непонятным причинам тамплиеры согласились предоставить "Иггдрасиль" для
эвакуации, хотя та была не более чем предлогом для ввода в систему
Гипериона кораблей ВКС.
И как всегда бывает, когда бесценные вещи зачем-то подвергают
опасности, "Иггдрасиль" погиб. Случилось ли это в результате нападения
Бродяг или вмешалась какая-то иная сила? Никто не знал, как реагировали на
это тамплиеры, что заставило их подставить под удар одно из четырех
имевшихся у них Древ и почему капитан корабля - Хет Мастин - был избран
одним из семи паломников к Шрайку, а затем умудрился исчезнуть из
ветровоза посреди Травяного моря.
Чертовски много вопросов, а война только началась.
Закончив свои наставления, Мейна Гладстон предложила всем насладиться
обедом. Я немного поаплодировал для приличия и сделал стюарду знак
наполнить мой бокал. На первое подали классический салат а-ля империя, и я
с энтузиазмом принялся за него, только сейчас вспомнив, что ничего не ел с
самого утра. Вспомнил я и то, как генерал-губернатор Тео Лейн смаковал
яичницу с беконом и лососину под аккомпанемент лазурного гиперионовского
дождя. А может, я видел все это во сне?
- Что вы думаете о войне, господин Северн? - внезапно обратился ко
мне Рейнольдс. Он сидел довольно далеко от меня, на противоположной
стороне стола, но дикция у него была великолепная. Я заметил, что Тирена
вопросительно подняла бровь.
- А что можно думать о войне? - сказал я, отпив из бокала. Вино было
хорошее, хотя ничто в Сети не может заменить настоящего французского
бордо. - О войне не рассуждают - от нее спасаются.
- Отнюдь нет, - энергично возразил Рейнольдс. - Подобно многим другим
вещам, которые были переосмыслены человечеством после Хиджры, война сейчас
стоит на пороге превращения в один из видов искусства.
- Вид искусства, - восхищенно выдохнула коротко стриженная шатенка.
Инфосфера подсказала, что это госпожа Сюдетта Шер, жена сенатора
Габриэля-Федора Колчева и самостоятельная политическая фигура первого
ранга. Шер была в вечернем платье из синей парчи. Ее лицо выражало живой
интерес к беседе. - Война как вид искусства, господин Рейнольдс?
Очаровательная концепция!
Спенсер Рейнольдс был чуть ниже среднего жителя Сети, но намного
импозантнее. Ласковое солнце и патентованная краска для тела придали коже
бронзовый оттенок с неуловимым золотым отливом. Его одежда и
паректированная фигура были в меру роскошными, но без тени
экстравагантности, кудрявые волосы - коротко подстрижены. В любом его
слове и движении сквозила та спокойная уверенность в себе, о которой
мечтают все, но добиваются лишь избранные. Его ум был очевиден, внимание к
другим - неподдельным, остроумие вошло в поговорки.
Я невзлюбил этого сукина сына с первого взгляда.
- Госпожа Шер, господин Северн - искусством является все, - улыбнулся
Рейнольдс. - Либо вот-вот станет им. Миновали времена, когда война
считалась актом навязывания своей политики другими средствами.
- Дипломатии, - произнес генерал Морпурго, сосед Рейнольдса слева.
- Простите, генерал?..
- Дипломатии, - повторил тот. - И не "навязывания", а "продолжения".
Спенсер Рейнольдс учтиво поклонился. Сюдетта Шер и Тирена негромко
рассмеялись. Лик советника Альбедо выглянул из-за моего левого плеча и
произнес:
- Фон Клаузевиц, по-моему?
Я взглянул на советника. Портативный проектор, легко сошедший бы за
лучистую паутину - их много летало между ветвями, - парил в двух метрах
над нами. Иллюзия была не такой совершенной, как в Доме Правительства, но
гораздо лучше, чем от любого из виденных мною ранее голопроекторов.
Генерал Морпурго слегка поклонился представителю Техно-Центра.
- Как бы то ни было, - заметила Шер, - сам взгляд на войну как на вид
искусства, блестящая находка.
Я покончил с салатом, и официант проворно подал незнакомый мне
темно-серый суп. От него поднимался пар с легким ароматом корицы и моря.
Восхитительное блюдо.
- Война - благодатный материал для самовыражения творческой личности.
- Рейнольдс взмахнул вилкой для салата, как дирижер палочкой. - Я не имею
в виду... гм... ремесленников, вызубривших так называемую военную науку, -
он с улыбкой покосился на Морпурго и офицера ВКС - его соседа, разом
вычеркнув обоих из списка творцов. - Только тот, кто готов заглянуть за
бюрократические барьеры тактики, стратегии и замшелой воли к победе, может
использовать столь сложный материал, как война, с должным изяществом.
- Как вы сказали? Замшелая воля к победе? - переспросил сосед
Морпурго.
Инфосфера шепнула, что это капитан 3-го ранга Вильям Аджунта Ли,
герой Островной войны на Мауи-Обетованной. Он выглядел молодо - лет на
пятьдесят пять - а его звание наводило на мысль, что своей моложавостью он
обязан долгим межзвездным перелетам, а никак не Поульсену.
- Конечно, замшелая! - рассмеялся Рейнольдс. - Уж не думаете ли вы,
что скульптор хочет победить глину? Разве художник атакует холст? И, если
уж на то пошло, разве орел или царь-ястреб сражаются с небом?
- Орлы вымерли, - проворчал Морпурго. - Может, и зря они не сражались
с небом. Оно их предало.
Рейнольдс снова повернулся ко мне. Официант уже убрал его недоеденный
салат и поставил перед ним тарелку с таким же, как у меня, темно-серым
супом.
- Господин Северн, вы художник... во всяком случае, иллюстратор, -
сказал он. - Помогите мне объяснить этим людям, что я имею в виду.
- Я не знаю, что вы имеете в виду. - Ожидая следующего блюда, я
постучал по своему бокалу. Его немедленно наполнили. С другого конца стола
- где сидели Гладстон, Хент и руководители благотворительного фонда, -
донесся взрыв смеха.
Спенсер Рейнольдс ничуть не удивился моему невежеству.
- Для того чтобы наш вид смог достичь подлинного сатори и мы
поднялись на следующую ступень духовной эволюции, которую предвещают наши
философы, - для этого все грани человеческой деятельности должны быть
пронизаны волей к эстетическому совершенству, - самозабвенно вещал
художник.
Генерал Морпурго, осушив залпом бокал, проворчал:
- Это что же, касается и таких плотских потребностей, как еда,
размножение и избавление от экскрементов? Я правильно понял?
- Именно! Таких потребностей - прежде всего! - воскликнул Рейнольдс.
Он развел руки, как бы поднося собравшимся длинный стол со всеми его
яствами и чудесами. - То, что вы здесь видите - животная потребность
превращения мертвых органических соединений в энергию, низменный акт
поглощения чужой жизни, но "Макушка" преобразила это в искусство!
Размножение тоже превратилось из разнузданного животного процесса в
танцевальные па. Разумеется, для цивилизованных людей. И экскреция должна
стать поэзией!
- Непременно вспомню об этом, когда в следующий раз пойду посрать, -
в полный голос заявил Морпурго.
Тирена Вингрен-Фейф с приглушенным смешком обернулась к своему соседу
справа - мужчине в красном и черном.
- Монсеньор, ваша церковь... католическая, раннехристианская, не так
ли? Нет ли у пас какой-нибудь очаровательной древней доктрины о том, чего
достигнет человечество в процессе эволюции?
Мы все повернулись и посмотрели на небольшого мужчину в черной сутане
и странной маленькой шапочке. Монсеньор Эдуард, представитель почти
забытой раннехристианской секты, прозябающей нынче на Пасеме и нескольких
колониальных планетах, попал в число гостей благодаря своему участию в
программе помощи Армагасту и до сих пор тихо работал ложкой.
- О, да, - сказал он, и на его морщинистом лице появилось слегка
удивленное выражение. - В учении Святого Тейяра рассматривается эволюция к
точке Омега.
- Аналогична ли точка Омега идее практического сатори наших
дзен-гностиков? - спросила Сюдетта Шер.
Монсеньор Эдуард тоскливо взглянул на свой суп.
- Нет, не совсем, - терпеливо ответил он. - Святой Тейяр считал, что
все живые создания, все уровни органического разума есть звенья
предопределенной свыше эволюции к окончательному слиянию с Божеством. -
Тут он слегка нахмурился. - За прошедшие восемь веков идеи Тейяра
подвергались переосмыслению, но основополагающая мысль - что мы
рассматриваем Иисуса Христа как пример воплощения искомого высшего
сознания в человеческой плоскости... - осталась прежней.
Я кашлянул:
- Гипотеза Тейяра получила дальнейшее развитие в трудах иезуита Поля
Дюре, не так ли?
Монсеньор Эдуард окинул меня внимательным взглядом На его печальном
лице появилось недоумение.
- Конечно же, да, - ответил он. - Но я, признаюсь, никак не ожидал
встретить здесь кого-то знакомого с трудами отца Дюре.
Я смотрел в глаза человека, который оставался другом Дюре, даже когда
сослал его на Гиперион за отступничество. Я вспомнил о другом беженце из
Нового Ватикана, молодом Ленаре Хойте, который лежит сейчас мертвый в
ледяной Гробнице Времени, пока паразиты-крестоформы, несущие в себе
искалеченные ДНК отца Дюре и самого Хойта, продолжают свой кощунственный
труд по их воскрешению. Как вписываются эти исчадия ада в идеи Тейяра и
Дюре о неизбежном светлом движении к Божеству?
Тут Спенсер Рейнольдс, вероятно, решил, что не стоит выпускать нить
разговора из своих красивых рук.
- Дело в том, - сказал он, и его звучный, хорошо поставленный голос
перекрыл оживленную беседу в средней части стола, - что война, подобно
религии или любой другой всеохватывающей человеческой деятельности, должна
оставить свою инфантильную озабоченность буквалистским соответствием
предмету, который выражается в рабской одержимости так называемой "целью",
и наслаждаться всецело эстетической стороной явления. Теперь о моем
собственном, самом последнем проекте...
- А какова цель вашего культа, монсеньор Эдуард? - вырвала нить
разговора из рук Рейнольдса Тирена Вингрен-Фейф. Она проделала это
играючи, не повышая голоса и не отводя взгляда от лица священника.
- Помочь человечеству познать Бога и служить ему, - тихо ответил тот
и принялся шумно доедать свой суп. Покончив с ним, старичок посмотрел на
советника Альбедо, ища у него поддержки.
- Я слышал, советник, что Техно-Центр преследует до странного
аналогичную цель. Правда ли, что вы пытаетесь создать своего собственного
Бога?
Улыбка Альбедо была рассчитана идеально: она выглядела дружеской без
малейших признаков фамильярности или снисходительности.
- Не секрет, что Центр, давно работает над созданием хотя бы
теоретической модели так называемого искусственного интеллекта, намного
превосходящего наши скромные способности. - Он взмахнул рукой. - Но вряд
ли это можно рассматривать как попытку создания Бога, монсеньор. - Вернее
видеть в этом экспериментальный проект, развивающий гипотезы ваших Святого
Тейяра и отца Дюре.
- Но вы все же надеетесь, что сумеете довести вашу собственную
эволюцию до уровня этого сверхсознания? - спросил капитан Ли, герой
морских сражений, внимательно вслушивавшийся в разговор. - Можно ли
сконструировать высший разум, как мы когда-то сконструировали ваших
примитивных предков из кремния и микрочипов?
Альбедо рассмеялся.
- Боюсь, будет не столь грандиозно. И не столь просто. И, когда вы
употребляете слово "вы", капитан, не забывайте, пожалуйста, что моя
личность - лишь капля в море разнообразных разумов, столь же пестром, как
общество людей на этой планете... и, тем более, во всей Сети. Техно-Центр
