комнате и цветы. Везде, где появлялась Магда Альтман, появлялись и цветы.
Появился Роберто, итальянец-дворецкий, с тележкой, уставленной
блюдами. Роберто сам разлил вино, держа бутылки руками в белых перчатках и
обращаясь с ними, как со священной реликвией на каком-то тайном обряде. Он
стоял, готовый прислуживать, но Магда отослала его коротким жестом, он
молча поклонился и вышел.
Рядом с местом Питера лежал подарочный пакет в тисненой бумаге,
тщательно перевязанный красной лентой. Он вопросительно взглянул на него,
когда Магда разливала суп в хрупкие лиможские тарелки.
- Начав покупать подарки, я не могла остановиться, - объяснила она. -
К тому же я все время помнила, что пуля могла бы угодить в меня. - И
нетерпеливо спросила: - Ты собираешься открывать?
Он осторожно раскрыл пакет и замолчал.
- Африка - это ведь твоя тема, верно? - с беспокойством спросила она.
- Африка девятнадцатого столетия?
Он кивнул и с трепетом раскрыл толстый том. Переплет красной кожи,
состояние превосходное, только дарственная надпись на форзаце, сделанная
автором, чуть поблекла.
- Где ты ее нашла? - спросил он. - Эту книгу продавали на Сотби в
1971. Я участвовал в аукционе. - И отказался, когда цена перевалила за
пять тысяч фунтов.
- У тебя ведь нет первого издания Корнуэлла Харриса? - с
беспокойством спросила она, и он покачал головой, рассматривая превосходно
сохранившие цвет старые гравюры крупных африканских животных.
- Нет. Но откуда ты знаешь?
- О, я знаю о тебе не меньше, чем ты сам, - рассмеялась она. -
Нравится?
- Великолепно. У меня слов нет. - Подарок слишком дорогой, даже для
такой богатой женщины. Это его беспокоило, и он подумал о комедийной
ситуации, когда муж неожиданно приносит домой цветы, и жена тут же
начинает обвинять его. - У тебя угрызения совести?
- Тебе правда понравилось? Я так мало знаю о книгах.
- Это единственное издание, которого мне не хватало для завершения
собрания, - ответил он. - И вероятно, лучший экземпляр, кроме того, что в
Британском музее.
- Я рада. - Она испытывала явное облегчение. - Я очень беспокоилась.
- Она положила серебряную ложку и подняла обе руки, встречая его объятие.
За едой она была весела и разговорчива, и, только когда Роберто увез
тележку и они сели рядом на низкий диван перед огнем, настроение ее снова
изменилось.
- Питер, сегодня я ни о чем не могла думать, кроме этого дела: ты, я
и Калиф. Я боялась, и сейчас я тоже боюсь. Я думала об Аароне, о том, что
с ним сделали... потом о тебе и о том, что чуть не случилось.
Они молчали, глядя в огонь и припивая кофе из маленьких чашечек, и
неожиданно она снова сменила тему. Он уже начинал привыкать к быстрым
изменениям в ходе ее мыслей.
- У меня есть остров - даже не один, а девять маленьких островков, и
в их центре лагуна в девять километров шириной. Вода такая чистая, что
видно рыбу на глубине в пятьдесят футов. На главном атолле есть посадочная
полоса. Всего два часа лету от Таити. Никто не будет знать, что мы там. Мы
весь день будем плавать, бродить по песку, любить друг друга под звездами.
Ты будешь королем островов, а я - твоей королевой. Больше никаких "Альтман
Индастриз"... я найду человека, который меня заменит. Никакой опасности.
Никакого страха. Больше не будет Калифа... не будет... - Она неожиданно
замолчала, как будто не могла продолжать, но потом снова быстро
заговорила: - Отправимся туда, Питер. Забудем обо всем. Давай убежим и
будем счастливы вместе, всегда.
- Приятно об этом подумать. - Он повернулся к ней, испытывая глубокое
и искреннее сожаление.
- У нас получится. Мы добьемся.
Он ничего не ответил, только смотрел ей в глаза, пока она не
отвернулась и не вздохнула.
- Нет. - Сожаление ее было таким же искренним. - Ты прав. Никто из
нас не сможет жить так. Нужно продолжать... Но, Питер, я так боюсь. Боюсь
того, что знаю о тебе и чего не знаю. Боюсь того, что ты не знаешь обо мне
и того, что я тебе никогда не смогу сказать... Но нам нужно продолжать. Ты
прав. Нужно найти Калифа и уничтожить его. Но, о Боже, я молюсь, чтобы при
этом мы не уничтожили себя, не уничтожили то, что мы нашли... пусть оно
сохранится, останется нетронутым.
- Чтобы справиться с эмоциональной катастрофой, нужно поговорить о
ней.
- Хорошо, поиграем в головоломки. Первая очередь моя. Каково самое
страшное испытание для женщины, по-твоему?
- Сдаюсь.
- Спать одной в зимнюю ночь.
- Спасение рядом, - пообещал он.
- Но как же твое плечо?
- Если соединим свои способности и разум, я уверен, как-нибудь
справимся.
- Я думаю, ты прав, - замурлыкала она и пристроилась рядом с ним, как
шелковистая кошка. - Как всегда.
Покупка белья для красивой женщины всегда вызывает восхитительно
декадентское ощущение, и Питера забавлял понимающий вид продавщицы средних
лет. Очевидно, у нее было свое представление об их отношениях, и она
лукаво принесла поднос, полный кружев и невероятно дорогих кусочков шелка.
- Да, - восторженно одобрила Мелисса-Джейн. - Именно то... - Она
прижала одну вещь к щеке, и продавщица загордилась своей догадливостью.
Питеру не хотелось разубеждать ее, он решил еще немного поиграть в
богатого пожилого поклонника и посмотрел в зеркало за продавщицей.
Хвост по-прежнему здесь, неприметная фигура в сером пальто, с
интересом и понимающим видом роется в груде бюстгалтеров через зал.
- Мне кажется, мама этого не одобрит, дорогая, - сказал он наконец, и
продавщица удивленно посмотрела на него.
- О, пожалуйста, папочка. Мне через месяц четырнадцать. Хвост
появился, когда он накануне днем прилетел в "Хитроу", и Питер не мог
понять, кто это. И уже пожалел, что не нашел замену "кобре", потерянной в
реке.
- Давай лучше будем благоразумны, - сказал Питер дочери, и
Мелисса-Джейн и продавщица удрученно посмотрели на него.
- Ни штанишки? - взвыла Мелисса-Джейн. - Ни эластичные чулки?
- Пойдем на компромисс, - предложил Питер. - Эластичные чулки купим,
но никаких кружев - пока тебе не будет шестнадцать. Мне кажется, что пока
достаточно накрашенных ногтей.
- Папа, ты словно из средних веков, честное слово!
Он снова посмотрел в зеркало: хвост сменился. Человек в потрепанном
сером пальто и шерстяном шарфе отошел и исчез в одном из лифтов.
Потребуется некоторое время, чтобы обнаружить замену, подумал Питер и тут
же улыбнулся про себя. Не потребуется. Вот он, в спортивном твидовом
пиджаке, в спортивных брюках и с улыбкой дружелюбно настроенной жабы.
- Сукин сын. Вот так сюрприз! - Он подошел к Питеру сзади и стукнул
по спине, так что Питер вздрогнул. Теперь Питер по крайней мере знает,
откуда хвосты.
- Колин. - Он повернулся и пожал большую руку, поросшую на тыльной
стороне черными волосами. - Да, это сюрприз. Со вчера чувствую твоих
горилл.
- Ослы, - дружелюбно согласился Колин Нобл. - Все ослы! - И подхватил
Мелиссу-Джейн. - Ты прекрасна, - сказал он ей и поцеловал совсем не как
дядюшка.
- Дядя Колин. Вы явились прямо с неба. - Мелисса-Джейн вырвалась из
его объятий и продемонстрировала ему прозрачные штанишки. - Что вы о них
думаете.
- Как раз то, что тебе нужно, милая. Тебе нужно их взять.
- Скажите об этом моему папе.
Колин осмотрел номер "Дорчестера" и хмыкнул.
- Вот это настоящая жизнь. В армии такого никогда не получишь.
- Папочка стал настоящим раздувшимся плутократом, совсем как дядя
Стивен, - согласилась Мелисса-Джейн.
- Я заметил, что и ты, и Ванесса, и все ваши подружки носите
кружевные штанишки, - котратаковал дочь Питер.
- Это совсем другое дело, - быстро отступила Мелисса-Джейн, прижимая
к себе зеленый пакет от "Харродза" ["Хорродз" - один из самых дорогих и
модных универсальных магазинов Лондона]. - Знаешь, можно иметь социальное
сознание и не одеваться, как крестьянин.
- Ну, хорошо. - Питер бросил пальто на диван и подошел к бару. -
Бурбон?
- Со льдом, - сказал Колин.
- А есть сладкий шерри? - спросила Мелисса-Джейн.
- Есть кока-кола, - ответил Питер. - И можешь унести ее в свою
комнату, юная леди.
- О, папочка, я так давно не видела дядю Колина.
- Брысь! - сказал Питер, и когда она ушла, добавил: - Сладкий шерри,
подумать только!
- Настоящие ублюдки, когда начинают расти, - сказал Колин, - и
выглядят соответственно. - Он взял у Питера стакан и поболтал кубики льда.
- Не хочешь поздравить меня?
- С удовольствием. - Питер взял свой стакан и встал у окна, глядя на
голые ветви и серый туман Гайд-Парка. - А что ты сделал?
- Послушай, Пит! "Тор" - мне отдали твое место - когда ты ушел.
- Когда меня уволили.
- Когда ты ушел, - твердо повторил Колин. Он отхлебнул бурбон и
громко глотнул. - Мы многого не понимаем. "Не наше дело спрашивать почему,
наше дело - действовать и умирать". Шекспир.
Он по-прежнему играл роль шута, но маленькие глазки были
холодно-расчетливы и блестящи, как у нового игрушечного медведя в
рождественское утро. Он взмахнул стаканом, указывая на номер.
- Здорово! Действительно здорово! Ты зря тратил время в "Торе", все
это знали. Теперь, наверно, получаешь больше, чем наши начальники штабов
все вместе.
- Семь против пяти, что ты видел ксерокопию моего контракта с
"Нармко".
- "Нармко"! - Колин свистнул. - Вот на кого ты работаешь? Не шутишь,
Питер, приятель? Здорово!
Питеру пришлось рассмеяться - это его форма капитуляции. Он сел
против Колина.
- Кто тебя послал, Колин?
- Что за глупый вопрос...
- Только для начала.
- Зачем кому-то посылать меня? Неужели нельзя просто поболтать со
старым приятелем?
- Он послал тебя, потому что боится, что другому я могу сломать
челюсть.
- Конечно, все знают, что мы братски любим друг друга.
- Так что ты мне должен передать, Колин?
- Поздравления, Питер, малыш. Я пришел, чтобы сказать тебе, что ты
заработал себе билет в Большое Яблоко [Жаргонное обозначение Нью-Йорка]. -
Он прижал руку к сердцу и запел удивительно приятным баритоном: -
Нью-Йорк, Нью-Йорк, какой замечатенльный город.
Питер спокойно смотрел на Колина, но в то же время напряженно
размышлял. Он знал, что придется лететь. Что-то начинает просвечивать
сквозь мутную воду, части головоломки начинают собираться. Именно на это
он надеялся, когда насадил свою приманку.
- Когда?
- На Кройдоне ждет военный самолет.
- А Мелисса-Джейн?
- У меня внизу шшофер, он отвезет ее домой.
- Она тебя возненавидит.
- Такова моя жизнь, - вздохнул Колин. - Меня любят только собаки.
На всем пути через Атлантику играли в кункен [Карточная игра]
и пили крепкий черный кофе. Говорил в основном Колин Нобл, не
выпуская изо рта сигары. Все о делах, о "Торе", тренировки, рассказы об
отдельных людях, небольшие анекдоты, все то, что они оба хорошо знают, - и
он не делал никаких попыток расспрашивать Питера о его работе и о
"Нармко", только сказал, что Питера доставят назад в Лондон к началу
встреч, организованных "Нармко" и намеченных на понедельник. Это был
сознательный и не очень прикрытый намек на то, что "Атлас" все знает о
Питере и его деятельности.
Приземлились они в аэропорту Кеннеди вскоре после полудня. Их ждал
военный шофер, который отвез их в местный "Говард Джонсон" [Известная
американская фирма, владеющая кафетериями во многих городах], а потом на
шесть часов сна - типа глубокой черной комы, вызванной разницей во
