- не монолит. Как всякая плюралистическая цивилизация, он может
похвастаться множеством философий, учений, гипотез, даже религий, если
угодно. - Альбедо скрестил руки на груди, будто смакуя пришедшую на ум
остроту. - Хотя лично я склонен воспринимать охоту за Высшим Разумом как
хобби, а не как религию. Это все равно что собирать кораблик внутри
бутылки, капитан, или спорить, сколько ангелов уместится на острие иглы, -
и Альбедо взглянул на монсеньора.
Все вежливо рассмеялись - все, кроме Рейнольдса, который
непроизвольно хмурился, очевидно, размышляя, как бы снова перехватить нить
разговора.
- А что вы скажете о слухах, будто в процессе работы над Высшим
Разумом Техно-Центр создал точную копию Старой Земли? - выложил вдруг я,
сам себе на удивление.
Улыбка на лице Альбедо не померкла, дружелюбная искра в глазах не
погасла, но на какую-то долю наносекунды сквозь призрачный лик советника
проглянуло ЧТО-ТО. Что? Удивление? Гнев? Насмешка? Ума не приложу. За эту
бесконечную секунду он мог тайно связаться со мной, передать колоссальный
объем информации через пуповину, соединяющую меня с Техно-Центром, или по
невидимым каналам, зарезервированным нами для собственных нужд в
лабиринтах инфосферы, которые люди наивно считают прямыми коридорами. И с
той же самой легкостью он мог убить меня, отдав приказ тем членам
Техно-пантеона, которые распоряжаются жизнями мне подобных - так же
просто, как директор института приказывает лаборанту усыпить ненужную для
эксперимента мышь.
Разговоры за столом стихли сами собой. Даже Мейна Гладстон и ее
высокие гости все как один повернули головы в нашу сторону.
Советник Альбедо еще шире улыбнулся.
- Какая дивная нелепица! Скажите, господин Северн, может ли
кто-нибудь, в особенности такой организм, как Техно-Центр, который ваши
комментаторы именуют "шайкой бестелесных мозгов и приблудных программ, что
дезертировали из своих плат и занимаются выковыриванием интеллектуального
мусора из своих несуществующих пупков..." Так вот, может ли кто-нибудь
создать точную копию Старой Земли?
Я посмотрел на проекцию - _с_к_в_о_з_ь_ проекцию, - впервые заметив,
что тарелки и еда Альбедо тоже были иллюзией: разговаривая, он не
переставал жевать.
- Кроме того, - продолжал он, очевидно, сильно позабавленный моим
простодушием, - не приходило ли на ум сочинителям этой басни, что "точной
копией Старой Земли" может быть разве что сама Старая Земля во всех ее
проявлениях? И как, скажите на милость, можно использовать подобный
артефакт в работе над расширением теоретических возможностей матрицы
искусственного разума?
Когда стало ясно, что отвечать я не собираюсь, над столом повисло
неловкое молчание.
Монсеньор Эдуард прокашлялся.
- Думается, - сказал он, - что... э-э... общество, способное создать
точную копию любого мира, в особенности мира, уничтоженного четыре века
назад, не нуждается в Боге; оно само было бы Богом.
- Совершенно верно! - рассмеялся советник Альбедо. - Да, глупые
слухи, но восхитительные... просто восхитительные!
Все облегченно рассмеялись, возобновился прежний шум. Спенсер
Рейнольдс заговорил о своем новейшем замысле - он мечтал уговорить
самоубийц организованно прыгать с высоких мостов на двадцати мирах Сети с
трансляцией перформанса по Альтингу, - но Тирена Вингрен-Фейф снова
привлекла к себе внимание, обняв монсеньора Эдуарда и зазывая его на
нудистскую вечеринку в своем плавучем поместье на Безбрежном Море.
Я встретился глазами с советником Альбедо и отвернулся - как раз
вовремя, чтобы перехватить вопросительные взгляды Ли Хента и Мейны
Гладстон. К счастью, в этот момент официанты внесли на серебряных тарелках
очередную смену блюд.
Обед был превосходный.
15
Я не пошел на Тиренину нудистскую вечеринку. Не пошел туда и Спенсер
Рейнольдс - я видел его оживленно беседующим с Сюдеттой Шер. Не знаю,
правда, поддался ли на уговоры Тирены монсеньор Эдуард.
Обед близился к концу. Члены правления благотворительного фонда
произносили один за другим короткие речи. Остальные важные персоны уже
начинали шуршать салфетками, когда Ли Хент шепнул мне, что секретарь
Сената со свитой собирается удалиться и просит меня сопровождать ее.
Было почти 23:00 по стандартному, и я рассудил, что Гладстон
возвращается в Дом Правительства. Каково же было мое удивление, когда,
пройдя сквозь одноразовый портал - я замыкал шествие, вместе с
телохранителями-преторианцами, - я оказался в коридоре между каменными
стенами. В высоких окнах пламенела марсианская заря.
Формально Марс не входит в состав Сети: доступ на древнейшую
внеземную колонию человечества преднамеренно затруднен. Дзен-гностики -
паломники, отправляющиеся к Скале Мастера в Море Эллады, - должны
транспортироваться на станцию "Старая Родина" и там пересаживаться на
челноки, курсирующие между Ганимедом, Европой и Марсом. Это отнимает
несколько часов, не больше, но в обществе, где до любого уголка Вселенной
буквально рукой подать, такое путешествие считается великой жертвой,
опасным приключением. Помимо историков и специалистов по коньячным
кактусам, мало кто решается на него. И ряды паломников ныне, во времена
упадка дзен-гностицизма, значительно поредели. Марс никому больше не
нужен.
Никому, кроме ВКС. Хотя штабные учреждения находятся на ТКЦ, а базы
разбросаны по всей Сети и Протекторату, подлинным домом для военных
остается Марс. А Олимпийская Офицерская Школа - его сердце.
На встречу с нашей группой политических шишек собралась группа шишек
военных. И пока эти группы перемешивались, как столкнувшиеся галактики, я
отошел к окну.
Коридор был частью комплекса, выдолбленного в стене кратера горы
Олимп, и с десятимильной высоты моего наблюдательного пункта чудилось, что
одним взглядом обнимаешь полпланеты. Отсюда Марс представлялся древним
вулканическим щитом. Высота, как жезл фокусника, превратила подъездные
дороги, прилепившийся к горному склону старый город, трущобы и леса плато
Фарсида в точки и закорючки на красной равнине, неизменной со времени,
когда первый человек ступил на эту планету, объявил ее собственностью
страны под названием Япония и щелкнул затвором фотоаппарата.
Я смотрел, как поднимается маленькое солнце, думая: "Так вот оно -
Солнце", любуясь умопомрачительной игрой света на облаках, которые тяжело
выползали из темноты и карабкались по крутому склону, когда ко мне подошел
Ли Хент.
- Госпожа секретарь Сената примет вас после совещания. - Он передал
мне два альбома для эскизов, за которыми кто-то из помощников Гладстон
слетал в Дом Правительства. - Надеюсь, вы понимаете, что осе увиденное
вами на этом совещании совершенно секретно?
Я понял: это приказ, а не вопрос.
Широкие бронзовые двери распахнулись. Зажглись светильники, озарив
пандус и лестницу с ковровой дорожкой, ведущие к столу Военного Кабинета.
Он стоял на единственном островке света посреди просторного, погруженного
во тьму помещения, напоминающего большую университетскую аудиторию. К
столу ринулись адъютанты: проворно отодвигая стулья, они указали своим
начальникам места и вновь слились с темнотой. Скрепя сердце я повернулся
спиной к восходящему солнцу Марса и спустился вслед за остальными в эту
яму.
Совещание вели генерал Морпурго и тройка командующих ВКС. Здешние
наглядные пособия ушли на несколько световых лет вперед от примитивных
панелей и голограмм Дома Правительства. Мы оказались в огромном
планетарии, способном при необходимости вместить не менее восьми тысяч
студентов и преподавателей. Тьма под куполом мгновенно озарилась
высокочеткими голограммами и схемами величиной с поле для нульболла. В
этом было что-то жуткое.
Содержание сообщений пугало не меньше, чем антураж.
- Еще чуть-чуть, и мы проиграем битву за Гиперион, - сухо заключил
Морпурго. - В лучшем случае мы добьемся ничьей, если сумеем удержать Рой
за пределами стратегического района, то есть в радиусе пяти астроединиц от
сингулярной сферы нуль-канала. Причем нам придется постоянно отражать
атаки их малых кораблей. В худшем - будем вынуждены отступить на
оборонительные позиции и произвести эвакуацию флота и граждан Гегемонии, а
Гиперион отдать Бродягам.
- А где же обещанный сокрушительный удар? - спросил сенатор Колчев,
сидевший во главе ромбообразного стола. - Где ваша "решительная атака" на
Рой?
Морпурго откашлялся, будто собирался ответить, и взглянул на адмирала
Наситу. Тот встал. Казалось, хмурое лицо адмирала парит в темноте отдельно
от его тела - на нем был черный мундир, сливающийся с темнотой зала. Это
мне напомнило... Но я не стал вспоминать, что. Я предпочел перевести
взгляд на лицо Мейны Гладстон, подсвеченное сиянием карт и диаграмм,
паривших над нашими головами, как объемная разноцветная тень дамоклова
меча. Бумажный альбом мне надоел, и теперь я водил пером по складной
демонстрационной панели.
- Во-первых, наши разведданные о Роях оказались скудными по нашей
вине, - начал Насита. Под куполом тут же вспыхнули новые графики. -
Зонды-разведчики и станции слежения не могли идентифицировать каждую
единицу кочевого флота Бродяг. В результате реальная боевая мощь данного
Роя была серьезно недооценена. Наши попытки прорвать их оборону с
использованием палубных истребителей и факельщиков оказались не столь
успешными, как ожидалось.
Во-вторых, необходимость сохранять чрезвычайно протяженный
оборонительный периметр системы Гипериона легла тяжким грузом на обе наши
эскадры; выделение тяжелых кораблей в количестве достаточном для
осуществления наступательных действий в то время не представлялось
возможным.
Колчев прервал его.
- Адмирал, вы утверждаете, что мы не можем разбить врага или хотя бы
отбить атаки Бродяг на систему Гипериона из-за нехватки, кораблей. Я вас
правильно понял?
Насита пристально посмотрел на сенатора, и я вспомнил картину,
изображавшую самурая, который собирался обнажить меч для харакири.
- Правильно, сенатор Колчев.
- Однако на заседании кабинета не далее, чем одну стандартную неделю
назад, вы заверяли нас, что двух эскадр достаточно, чтобы спасти Гиперион
от вторжения и разорения, а также нанести этому Рою сокрушительный удар. В
чем дело, адмирал?
Насита выпрямился во весь рост - он был теперь выше Морпурго, но все
равно ниже среднего жителя Сети, - и повернулся лицом к Гладстон.
- Госпожа секретарь, я уже объяснил, почему следует изменить нашу
стратегию. Может быть, мне снова объявить о начале совещания?
Мейна Гладстон облокотилась о стол, подперев голову ладонью, всем
своим видом выражая напряженное внимание и усталость.
- Адмирал, - начала она тихо, - я считаю вопрос сенатора Колчева
вполне относящимся к делу. Но я думаю также, что ситуация, обрисованная
вами сегодня и на предыдущих совещаниях, говорит сама за себя. - Она
повернулась к Колчеву. - Габриэль, мы ошиблись. При этом количестве
задействованных сил мы получаем пат - это в лучшем случае. Бродяги подлее,
крепче и гораздо многочисленнее, чем мы предполагали. - Она перевела
взгляд на Наситу. - Адмирал, сколько кораблей вам требуется?
Насита закусил губу, очевидно, растерянный: он никак не ожидал
услышать этот вопрос в начале совещания. Взглянув на Морпурго и прочих
генералов, он решительно сцепил руки на животе, как распорядитель на
