- Спасибо. Но до этого мне нужно кое-что обсудить со Стивеном; можем
мы встретиться в три часа?
Она переоделась в твидовую юбку и просторный жакет, который на менее
высокой и более полной женщине показался бы нескладным, и в высокие сапоги
того же лавандового цвета. Под жакетом кашмировый джерси, а на шее шарф из
тонкой шерсти. Шляпа с широкими полями и ярким пером за лентой была
надвинута почти на глаза.
Шла она молча, глубоко засунув руки в большие карманы жакета, не
делая попыток уберечь дорогие сапожки от грязи, шипов и сломанных ветвей.
Двигалась она грациозной плывущей походкой, чуть покачиваясь, так что ее
плечи и голова плывут рядом, только чуть пониже плеч и головы самого
Питера. Он решил, что не будь она признанным лидером в области мировой
промышленности и финансов, из нее вышла бы отличная манекенщица. У нее
способность заставлять одежду выглядеть важной и элегантной, в то же время
относясь к ней равнодушно.
Питер уважал ее молчание, довольный тем, что идет с ней рядом; они
шли по темному лесу, пахнущему плесенью и холодным дождем, с ветвей
капало, стволы дубов заросли мхом, каазалось, они молят серое небо, высоко
подняв руки, пораженные артритом.
Наконец они вышли на открытое возвышенное место, ни разу не
остановившись, хотя тропа была крутая, а почва мягкая.
Она дышала глубоко, но ровно, и раскраснелась лишь чуть-чуть. Он
решил, что она в отличной физической форме.
- Вот они. - Питер указал на едва заметную поросшую травой канаву на
вершине холма. - Не очень впечатляют, но я не хотел заранее разочаровывать
вас.
Теперь она улыбнулась.
- Я бывала здесь раньше, - сказала она своим интригующим хрипловатым
голосом.
- Ну, у нас с вами старт с хода. С первой встречи мы обманываем друг
друга... - усмехнулся Питер.
- Я прилетела из Парижа, - объяснила она. - Не очень удобно. Дело
можно было обсудить с сэром Питером за пять минут по телефону. Но то, о
чем я хочу поговорить с вами, можно обсуждать только лицо с лицом... - И
тут же поправилась. - Простите, лицом к лицу. - Редкая ошибка. Стивен был
странно настойчив, когда приглашал Питера на этот уикэнд в "Тисовое
Аббатство". Несомненно, он соучастник организации это встречи.
- Я польщен интересом такой прекрасной женщины...
Она сразу нахмурилась и раздраженным жестом оборвала его комплимент.
- Недавно к вам обратилось отделение "Нармко" компании "Седдлер Стил"
с предложением возглавить их торговый отдел, - сказала она, и Питер
кивнул. Со времени своей отставки он получил уже много предложений. - Вам
предложили исключительно щедрые условия.
- Верно.
- Может, вы предпочитаете уединенную академическую жизнь? - спросила
она, и хотя выражение лица Питера не изменилось, он был выбит из
равновесия. Невозможно, чтобы она знала о предложении одного американского
университета занять кафедру новейшей военной истории, предложение, о
котором он все еще размышляет между делом.
- Есть книги, которые я хотел бы прочесть и написать, - сказал Питер.
- Книги. У вас хорошее собрание, и я читала написанное вами. Вы
человек с противоречивыми свойствами, генерал Страйд. Человек прямого
действия и в то же время с глубокими политическими и социальными мыслями.
- Иногда я сам себя не понимаю, - улыбнулся Питер. - Как же вам меня
понять?
Она не поддалась на его улыбку.
- Многое из того, что вы пишете, совпадает с моими убеждениями. А что
касается ваших действий, то будь я мужчиной и в вашем положении, я
действовала бы так же.
Питер напрягся, отвергая всякие ассоциации с 070, и снова она
инстинктивно поняла его.
- Я имею в виду всю вашу карьеру, генерал. От Кипра до Йоханнесбурга
- включая Ирландию. - И он слегка расслабился.
- Почему вы отвергли предложение "Нармко"? - спросила она.
- Потому что за ним скрывалось невысказанное убеждение, что я не
смогу отказаться. Потому что условия были такими щедрыми, что от них
неприятно запахло. Потому что мне показалось, что от меня потребуют
действий в соответствии с репутацией, которую я приобрел после захвата
рейса 070.
- Какую репутацию? - Она слегка склонилась к нему, и он ощутил ее
особый запах. Запах лепестково гладкой кожи, разогретой ходьбой и подъемом
на холм. Она слегка пахла раздавленными цветками лимона и чистой здоровой
зрелой женщиной. Он чувствовал собственное физическое возбуждение, почти
непреодолимое желание коснуться ее, ощутить тепло и гладкость ее кожи.
- Может быть, репутация человека, способного добиться согласия, -
сказал он.
- А что, по-вашему, от вас потребовали бы?
На этот раз он пожал плечами.
- Вероятно, предлагать взятки моим бывшим коллегам по НАТО, чтобы
ускорить покупку вооружения, производимого "Нармко".
- Почему вы так думаете?
- Мне приходилось в НАТО принимать такие решения.
Она отвернулась от него и посмотрела на специфическую зелень
английского зимнего ландшафта, аккуратные поля и пастбища, темные клинья и
геометрические очертания лесов и рощ.
- Знаете ли вы, что через "Альтман Индастриз" и другие компании я
контролирую большую часть акций "Седдлер Стил" и, естественно, "Нармко"?
- Нет, - сознался Питер. - Но не могу сказать, что я удивлен.
- Знаете ли вы, что предложение "Нармко" исходило от меня лично?
На этот раз он ничего не ответил.
- Вы правы, конечно, ваши связи с верхними эшелонами НАТО, с военными
ведомствами Великобритании и Соединенных Штатов стоят всех денег до
последнего сантима из той щедрой платы, что вам предложили. А что касается
взяток... - она неожидано улыбнулась, и улыбка совершенно изменила ее
лицо, оно стала казаться гораздо моложе, и была в нем теплота и озорство,
о которых он и не подозревал. - Это капиталистическое общество, генерал.
Мы предпочитаем говорить о комиссионных и представительских.
Он обнаружил, что улыбается ей в ответ, не из-за ее слов, а потому
что ее улыбка неотразима.
- Однако даю вам свое торжественное обещание, что вы никогда не
будете подвергнуты этому. Нет, с того времени, как "Локхид" проявил
неосторожность, правила изменились. Ничто незаконное не может быть связано
с "Нармко", в особенности с ее руководителями. Прежде всего с вами.
- Вопрос представляет чисто академический интерес, - заметил Питер. -
Я уже отказался.
- Я не согласна, генерал Страйд. - Поля шляпы прикрывали ее глаза, и
она смотрела вниз. - Возможно, выслушав, чего я хотела добиться, вы
передумаете. Прежде всего я допустила ошибку, не связавшись с вами
непосредственно. Я рассчитывала, что щедрость предложения убедит вас. Я
обычно не ошибаюсь так серьезно в людях... - Она подняла взгляд и снова
улыбнулась, но на этот раз взяла его за руку. Пальцы ее, как и конечности,
были длинные и тонкие, но заостренные к концу, а ногти прекрасной формы
выкрашены розовым лаком. Она продолжала говорить, держа его за руку.
- Мой муж был исключительным человеком. Человеком с обширным
кругозором, сильным и способным к сочувствию. Поэтому его пытали и
убили... - голос ее перешел в хриплый порывистый шепот, - убили самым
подлым образом. - Она смолкла, но не отвернула голову, не стыдилась слез,
которые заполнили оба глаза, но не сорвались с век. Она даже не мигнула, и
первым отвел взгляд Питер. Только тут она переместила руку, просунула ее
Питеру под локоть и встала с ним рядом, почти касаясь бедром.
- Скоро пойдет дождь, - ровным контролируемым голосом сказала она. -
Нам пора спускаться. - И когда они пошли вниз, она продолжала говорить.
- Мясники, сотворившие это с Аароном, остались на свободе, а
бессильное общество только смотрело им вслед. Общество, систематически
лишающее себя защиты от следующего нападения. Америка буквально распустила
свои разведывательные службы, она так опутала их и выставила напоказ, что
они практически бессильны. Ваша страна обеспокоена только своими
собственными проблемами, как и все остальные в Европе. Нет международного
подхода к проблеме, международной по своей сути. "Атлас" - это отличная
идея, но его возможности ограничивает то, что он используется только для
возмездия и только в исключительных обстоятельствах. Но если только
заподозрят о его существовании, левые разорвут его на клочки, как
охотящаяся стая гиен. - Она слегка сжала его руку и искоса посмотрела на
него своими серьезными раскосыми изумрудными глазами. - Да, генерал, я
знаю об "Атласе", но не спрашивайте меня, откуда.
Питер ничего не сказал, и они вошли в лес, ступая осторожно, потому
что тропа скользкая и крутая.
- После смерти мужа я много думала о том, как уберечь мир, который мы
знаем, оставаясь в рамках закона. Вместе с "Альтман Индастриз" я
унаследовала обширную систему сбора международной информации, естественно,
настроенную исключительно на соображения коммерции и промышленности... -
Она продолжала говорить негромким напряженным голосом, который
гипнотически действовал на Питера, описывала, как с помощью своих денег и
влияния сумела проникнуть за границы, недоступные большинству людей, и
увидеть в целом новый мир насилия и страха. - У меня не было ограничений
Интерпола; это самоубийственное правило не связываться с преступлениями,
имеющими политическую мотивацию. И только узнав все, я снова оказалась
перед самоуничтожительным состоянием ума, который маскируется как
демократия и свобода индивидуума. Я смогла предусмотреть удар террористов
и предупредила власти, но намерение не преступление, сказали мне, и обоих
преступников тихо проводили до границы и освободили, чтобы они открыто
готовились к следующему удару. Мир должен ждать этого удара, ему запрещено
принимать превентивные меры, а когда наступает время этих мер, мешает
путаница в ответственности между разными государствами и усложненная
концепция минимальных затрат... - Баронесса смолкла. - Но вы все это
знаете! Вы много писали на эту тему!
- Интересно услышать повторение.
- Скоро я подойду к интересной части, но мы почти дошли до дома.
- Пойдемие, - сказал ей Питер и провел ее мимо конюшен к павильону
плавательного бассейна. От подогретой воды поднимался пар, и роскошные
тропические растения представляли странный контраст с зимней сценой за
стеклянными стенами.
Они сидели на качелях, близко, чтобы говорить негромко, но напряжение
как-то смягчилось. Она сняла шляпу, шарф и жакет и бросила на плетеное
кресло напротив, вздохнула, садясь на подушки.
- Со слов сэра Стивена я поняла: он хочет, чтобы вы работали в банке.
- Она искоса взглянула на него. - Должно быть, трудно, когда за тобой так
присматривают.
- Не думаю, чтобы у меня было почтение Стивена к деньгам.
- Это приходит со временем, генерал Страйд, - заверила она. - И может
стать привычкой.
В этот момент в буре острот, криков и смеха появились дети обоих
Страйдов; их шумливость уменьшилась лишь чуть-чуть, когда они увидели на
качелях Питера и баронессу.
Младший сын Стивена, с выпирающей из костюма детской полнотой, с
серебряными скобками на зубах, закатил глаза в их направлении и громким
сценическим шепотом сказал Мелиссе-Джейн:
- Je t'aime, ma cherie [Я тебя люблю, моя дорогая (фр.)], падай в
обморок! - Акцент у него ужасный, он получил отповедь хриплым шепотом и
толчок в спину, от которого отлетел в глубокую часть бассейна.
Баронесса улыбнулась.
- Ваша дочь очень заботится о вас, - она слегка повернулась и
посмотрела в лицо Питеру. - Или это ревность? - И, не дожидаясь ответа,
