форме таких же слитков; 96 свинца; 2 сурьмы.
Мы пошли по проходу в центре помещения, глядя на эту невероятную
выставку богатства.
- Золото, - прошептал Лорен. - Где золото?
Мы увидели груду ящиков из черного дерева, с крышками, украшенными
инкрустацией из слонового дерева и перламутра. Это были единственные
предметы искусства в подземелье; на крышках ящиков были грубые изображения
военных и охотничьих сцен.
- Не нужно, Ло, - снова начал я, когда Лорен принялся поднимать
крышки ящиков.
Ящики были полны полудрагоценными камнями, аметистом, берилом,
тигровым глазом, нефритом и малахитом. Некоторые камни были грубо
обработаны и вставлены в оправы из золота: ожерелья, броши, браслеты,
кольца.
Лорен торопливо пошел по проходу дальше и вдруг резко остановился. В
углублении, еще за одной железной решеткой, аккуратными грудами было
сложено золото. В форме обычных "пальцев". Казалось, груда драгоценного
металла невелика, но когда месяцы спустя ее взвесили, общий вес превысил
шестьдесят тонн.
Стоимость этого золота 60 миллионов фунтов. В том же углублении, что
золото, стояли два небольших деревянных ящика. В них оказалось 26 000
карат необработанных и грубо обработанных алмазов всех возможных цветов и
форм. Ни один камень не был меньше полутора карат, а самый большой,
угрюмое желтое чудовище, весил 38 карат. Это добавляло 2 000 000 фунтов к
общей стоимости сокровищ.
Таким оказалось богатство сорока семи царей Опета, тщательно
собиравшееся на протяжении четырехсот лет. Ни одно сокровище древности не
могло сравниться с этим богатством.
- Нужно быть очень осторожными, Бен. Ни слова об этом не должно
просочиться. Ты понимаешь, что может случиться, если об этом узнают? - Он
стоял, держа в каждой руке по пальцу чистого золота, и смотрел на груды
сокровищ. - Тут достаточно для убийства, для того, чтобы начать войну.
- Чего ты хочешь, Ло? Мне понадобится помощь. Рала или Салли.
- Нет! - Он яростно повернулся ко мне. - Никому не будет позволено
входить сюда. Я прикажу охранникам не пропускать никого, кроме нас с
тобой.
- Мне нужна помощь, Ло. Я один не справлюсь. Тут слишком много
работы.
- Я помогу тебе.
- Потребуются недели.
- Я помогу тебе, - повторил он. - Больше никого. И никому ни слова.
До шести часов вечера мы с Лореном осматривали сокровищницу.
- Давай посмотрим, куда ведет второй отворот туннеля, - предложил я.
- Нет, - остановил меня Лорен. - Я хочу, чтобы соблюдались нормальные
часы работы. Никто не должен заподозрить, что мы нашли что-то. Сейчас мы
пойдем в лагерь. Завтра заглянем во второй туннель. Но такого, как здесь,
быть не может.
Мы закрыли за собой каменную дверь, запечатав тайный туннель, и у
выхода Лорен отдал приказ, повторил его и вписал в книгу инструкций. Имена
Рала и Салли были изъяты из числа тех, кому позволялось входить в туннель.
Позже за ужином Лорен упомянул об этом. Он объяснил это тем, что мы с ним
проводим в архиве эксперимент. Для меня вечер был трудным. Я был
перевозбужден и теперь, стряхнув апатию, слишком сильно реагировал на
нормальные стимулы жизни. Я обнаружил, что слишком громко смеюсь, слишком
много пью, и боль ревности вернулась еще сильней, чем обычно.
Когда Лорен и Салли смотрели друг на друга, мне хотелось крикнуть им:
"Я знаю. Я знаю о вас, черт возьми. Я ненавижу вас за это".
Но тут же я понял, что это неправда. Я не ненавидел их. Я любил их
обоих, и от этого переносить боль становилось еще труднее.
В эту ночь спать я не мог. В состоянии нервного напряжения я могу не
спать две-три ночи, не в силах остановить работу возбужденного мозга. Я не
собирался подсматривать. Простое совпадение, что я стоял у окна своей
темной комнаты и смотрел на лунную ночь, когда Салли вышла из своего дома.
На ней был длинный халат, волосы распущены и облаком лежали на
плечах. Остановилась в дверях своего дома и осторожно осмотрелась, чтобы
убедиться, что лагерь спит. Затем виновато, быстро пошла по освещенному
луной пространству к дому, в котором жил Лорен. Открыла дверь и без
колебаний вошла, и для меня началась долгая бессонная вахта.
Я стоял у окна два часа, смотря, как движутся лунные тени, глядя, как
поворачиваются на небе рисунки созвездий, звезды были большими и яркими,
какими они бывают только в чистом воздухе дикой местности. Но я не замечал
красоты ночи. Смотрел на дом Лорена, воображал себе каждое произнесенное
шепотом слово, каждое прикосновение, каждое движение и ненавидел себя за
это. Думал о Хилари и детях, гадал, что за безумие скрывается в мужчинах,
готовых за несколько часов преходящего удовольствия рисковать всем.
Сколько тайн выдают эти двое в темном доме, счастьем скольких людей
рискуют?
Неожиданно я понял, что считаю эту связь всего лишь игрой со стороны
Лорена. А если это серьезно? Он разведется с Хилари и уйдет к Салли. Эта
мысль была для меня невыносима. Больше я не мог смотреть и ждать, нужно
как-то отвлечься, я быстро оделся и заторопился в хранилище.
Охранник сонно приветствовал меня, я открыл дверь и прошел в сейф, в
котором мы держали золотые скитки. Взял четвертую книгу Хая. Пронес ее в
свой кабинет и, прежде чем начать читать, достал бутылку Глен Грант. Два
мои наркотика: слова и виски.
Я наудачу открыл свиток и перечел оду Хая своему боевому топору,
сверкающим крыльям птицы солнца. Закончив, я, захваченный импульсом, снял
боевой топор с его почетного места. Ласкал его блестящую протяженность, с
новым вниманием всматривался в него. Я был убежден, что именно это оружие
описано в стихотворении. Может ли существовать другое, так точно
соответствующее описанию? Я держал его на коленях, хотел извлечь из него
историю последних дней Опета. Я верил, что он активно участвовал в
последней трагедии. Почему бы иначе такое ценное оружие оставили лежать
почти на две тысячи лет? Что случилось с Топорником Хаем, с его царем и
городом?
Я читал и думал, и мысли о Салли и Лорене тревожили меня меньше.
Однако в каждом перерыве чтения я вспоминал о них и чувствовал ревность и
отчаяние. Я разрывался между настоящим и далеким прошлым.
Я читал, наслаждался еще не прочитанными отрывками, а уровень виски в
бутылке медленно понижался и проходила длинная ночь.
Пршла полночь, начинался новый день, и тут я наткнулся на отрывок,
который вызвал во мне глубокий отклик. Хай испустил вопль из самой глубины
своего существа. Как будто вырвались наружу долго сдерживаемые чувства,
это был призыв не обращать внимания на физическую форму, когда
определяется истинная ценность человека. Из грязной земли добывают чистое
золото, восклицает Хай, в бедной глине скрываются сокровища.
Я перечел этот отрывок полдесятка раз, проверяя свой перевод, прежде
чем смог поверить, что Хай Бен-Амон подобен мне. Калека.
Первые лучи рассвета розовым контуром очертили вершины холмов, когда
я вернул золотой свиток в сейф и медленно пошел к своему дому.
Из двери дома Лорена вышла Салли и пошла в темноте ко мне навстречу.
Ее одежда была призрачно-бледной и, казалось, плывет над землей. Я застыл,
надеясь, что она меня не заметит. Это возможно: я стоял в тени ее дома,
отвернув голову, и не шевелился.
Я слышал шорох ее одежды, шепот ног, ступающих рядом по пыли, потом
испуганный вскрик, когда она увидела меня. Лицо ее превратилось в бледную
луну, руки она поднесла ко рту.
- Спокойно, Салли, - сказал я. - Это всего лишь я.
Теперь я чувствовал ее запах. В чистом ночном воздухе пустыни аромат
как от раздавленных лепестков роз, и смешанный с ним теплый запах пота и
любви. Я опустил голову на грудь.
- Бен? - спросила она, и мы оба замолчали, глядя друг на друга.
- Давно ли ты тут?
- Достаточно давно, - ответил я, и снова наступила тишина.
- Значит ты знаешь? - негромко и печально спросила она.
- Я не собирался подсматривать. - И опять молчание.
- Я тебе верю. - Она стала уходить. Потом повернулась. - Бен, я хочу
объяснить.
- Не нужно.
- Нужно. Я так хочу.
- Это неважно, Салли.
- Это важно. - Мы смотрели друг на друга. - Это важно, - повторила
она. - Не хочу, чтобы ты считал меня... ну... такой ужасной.
- Забудем об этом, Салли.
- Я сопротивлялась, Бен. Клянусь тебе.
- Все в порядке, Салли.
- Ничего не могла с собой сделать, правда. Я так боролась. Не хотела,
чтобы это случилось. - Теперь она плакала, молча, и плечи ее дрожали,
когда она всхлипывала.
- Это неважно, - сказал я и подошел к ней. Отвел ее к ней в комнату,
уложил в постель. При свете я увидел, что губы ее распухли и покраснели от
поцелуев.
- О, Бен, я бы все отдала, чтобы было по-другому.
- Знаю, Салли.
- Я так старалась, но это сильнее меня. Он окутал меня каким-то
заклинанием, с самого первого момента, как я его увидела.
- Тот вечер в аэропорту? - Я не смог удержаться от этого вопроса,
вспомнив, как она смотрела на Лорена, когда мы его встречали, и как потом
бранила его.
- Вот почему... позже, со мной... вот почему мы... - я не хотел
слышать ее ответ, но мне нужно было знать, пришла ли она ко мне,
воспламененная мыслями о другом мужчине.
- Нет, Бен. - Она пыталась отрицать это, но увидела мои глаза и
отвернулась. - О, Бен, прости. Я не хотела причинять тебе боль.
- Да, - кивнул я.
- Я не хотела причинять тебе боль. Ты такой хороший, такой добрый, ты
так отличаешься от него. - Под ее глазами видны были темные пятна от
отсутствия сна, а персиковый бархат щек покраснел от небритой кожи Лорена.
- Да, - повторил я с разбитым сердцем.
- Бен, что мне делать? - воскликнула она в отчаянии. - Я попалась. Не
могу уйти.
- Ло... говорил, что собирается делать? Говорил тебе... ну... что
оставит Хилари и женится на тебе?
- Нет, - она покачала головой.
- Он объяснил тебе причину...
- Нет! Нет! - Она схватила меня за руку. - О Бен, для него это только
развлечение. Маленькое приключение.
Я молчал, глядя на любимое измученное лицо, довольный, что она по
крайней мере понимает Лорена. Понимает, что он охотник, а она добыча. В
жизни Лорена было множество Салли и еще будет много. Лев должен постоянно
убивать.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь, Салли? - спросил я наконец.
- Нет, Бен, не думаю.
- Если есть, ты мне скажи, - и я направился к двери.
- Бен, - остановила она меня и села. - Бен, ты все еще любишь меня?
Я без колебаний кивнул. "Да, я все еще люблю тебя".
- Спасибо, Бен, - негромко сказала она. - Я не перенесла бы, если бы
ты отвернулся от меня.
- Я этого никогда не сделаю, Салли, - сказал я и вышел в
лимонно-розовый блеск рассвета.
Мы с Лореном спустились по лестнице за изображением солнца. Вначале
прошли в сокровищницу. Пока Лорен наслаждался видом сокровищ, я смотрел на
его лицо. Голова у меня слегка кружилась от бессонницы, и я чувствовал
вкус выпитого виски. Глядя на Лорена, я пытался обнаружить в себе
ненависть к нему. Искал я тщательно, но безуспешно. Когда он поднял голову
и улыбнулся мне, я не мог не ответить ему улыбкой.
- Ну, пока хватит, Бен, - сказал он. - Пойдем посмотрим на остальное.
Я догадывался, что мы найдем за поворотом туннеля, и когда мы
спустились по длинной извилистой лестнице и попали в еще один короткий
коридор, мои последние сомнения рассеялись.
Коридор заканчивался еще одной сплошной каменной стеной. Но тут не
было попыток маскировки: на стене вырезана надпись. Мы стояли перед ней, и
