- Ага, как у писателя, который умер семнадцать лет назад. Неудивительно, что он хороший человек. Хотя ему еще подрастать и подрастать до имени Станку.
- Расти и расти, - машинально поправила Кейт. Она вспомнила проворного чиновника, вспомнила, как он с кем-то созванивался, рылся в бумагах, заверял ее, что румынская выездная виза для ребенка будет готова к восьми тридцати на следующее утро. Когда Кейт затронула скользкий вопрос о здоровье Джошуа - сейчас она уже воспринимала ребенка только как Джошуа, хотя и не могла объяснить, почему выбрала именно это имя, - господин Станку не стал вдаваться в подробности и сказал, что с этим вопросом трудности могут быть только в американском посольстве.
- Да, ботинки, - воскликнул Лучан, все еще поддразнивая ее. - Ну какой болван будет носить черные остроносые чиновничьи ботинки без носков? Прежде чем надеть башмаки писателя Станку, он должен надеть его носки. А что касается носков...
Они поднялись на лифте на третий этаж, взяли из шкафа чистые халаты и повязки, и Лучан показал на нечто вроде носков огромного размера, которые больничный персонал надевал на обувь для работы в изоляторе.
- Просто бахилы, - сказала Кейт.
По утренней сводке уровень лейкоцитов у Джошуа был умеренно низким.
- Привет, Сильвер, - бросил Лучан, завязывая маску. Кейт покачала головой. Она знала, что Лучан когда-то ездил с отцом в Америку, но провел там всего несколько дней. Откуда он знает про Одинокого Ковбоя?
Лучан, казалось, прочел ее мысли. Она увидела по его глазам, что он ухмыляется под маской.
- Записи одной старой радиопостановки, - пояснил он. - Кое-что я привез из Нью-Йорка несколько лет тому назад.
- Когда был еще ребенком, - уточнила Кейт. Как только Лучан начинал казаться ей слишком привлекательным, она заставляла себя вспомнить, что он еще не родился, когда был убит президент Кеннеди.., и ему было всего три года, когда убили Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Думая об этом, Кейт ощущала себя очень старой, хотя ей самой исполнилось всего десять лет в год убийства президента, а когда застрелили Бобби, она еще ходила в школу. Лучан пожал плечами.
- Ладно, старушка. Один - ноль. Так мы будем смотреть твоего ребенка?
Кейт пошла вперед. Ее вдруг холодной волной окатило предчувствие, что Джошуа лежит в своей кроватке уже мертвый и остывший.
Ребенок был жив. Он лежал на спине и смотрел на них снизу широко раскрытыми глазами, сцепив маленькие ручонки. "Несовершеннолетний пациент мужского пола номер 2613" - вскоре он станет Джошуа Артуром Нойманом - был голеньким, если не считать тонкой сбившейся пеленки. Он напоминал маленького птенчика, выпавшего из гнезда раньше времени: вздутый живот, выступающие на бледной, розоватой коже ребра, тоненькие изгибающиеся пальчики, бросающаяся в глаза припухлость в том месте, где пластырь удерживал иглу капельницы.
Кейт хотела было проверить капельницу, но Лучан опередил ее, подрегулировав опытной рукой приток раствора.
Кейт перегнулась через бортик кроватки и, склонившись к ребенку, нежно поцеловала его в щечку.
- Подожди еще несколько дней, малыш. Ребенок сморщился, будто вот-вот расплачется, но вместо этого вздохнул. Теперь он перевел взгляд на Лучана, тоже наклонившегося над кроваткой.
- Эй, парень, - сказал Лучан театральным шепотом, - выступает Нил Даймонд. - И он промычал несколько тактов из песни "Прибытие в Америку".
Кейт сняла металлическую табличку, висевшую на гвоздике у кроватки в ногах малыша, и нахмурилась, пробежав глазами записи, появившиеся за время ее отсутствия.
- Наконец-то они удосужились сделать анализ крови, который я просила еще три недели тому назад, - сказала она. - Я бы сама его сделала, будь в этой чертовой дыре приличный микроскоп.
- И что там? - спросил Лучан, щекоча пальцем животик ребенка.
- Такое же низкое количество Т-лимфоцитов, как и раньше, - ответила Кейт. - А еще подтверждается критический дефицит аденозиндезаминазы.
Лучан вдруг выпрямился, изобразив деланное внимание, закрыл глаза и затараторил скороговоркой, будто на экзамене:
- Аденозиндезаминаза... Жизненно важный фермент, необходимый для расщепления токсичных побочных продуктов обычного метаболизма.., отсутствующего при таких редких расстройствах, как дефицит аденозиндезаминазы.
Он открыл глаза и уже серьезным тоном сказал:
- Извини, Кейт. Это ведь неизлечимо?
- Теперь излечимо, - отрезала Кейт, швырнув табличку на батарею отопления с такой силой, что лязг металла эхом прокатился по небольшому помещению. - Это весьма редкое нарушение.., возможно, меньше трех десятков детей во всем мире... Но средство есть. В Штатах мы пользуемся...
- Искусственным ферментом ПЕГ-АДА, - договорил за нее Лучан. - Но я сомневаюсь, что в Румынии есть ПЕГ-АДА. Возможно, его нет во всей Восточной Европе.
- Даже в партийных больницах?
Лучан медленно покачал головой. Кейт обратила внимание на то, какой у него сильный подбородок, насколько гладкая кожа на щеках. Чтобы прочитать лабораторный анализ, он надел круглые очки в черепаховой оправе, но вместо придания солидности и серьезности, они преобразили его в совершенного мальчишку.
- Я могу заказать этот фермент из Америки или через Красный Крест, - сказала Кейт. - Но к тому времени, когда посылка пробьется через все препоны и проволочки, пройдет не меньше месяца, а Джошуа может умереть от какого-нибудь вируса. Нет, быстрее получится, если я увезу его с собой... - Она помолчала. - Вообще-то ты молодец, Лучан. Знать о дефиците аденозиндезаминазы... Большинство практикующих врачей в Штатах об этом и слыхом не слыхивали. Что ты получил на выпускном экзамене?
- Четыре целых ноль десятых, - ответил он. - Выдающиеся результаты во всех областях, в том числе и в делах любовных. - Лучан опять наклонился над кроваткой. - Ну что, малыш. Давай-ка, двигай вместе со своей трансильванской попкой в Боулдер, чтобы мамаша доктор Нойман всадила тебе в нее дозу ПЕГ-АДА.
Джошуа в своей кроватке, казалось, обдумывал эти слова, после чего сцепил кулачки покрепче, сморщился и начал громко плакать.
Глава 11
В американское посольство Кейт отправилась на следующее утро. Сначала она прошла по бульвару Бэлческу до приметного здания отеля "Интерконтиненталь", потом квартал по улице Батиштя до улицы Тудора Аргези. Хотя еще не было и девяти, на узком тротуаре уже выстроились люди. Испытывая чувство вины, но зная, что у нее нет нескольких часов или дней чтобы выстаивать в очереди, Кейт прошла вперед. Румынские солдаты взглянули на ее паспорт и махнули в сторону калитки, где стоял морской пехотинец. Тот кивнул, вошел в телефонную будку и начал что-то говорить в черную трубку.
Кейт посмотрела через улицу, где у кирпичной стены выстроились несколько участников акции протеста. На стене висел стяг с надписью: "КВВ. МЫ ОЖИДАЕМ ИММИГРАЦИОННОЙ ВИЗЫ. 1982 - 1987". В руках у них были плакаты: "ГОЛОДОВКА. ДАЙТЕ ИММИГРАЦИОННЫЕ ВИЗЫ"; "ГДЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ?"; "ОСТАНОВИТЬ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ; "ВАШИНГТОН СКАЗАЛ "ДА". ПОЧЕМУ РУМЫНИЯ СКАЗАЛА "НЕТ"?"; "ЧТО ГОВОРИТ АМЕРИКАНСКОЕ КОНСУЛЬСТВО?" Пехотинец вернулся, румынский солдат открыл черную металлическую калитку, и Кейт вошла в посольский двор, кивая с извиняющимся видом терпеливым людям, стоящим в очереди.
Оказавшись внутри, она прошла через металлодетектор типа тех, что устанавливаются в аэропортах, отдала сумочку для обыска, после чего подверглась осмотру уже с помощью портативного металлоискателя, которым по ней водил скучающий охранник. Сумочку ей вернули и пропустили в дверь на первом этаже посольства.
Некогда просторный зал теперь был разделен на комнату ожидания и десяток служебных отсеков. Везде выстроились очереди: самую длинную составляли румыны, ожидавшие виз в дальнем конце помещения; американцы же стояли в очередях поменьше у каждого окошка. В комнате ожидания было восемь рядов стульев, большую часть которых занимали американки с румынскими младенцами и маленькими детишками. Царившие здесь шум и разноголосица выбивали из колеи. Пока Кейт ожидала своей очереди на запись у дежурного чиновника, сердце у нее заныло от ощущения безнадежности затеянного.
Через два с половиной часа это ощущение получило подтверждение. За это время Кейт успела переговорить с четырьмя служащими посольства и пригрозила поднять шум, если ей не позволят встретиться с кем-нибудь более высокопоставленным. К ней спустился некто из канцелярии посла, выдвинул складной металлический стул, оседлал его, улыбнулся и медленно, с расстановкой, объяснил ей то же самое, что и предыдущие четыре чиновника.
- Мы просто не можем пускать в Штаты детей со СПИДом, - убедительно говорил этот человек.
У него были безукоризненные зубы, безукоризненная стрижка, безукоризненная стрелка на серых брюках. Он невнятно представился - что-то вроде Кэрли, Коули или Кроули.
- Проблема СПИДа в Соединенных Штатах и так достаточно серьезна. Наверняка вы это понимаете, миссис.., м-м-м... Нойман.
- Доктор Нойман, - в очередной раз поправила Кейт. - У этого ребенка нет СПИДа. Я специалист по заболеваниям крови и могу поручиться.
Чиновник поджал губы и медленно кивнул, как бы оценивая какие-то факты, труднодоступные для его понимания.
- А Троянская клиника это подтверждает? Кейт фыркнула. Троянская клиника представляла собой самую обычную поликлинику, для которой стало подарком судьбы, что на нее пал выбор американского посольства в проведении лабораторных анализов на гепатит В и СПИД перед выдачей виз. Кейт скорее поверила бы прогнозам астролога, чем выводам лаборантов Троянской клиники.
- Я это подтверждаю, - сказала она. - Пять недель назад мы делали анализ на ВИЧ в Первой окружной больнице. Одновременно мы исключили СПИД и выявили отсутствие гепатита. У меня имеются результаты анализов, подтвержденные и письменно заверенные докторами Первой окружной больницы Рагревску и Григореску, главным патологом и его помощником.
Посольский - Кэрли? Коули? нет, все-таки Кроули - поджал губы, снова кивнул и сказал:
- Но нам все же обязательно требуется заключение Троянской клиники о том, что ребенок здоров. И, разумеется, письменное разрешение на усыновление хотя, бы от одного из его родителей.
- Черт побери, - сказала Кейт, наклонившись вперед так резко, что мистер Кроули чуть не свалился со стула. - Во-первых, повторяю в десятый раз: сведений о родителях ребенка не имеется - ни об отце, ни о матери. Никаких сведений. Он был брошен. Покинут. Оставлен, умирать. Даже в детском доме в Тырговиште не знают кто принес его туда. Во-вторых, ребенок не здоров - это одна из причин, по которой я забираю его в Штаты. Я уже раз пятнадцать это объясняла. Но он не заразен. У него нет гепатита В. У него нет СПИДа. Никаких заразных болезней. Насколько мы знаем, у ребенка нарушение иммунной системы, которое скорее всего носит генетический характер и почти наверняка приведет его к смерти, если вы не разрешите мне доставить его туда, где я смогу ему помочь.
Чиновник кивнул, снова поджал губы, побарабанил карандашом по столу, и скрестив руки, сказал:
- Что ж, миссис Нойман, мы бы с радостью вам помогли, но процедура в случае со столь.., столь необычным ребенком займет не меньше месяца и просьба о выдаче визы скорее всего будет отклонена без письменного разрешения матери ребенка и справки о здоровье из Троянской клиники. А вы не рассматривали возможность усыновления здорового ребенка?
Если бы Кейт закричала, ее крик был бы слышен на улице. Если бы она позволила себе закричать!
Когда охранник провожал ее к выходу, в комнате ожидания Кейт заметила знакомый "костюм ниндзя" - черный силуэт среди пастельных тонов летней одежды американцев и серых одеяний румын.
- Мистер О'Рурк!
Священник обернулся, улыбка тронула его губы, но тут же погасла, когда он увидел ее лицо. Он быстро подошел к ней через многолюдное помещение и жестом отослал охранника. Тот, слегка поколебавшись, отпустил руку Кейт. Отец О'Рурк подвел ее к стулу в самом спокойном уголке зала, и смахнув с него стопку бумаг, усадил. Кейт чуть не бросилась за ним следом, когда он отошел, но вскоре он вернулся, неся бумажный стаканчик с холодной водой, которую она с благодарностью выпила.
