безопасности нас обоих.
После ухода Магды Питер, хоть и устал, спал совсем мало. Много раз
просыпался с натянутыми нервами, оцепеневший и потный.
Встал он до рассвета и заказал один из странных израильских
завтраков: салат и яйца вкрутую с светло-зелеными желтками.
Потом сел и приготовился ждать.
Ждал он все утро, и когда к полудню никаких сообщений от Магды не
было, он был уверен, что "Моссад" решил не мешать его встрече с Калифом.
Если бы Магда в этом сомневалась, она послала бы за ним. Легкий ланч он
тоже попросил принести в номер.
Яркий свет полудня постепенно сменился теплым масляно-желтым, от
подножий пальм робко поползли тени, солнце двигалось по небу высокой
аркой, а Питер продолжал ждать.
Когда оставался час светлого времени, снова зазвонил телефон. Питер
вздрогнул, но быстро вязл трубку.
- Добрый вечер, сэр Стивен. За вами приехал ваш шофер, - сказала ему
девушка с коммутатора.
- Спасибо. Пожалуйста, передайте ему, что я сейчас спущусь, - ответил
Питер.
Он был одет, весь день провел в готовности немеделнно выйти.
Оставалось только положить чемоданчик крокодиловой кожи в шкаф и запереть
его, потом он вышел из номера и по коридору прошел к лифту.
Он не знал, предстоит ли ему встреча с Калифом или его увезут из
Израиля на "лире" Магды.
- Ваш лимузин ждет снаружи, - сказала хорошенькая девушка за стойкой.
- Желаю приятно провести вечер.
- Спасибо. Надеюсь на это, - ответил Питер.
Машина - небольшой японский компакт, а шофер - женщина,
светловолосая, пожилая, с дружелюбным некрасивым лицом. Похожа на Голду
Мейр, подумал Питер.
Он сел на заднее сидение, ожидая слов "Меня послала Магда".
Но женщина только вежливо сказала "Шалом, шалом", включила мотор,
зажгла фары, и машина двинулась от отеля.
В усиливающихся сумерках они спокойно объехали внешнюю стену старого
города и начали спускаться в долину Кидрон. Оглядываясь, Питер видел над
холмами элегантные новые здания еврейской части города.
Когда он в последний раз был в Иерусалиме, тут лежали пустынные
развалины: все дома разрушены арабами.
Восстановление этого священного для иудаизма места символизирует дух
удивительного народа, подумал Питер.
Хорошее начало для разговора, и он сообщил свою мысль женщине-шоферу.
Та ответила на иврите, явно отказываясь говорить по-английски. Питер
испробовал французский - с тем же результатом.
Он решил, что женщине приказали держать язык за зубами.
Когда они огибали нижние склоны горы Олив, спустилась ночь; позади
остались последние здания арабского района. Женщина увеличила скорость,
дорога была почти пуста. Она полого опускалась в темную неглубокую долину.
По обе стороны широкой щебеночной дороги теперь тянулась пустыня.
Небо чистое, без облаков и дымки, звезды кажутся большими и
ярко-белыми, последние остатки дня исчезали сзади, на западном участке
неба.
Дорога насыщена указателями. Они направлялись на восток, к Иордану,
Мертвому морю и Иерихону; через двадцать пять миль в свете фар Питер
увидел надпись на английском, арабском и иврите: они спускаются в долину
Мертвого моря ниже уровня моря.
Питер снова попытался вовлечь женщину в разговор, но она ответила
что-то односложное. Питер решил, что ей нечего ему сказать. Машина взята
напрокат. На дверце табличка с названием компании, адресом и таксой.
Женщина знает только пункт их назначения, а это он и сам скоро узнает.
Больше Питер не пытался заговаривать с ней, но оставался настороже;
не двигаясь заметно, провел подготовку, как парашютист перед прыжком, по
очереди напрягая мышцы, чтобы тело не оцепенело от долгой неподвижности и
могло мгновенно перейти к действиям.
Впереди в свете фар показались предупредительные огни перекрестка,
машина пошла медленнее, женщина включила сигнал левого поворота. Свет упал
на дорожный знак, и Питер увидел, что они двинулись в сторону Иерихона,
отворачивая от Мертвого моря и направляясь в долину Иордана к Галилее на
севере.
Над горными вершинами за долиной медленно поднялись бычьи рога новой
луны, стало видно окружающую пустыню.
Снова женщина замедлила скорость, на этот раз в самом Иерихоне,
старейшем населенном пункте планеты: свыше шести тысяч лет люди живут
здесь, и их отбросы подняли город на сотни футов над уровнем пустыни.
Археологи уже раскопали обрушившиеся стены, которые упали при звуках
боевых труб Иисуса Навина.
"Ну и штука, - улыбнулся про себя Питер в темноте. - Не хуже атомной
бомбы".
Выехав из города, машина свернула с главной дороги. Теперь она шла по
узкой вспомогательной дороге между многочисленными тесно расположенными
сооружениями: киосками сувениров, арабскими кафе, лавками торговцев
древностями; поверхность неровная, и машина шла медленно.
По-прежнему не очень быстро они поднялись на холмы, и на вершине
женщина повернула на грязную тропу. Тонкая тальковая пыль заполнила
машину, и Питер чихнул.
Полимили спустя показался щит на подмостках, преграждавший поворот
направо.
"Военная зона, - было написано на нем. - Проезд дальше запрещен".
Женщине пришлось прижаться к самой скале, чтобы объехать этот щит;
никакие часовые их не остановили.
Неожиданно Питер увидел большой черный утес, встающий прямо перед ним
в звездной ночи и закрывающий половину неба.
Что-то ожило в его памяти: высокий утес над Иерихоном, выходящий на
долину Мертвого моря; конечно - он сразу вспомнил: сцена последнего
искушения Христа. Как это у Матфея? Питер вспомнил точную цитату:
Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все
царства мира и славу их...
Неужели Калиф сознательно выбрал это место из-за этой мистической
ассоциации? И это часть того квазирелигиозного представления, которое
сложилось у Калифа о себе самом?
Ангелам своим заповедаю о Тебе, и на руках понесут Тебя...
Неужели Калиф видит себя наследником абсолютной власти над всеми
земными царствами, той власти, которую в древних хрониках называют "шестым
порядком ангелов"?
Питер почувствовал, что дух его дрогнул перед лицом такого
грандиозного безумия, громадного и грозного видения, рядом с которым он
показался себе незначительным и слабым. Страх охватил его, как сеть
гладиатора, ослабил его решительность, лишил сил. Он молча сражался с ним,
пытался высвободиться из сети, прежде чем она доставит его, беспомощного,
во власть Калифа.
Женщина резко остановила машину, повернулась и включила свет внутри.
Несколько мгновений молча смотрела на него. Показалось ли ему или
действительно на ее старом нкрасивом лице промелькнула жалость?
- Здесь, - негромко сказала она.
Питер достал бумажник из кармана пиджака.
- Нет, - она покачала головой. - Вы мне ничего не должны.
- Тода раба, - поблагодарил ее Питер на ломаном иврите и открыл
дверцу.
Воздух пустыни неподвижен и холоден, низкие колючие кустарники пахли
шалфеем.
- Шалом, - сказала ему женщина в открытое окно и резко развернула
машину. Свет фар упал на рощу финиковых пальм впереди, потом снова ушел в
пустыню. Небольшая машина набрала скорость и двинулась по извилистой
дороге назад, туда, откуда они прибыли.
Питер повернулся к ней спиной, позволяя своим глазам привыкнуть к
слабому освещению рогатой луны и белому блеску пустынных звезд.
Через несколько минут он двинулся по тропе через пальмовую рощу.
Здесь пахло дымом от костров, меж деревьев висел голубоватый туман.
Где-то в глубине рощи жалобно заблеяла коза, послышался плач ребенка
- должно быть, лагерь бедуинов в оазисе. Он пошел в ту сторону и
неожиданно оказался на открытой поляне, окруженной пальмами. Земля здесь
утоптана копытами множества животных, Питер слегка споткнулся, но тут же
восстановил равновесие.
В центре поляны каменный парапет вокруг глубокого колодца с пресной
водой. Над парапетом примитивный блок и еще один темный предмет, который
Питер сразу не узнал, темный и бесформенный, он находился на самом
парапете.
Питер осторожно двинуля к нему и почувствовал, как сердце его
подпрыгнуло: предмет пошевелился.
Человек, в длинной просторной одежде, касающейся песчаной почвы;
казалось, он плывет в темноте.
Фигура сделала несколько шагов, и Питер увидел, что голову ее
покрывает монашеский капюшон из той же темной шерсти, и лицо не видно в
