- ВВ, ты слышал что-нибудь о проектах восстановления личности?
- А, Гленнон-Хайт? Конечно. Об этом все слышали. Я сам занимался
таким проектом несколько лет назад в Рейхсуниверситете. Так ведь с тех пор
сколько воды утекло! Теперь эти дела забросили.
- Почему?
- Господи! Да ты что, Ламия, совсем охренела? Все проекты
восстановления личности - чушь. Даже на имитаторе со стопроцентной
обратной связью - а они использовали вэкаэсовский ООШ:ИТИ, - так вот, даже
тогда нельзя полностью факторизовать все переменные. У шаблона личности
возникает собственное самосознание... не осознание себя, как у нас с
тобой, а осознание себя как искусственно осознающего себя объекта... Ну, а
дальше его затягивает в странный аттрактор и через негармонические
лабиринты вышвыривает прямиком в Эшерово пространство.
- Переведи, - потребовала я.
ВВ вздохнул и посмотрел на сине-золотую полоску таймера на стене.
Через пять минут истечет положенный ему часовой перерыв на обед. И он
снова вернется в реальный мир.
- Перевожу, - сказал он. - Восстановленная личность разрушается.
Сходит с ума. Одним словом - дурдом.
- Любая?
- Любая.
- Но ИскИны все еще занимаются этим?
- Кто тебе сказал? Они ни одного проекта не довели до конца. Все
известные мне попытки восстановления предпринимали люди... В основном это
дрянные университетские проекты. Ученые с зачерствевшими мозгами тратят
целые состояния, чтобы вернуть к жизни других, давно умерших ученых с
точно такими же зачерствевшими мозгами.
Я выдавила из себя улыбку. Еще три минуты, и он снова подключится.
- И что, каждой восстановленной личности дают двойника-кибрида?
- Гм, с чего ты взяла? Такого не было. Да и не выйдет.
- Почему?
- Да потому, что это похлеще любого фантопликатора. Кроме того,
необходим идеальный материал для клонирования и точное, выверенное до
последней детали, интерактивное взаимодействие с окружающей средой. Видишь
ли, детка, восстановленная личность живет в своем мире. Для нее создается
полноценная модель реальности. Ну, как фантопликация. И она его обживает.
Ей подбрасывают всякие вопросы. Во сне, в интерактивном диалоге - как
получится... А если вытащить личность из модельной реальности в медленное
время...
(На жаргоне хакеров это выражение означает... извиняюсь, конечно...
реальный мир.)
- ...То она свихнется еще раньше, - закончил он.
- Да-а. Ну что ж, спасибо. - Я покачала головой и направилась к
двери. В моем распоряжении оставалось еще тридцать секунд. Через полминуты
мой университетский приятель исчезнет из медленного времени.
- ВВ, - сказала я с таким видом, словно эта мысль только что пришла
мне в голову, - ты когда-нибудь слышал про восстановление личности Джона
Китса? Был такой поэт на Старой Земле.
- Китса? Конечно. Я даже об этом накатал главу в своем дипломе.
Проект делал Марти Каролюс. Лет пятьдесят назад. В Нью-Кембридже.
- И что с ним стряслось?
- Обычная история. Затянуло в странный аттрактор. Но окончательно
развалиться он не успел, поскольку раньше умер модельной смертью. Какая-то
древняя болезнь. - ВВ посмотрел на часы, улыбнулся и взял шунт. Но прежде,
чем вставить его в черепную розетку, он бросил на меня последний блаженный
взгляд. - Вспомнил, - сказал он, улыбаясь сонной улыбкой. - Туберкулез.
Если бы общество когда-нибудь пошло по пути, каким вел его Старший
Брат из известной книжки Оруэлла, главным инструментом подавления свободы,
несомненно, оказалась бы кредитная карточка. В безналичной экономике с
рудиментарным бартерным черным рынком действия любого человека очень легко
отследить, считывая информацию с его карточки. Правда, неприкосновенность
карточек охраняется законом. Но когда общественный нажим сменяется
тоталитарным пинком, законы имеют обыкновение забываться, а то и вовсе
отправляются на свалку.
По расчетной карточке я проследила расходы Джонни за последние пять
дней до убийства. Судя по этим данным, много тратить он не любил и образ
жизни вел самый обычный. Однако, прежде чем пойти по "следу" его кредитной
карточки, я битых два дня ходила за ним самим.
И вот что я выяснила.
Он жил один в улье Бергсон-Восточный. Поселился он там около семи
местных (то есть меньше пяти стандартных) месяцев назад. По утрам он
завтракал в кафе неподалеку от дома, затем отправлялся по нуль-Т на
Возрождение-Вектор, где часов пять работал в архиве, роясь в старых
документах. Потом - легкий ленч (здесь же, у стойки уличного торговца), и
еще час-два работы в библиотеке. Затем он отправлялся либо домой, на
Лузус, либо в один из тех миров, где предпочитал обедать. К десяти вечера
он возвращался в свою квартирку. Нуль-Т он пользовался, несомненно, чаще,
чем средний бездельник-лузианин с умеренными доходами, но без выдумки, по
скучному графику. Копия расчетной карточки подтверждала, что в неделю
убийства он придерживался точно такого же распорядка, с незначительными
отклонениями. Купил туфли, на другой день - кое-какую снедь. А в день
"убийства" зашел в бар на Возрождении-Вектор.
Я встретилась с ним за обедом в маленьком ресторанчике на улице
Красного Дракона неподалеку от терминекса Циндао-Сычуань. Еда была очень
горячая, очень острая и очень хорошая.
- Ну, как наши дела? - поинтересовался он.
- Отлично. Я стала на тысячу марок богаче и нашла хороший кантонский
ресторан.
- Я рад, что мои деньги пошли на столь важное дело.
- Кстати о ваших деньгах... Откуда вы их берете? Пропадая в
библиотеке на Возрождении, много не заработаешь.
Джонни вопросительно приподнял бровь.
- Видите ли, я получил небольшое наследство.
- Надеюсь, не такое уж небольшое. На мой гонорар хватит?
- Вполне. Ну, а что новенького вы разузнали?
Я пожала плечами.
- Сначала ответьте, что вы делаете в этой библиотеке.
- Разве это имеет отношение к делу?
- Может иметь.
Он посмотрел на меня как-то странно. От этого взгляда у меня ноги
сразу стали как ватные.
- Вы мне кого-то напоминаете, - сказал он тихо.
- Да? - Скажи это кто-нибудь другой, я бы тут же встала и ушла. -
Кого же?
- Одну... женщину, которую я когда-то знал. Очень давно. - Он потер
пальцами лоб, будто почувствовал внезапную усталость или головокружение.
- Как ее звали?
- Фанни. - Это имя он произнес почти шепотом.
Я поняла, о ком он говорит. У Джона Китса была невеста по имени
Фанни. История их любви - сплошные романтические терзания. Бедный поэт
чуть с ума не сошел. Умирая в Италии (в полном одиночестве, если не
считать случайного попутчика), чувствуя себя покинутым всеми - и друзьями,
и возлюбленной, - он просил положить в могилу ее локон и нераспечатанные
письма.
До этой недели я ни разу не слышала о Джоне Китсе. А всю эту чепуху
выяснила через комлог.
- Так что же вы делаете в библиотеке? - спросила я.
Кибрид кашлянул.
- Изучаю одну поэму. Ищу фрагменты оригинала.
- Поэмы Китса?
- Да.
- Не проще ли запросить ее напрямую?
- Да, конечно. Но мне это очень важно - увидеть оригинал... подержать
его в руках.
Я задумалась.
- И о чем эта поэма?
Он улыбнулся - или, по крайней мере, его губы сложились в улыбку,
хотя светло-карие глаза глядели тревожно.
- Она называется "Гиперион". Трудно объяснить... о чем она. Думаю, то
была художественная неудача. Китс ее так и не закончил.
Я отодвинула в сторону тарелку и принялась за теплый чай.
- Вы говорите, что Китс ее не закончил. То есть вы ее не закончили.
На его лице отразилось глубочайшее изумление. (Правда, ИскИны,
насколько мне известно, прекрасные актеры.)
- Боже милостивый, - воскликнул он. - Я не Джон Китс! Да, у меня его
внешность. Ее тоже восстановили. Но это делает меня Китсом не в большей
степени, чем ваше имя - Ламия [Ламия - в греческой мифологии - чудовище,
пожиравшее чужих детей; злой дух, змея с головой и грудью прекрасной
женщины; живет в лесах и оврагах, заманивая к себе путников; Китс написал
поэму "Ламия", основным источником для которой послужило изложение мифа в
"Жизни Аполлония Тианского" Филострата; в поэме рассказывается о любви
юноши Ликия и Ламии] - превращает вас в чудовище. От этого несчастного и
печального гения меня отличают миллионы деталей.
- Вы сказали, что я напомнила вам Фанни.
- Не более чем эхо ушедшего сна. Вас ведь обучали посредством
трансплантации РНК?
- Да.
- Здесь нечто подобное. Воспоминания, которые кажутся... полыми.
Официант-человек принес пирожные "фортуна".
- У вас никогда не возникало желания посетить настоящий Гиперион? -
спросила я.
- А что это такое?
- Планета на Окраине. По-моему, где-то за Парвати.
Джонни выглядел озадаченным. Он разломил пирожное, но читать записку
не стал.
- По-моему, это место называли Миром Поэтов, - сказала я. - Там даже
есть город, названный вашим именем - Китс.
Юноша отрицательно покачал головой.
- К сожалению, ничего об этом не слышал.
- Быть не может. Неужели ИскИны знают не все?
Он коротко и резко рассмеялся:
- Есть один, который не знает почти ничего. - Тут он развернул
бумажку с "фортуной" и прочитал: - "Остерегайтесь внезапных порывов".
Я скрестила руки.
- Знаете что? Если не считать того фокуса, когда вы показали мне
голограмму управляющего банком, нет никаких доказательств, что вы
действительно тот, за кого себя выдаете.
- Дайте мне руку.
- Руку?
- Да, любую. Благодарю вас.
Джонни сжал ладонями мою правую руку. Его пальцы были длиннее моих.
Мои - сильнее.
- Закройте глаза, - приказал он.
Я закрыла. Все произошло мгновенно: секунду назад я сидела в "Голубом
Лотосе" на улице Красного Дракона, а сейчас очутилась... нигде. Или
где-то. Я неслась сквозь серо-голубое киберпространство над
хромово-желтыми информационными автострадами. Я пролетала сквозь огромные,
сияющие огнями города хранилищ информации. Мелькали ярко-алые небоскребы в
черной ледяной скорлупе защиты. Личные счета и архивы фирм полыхали во
тьме, как доменные печи. И надо всем этим, где-то за гранью ощутимого,
висели в перекрученном пространстве огромные массы ИскИнов. Их базисные
линии связи пульсировали над бесконечным горизонтом, словно зарницы. И
откуда-то издалека, сквозь этот переливающийся, как неоновая вывеска, мир
(а ведь то был всего лишь секундный срез инфосферы одной небольшой
планетки!), смотрели на меня его светло-карие глаза. Я даже не видела -
чувствовала их ласковый, ожидающий взгляд.
Джонни отпустил мою руку. Потом разломил мое пирожное, достал бумажку
и прочел:
- "В новое дело надо вкладывать с умом".
- Боже, - прошептала я. В свое время ВВ брал меня "полетать" в
киберпространстве. Но то подключение без шунта было лишь жалким подобием
нынешнего полета. Сейчас я любовалась фейерверком в ночном небе. А тогда -
разглядывала тот же фейерверк, но на черно-белой голограмме. - Как вам это
удается?
- Завтра, насколько я понимаю, особых успехов не предвидится? -
спросил он.
Я овладела собой и ответила:
- Завтра я намерена закончить дело.
Ну, допустим, не закончить, но уж по крайней мере сдвинуть с места.
Судя по копии кредитной карточки, последний раз Джонни платил в баре на
Возрождении-Вектор. Я проверила его в первый же день, поговорила с
постоянными посетителями (бармена-человека там не было). Никто из них
Джонни не помнил. Я заходила туда еще дважды, но с тем же результатом. На
