оказался на площади Клиши.
Как бы он ни хорохорился, но вел он себя как обычный пациент, и так
же принуждал себя улыбаться, чтобы показать, что он ничуть не волнуется.
- В общем, я хотел спросить у тебя насчет одной вещи, которая случи-
лась со мной сегодня днем, и я, по правде говоря, тревожусь.
Он был доволен тем, что высказал все это непринужденно, спокойно, без
труда складывая фразы и находя точные слова.
- Я принимал у своей пациентки роды без анестезии, по методу психоло-
гического обезболивания. Ты ведь знаешь - здесь используется старая тео-
рия условных рефлексов и, следовательно, только от врача-акушера зависит
родовая деятельность пациентки: с помощью ключевых слов он в нужный мо-
мент подсказывает ей, что делать.
Пользуясь этим методом, я принимаю роды уже много лет, так рожают
процентов тридцать - сорок женщин, поступающих в мою клинику.
Так вот, сегодня, в самый критический момент, случилось то, что я
назвал бы... пробелом. Я знал, где нахожусь и что мне надлежит делать,
но у меня вдруг выскочило из головы нужное слово и я не мог вспомнить
нужный жест...
- А раньше с тобой никогда такого не случалось?
- Никогда.
- А при других обстоятельствах, я хочу сказать - на улице, за столом,
среди людей, тоже не было ничего подобного? У тебя никогда не возникало
ощущения, что ты находишься в определенном месте и в то же время тебя
там нет, ты словно отсутствуешь или действуешь в нереальном мире?
- Довольно часто, особенно в последние годы.
- Никаких расстройств нейровегетативной системы?
Желудок? Кишечник?
- Боли в желудке, временами. Рентген язвы не показал.
- Ты часто проходишь осмотр?
- Понимаю твой вопрос. Да. Но ты не думай, я не ипохондрик.
- Как у тебя с давлением?
- Низкое. Около одиннадцати на семь. И много раз опускалось до деся-
ти.
- А раньше?
- От тринадцати до четырнадцати.
- Не возражаешь, если я тебе сейчас измерю давление? Иди сюда.
В кабинете царил такой же развал, как в гостиной, кожа на креслах и
на кушетке износилась, как на отцовском вольтеровском кресле в Версале.
Но, как ни странно, это создавало благоприятную, успокаивающую обстанов-
ку. Казалось, что все эти вещи тебе давно знакомы. Хотелось держаться
просто, без церемоний.
- Мне лечь?
- Не обязательно. Сними пиджак и садись.
Барнакль не изображал значительной мины, не священнодействовал. Все
его движения казались обычными, будничными.
- В котором часу ты обедал?
- Совсем не обедал. Но обстоятельства сложились так, что я был вынуж-
ден выпить несколько бокалов.
- Обычно ты много пьешь?
- Нет.
- Принимаешь лекарства? Барбитураты?
- Только когда не могу заснуть.
- Сколько часов ты ночью спишь?
- Ну, это зависит от того, когда моим пациенткам вздумается рожать.
Иногда удается поспать три часа, иногда - пять-шесть, больше почти ни-
когда. Если есть возможность, ложусь ненадолго подремать, дома или в
клинике.
- Ты устаешь?
Он не посмел признаться, что иногда готов заплакать от усталости, да
что там - ему и в самом деле случалось плакать настоящими слезами, когда
он оставался один, у себя в кабинете или в постели. Он так ничего и не
сказал из того, что собирался сказать, потому что ему вдруг представи-
лось, что всего этого больше не существует.
- Неудивительно, что ты чувствуешь себя усталым. Давление опустилось
до девяти. Давай уж я заодно проверю твои рефлексы. Если я тебе слишком
надоем, останови меня. А то ведь я как старая цирковая лошадь. Меня обу-
чили всей этой рутине, вот я и тяну ее. Сними-ка носки. Дай мне левую
ногу.
Он вынул из кармана перочинный ножик и, не открывая его, поскреб им
по подошве:
- Так ты чувствуешь что-нибудь? А так?
Потом постучал по сочленениям маленьким молоточком.
- Давно ли ты проверял глазное дно?
- Несколько месяцев назад.
Шабо надел носок и ботинок, уселся на табурет, а Барвакль нацепил се-
бе на лоб рефлектор с маленькой лампочкой:
- Смотри на кончик моего пальца... следи за ним... ТЫ ведь помнишь
все эти штучки-дрючки... Сегодня есть аппаратура, которая дает точно та-
кой же результат, но стоит куда дороже... Смотри на потолок... на пол...
еще на потолок... на пол... на камин... на дверь... на камин... Ну вот и
хватит!
Он снял с головы рефлектор:
- Ты делал анализ мочи? Сахара и альбумина нет? Удельный вес в норме?
Шабо надел пиджак, и они уселись за столом друг против друга.
- У тебя не было гриппа или какого-либо вирусного заболевания? Прос-
ти, что я об этом спрашиваю, но ведь ты наверняка сам об этом думал.
Он разжег трубку, немного помолчал.
- Да, а как поживает маленькая девочка, которую ты ко мне приводил?
- Как раз сегодня вечером я узнал, что она вот-вот станет звездой эк-
рана.
- Если мне не изменяет память, у тебя есть еще одна дочь?
- И дочь, и шестнадцатилетний сын, который отказался держать экзамены
на бакалавра.
Шабо почувствовал подвох и решил не попадаться на удочку. Он был в
восторге от собственной проницательности.
- У жены все в порядке?
- Она молодеет.
- В клинике все идет нормально?
- Там все даже слишком хорошо.
Если нужно, он может и сплутовать.
- Я хорошо понимаю, что сегодняшний случай встревожил тебя. Я-то ду-
маю, вряд ли он повторится, разве что ты, будучи человеком впечатли-
тельным, поддашься самовнушению. Сколько времени ты не был в отпуске?
- Полтора года.
- А сколько отдыхал?
- Неделю.
- С семьей?
Он заколебался, но решил обойтись без подробностей:
- У нас каждый отдыхает сам по себе.
- Для тебя так даже лучше. Но неделя - это слишком мало. Ты замечал у
себя еще какие-то недомогания?
Шабо отрицательно покачал головой. Взаимопонимания не получалось, и
только по его вине, потому что он намеренно не подпускал к себе, это
становилось почти игрой.
- Ты решительно отказываешься от пива? Тогда позволь, я налью себе.
Он пошел за бутылкой в кухню, и Шабо услышал негромкий разговор - не-
сомненно с женщиной, в комнате рядом с гостиной.
Барнакль не носил обручального кольца, продолжал вести богемный образ
жизни, как прежде в Латинском квартале, и, несомненно, по-прежнему менял
своих подруг когда ему заблагорассудится.
Вернувшись, он сказал:
- Будь ты обычный пациент, я посоветовал бы тебе сделать электроэнце-
фалограмму. Для этого пришлось бы прийти ко мне в больницу - здесь нет
ни аппарата, ни ассистентки. Безусловно, ты не эпилептик, ты бы узнал об
этом первый. А вот есть ли другие поражения...
Он отстранил его жестом, сел, держа в руке бокал с пивом:
- Я мог бы предложить тебе тесты... Ты ведь помнишь тест Кателя - нас
еще заставляли без конца ставить его умственно отсталым? Разумеется, это
не твой случай... Не представляю себе также, как бы ты играл в детские
игры по тесту Роршаха... Дурацкие трюки... В них не больно-то верят, но
пользуются - просто потому, что ими напичканы все научные труды... А все
же бывает, что они наводят тебя на неожиданный след... И не похоже, что
для тебя годится тест Мира... Помнишь такой? Или забыл?
Должно быть, мы оба со стороны выглядим довольно глупо... Прошу тебя
- проведи на листе бумаги линии: сверху вниз, снизу вверх, слева напра-
во, в обратном направлении - сначала с открытыми глазами, потом с закры-
тыми... Предполагается, что при сравнении этих линий выявляют эгоципет-
ную тенденцию пациента, благодаря чему можно определить степень его аг-
рессивности... Ты как - агрессивен?
Он засмеялся и отхлебнул пива:
- Видишь ли, беда с людьми вроде тебя - слишком вы много знаете, с
вами все тесты идут насмарку. Если я ставлю вопрос - ты ясно видишь, ка-
кие умозаключения я могу вывести из твоего ответа. Что, разве не так?
- Разумеется, так.
- Следовательно, ты постараешься дать такой ответ, чтобы я вывел нуж-
ное тебе заключение. Тебе в твоей специальности везет куда больше. Даже
если женщины пытаются тебе лгать, ты располагаешь конкретными доказа-
тельствами.
- Бывает, что они обманывают и меня.
- Ну, разве что ненадолго. Я колеблюсь между двумя советами, которые
мне хочется тебе дать, хотя знаю заранее, что ты не примешь ни тот ни
другой.
- Все равно, говори.
Теперь Шабо уверился, что его друг ничего не понял.
Он думает, что это обычный случай, который со временем можно изле-
чить. Ему даже в голову не приходит, что через несколько часов наступит
кризис.
- Первый совет. Завтра же утром ты садишься в поезд или в самолет,
предпочтительнее - с хорошенькой женщиной, и проводишь несколько недель
где угодно - в Венеции, в Неаполе, в Испании или в Китае. Сам выберешь,
какой климат тебе больше нравится. Никому не даешь адреса. В общем, уст-
раиваешься так, чтобы тебя оставили в покое. Ну, конечно, ты на это не
пойдешь. Я уже привык к таким, как ты. Никогда еще не встречал человека,
который может допустить, что без него обойдутся, что его присутствие -
не такая уж необходимость и что от его отъезда не перевернется мир. Ты
ведь из таких, верно?
- Почти угадал.
- Итак - второй совет. Завтра с утра ты приходишь ко мне на работу, и
мы делаем серию анализов, рентгеноскопии, тестов, всей этой ерундистики.
После чего, когда ты совершенно успокоишься, ты будешь заходить ко мне
сюда просто поболтать с глазу на глаз, два-три раза в неделю, как это
было с твоей дочкой. Или для этого ты вряд ли найдешь время?
Тон его голоса изменился, как изменилось выражение глаз за толстыми
стеклами. Если с виду он по-прежнему остался участливым, славным парнем,
немного скептиком, то теперь в нем чувствовался как бы настоятельный
призыв и молчаливое обещание, что он все поймет и все примет.
- Не отвечай сразу... Ты нуждаешься в незамедлительном отдыхе - это
просто бросается в глаза, и сколько бы я ни повторял одно и то же, вряд
ли для тебя в этом будет что-то новое... А вот насколько это серьезно...
Пока, думаю, причин для опасений нет, хотя мне нужно узнать о тебе нем-
ного больше...
А как бы он заговорил, если бы знал, что у Шабо в кармане пистолет?
Отпустил бы он его с такой легкостью? Он даже не попытался удержать его.
Может, он и хотел расспросить Шабо поподробнее. Но, будучи другом и кол-
легой, не решился настаивать.
Когда Шабо встал, Барнакль спросил:
- Ты на машине?
- Нет.
- Я вызову такси.
- Поймаю на улице.
- В этот час они ходят редко.
Он решил вызвать такси по телефону, а это означало, что он не так уж
спокоен за друга.
- Может, ты согласишься переночевать? - он указал на кушетку для па-
циентов.
Было "горячо", как говорят дети в известной игре. Еще несколько воп-
росов, несколько ответов - пусть самых осмотрительных, - и Барнакль не
отпустит его.
Но Шабо еще чувствовал себя в силах вести тонкую игру; естественным
жестом он закурил сигарету и непринужденно спросил, пока друг у телефона
ждал ответа:
- Все еще не женат?
- И никогда не женюсь!
- Ты не переменился...
- Ну, разве что в этом... - Он провел рукой по голому черепу, покры-
тому коричневыми пятнами. - И в этом... - Он похлопал себя по выступаю-
щему животу. - Алло! Вы можете прислать такси на угол улицы Коленкур и
Местр? Минутку... Ты поедешь прямо к себе? Ты по-прежнему живешь в Отей-
ле?
Шабо солгал, сказав "да", и при этом испытал утонченную радость, что
обманывает старого друга. В сущности, мысль посетить Барнакля - почти
гениальная, заключительное звено в длинной цепи свидетельств. А что мо-
жет быть сенсационнее, чем свидетельство психиатра? Он внутренне расхо-
хотался.
- Что это тебя так развеселило? - спросил Барнакль, заметив, что Шабо
улыбнулся.
- Так, ничего... Вспомнилось...
Он испугался, что чуть не выдал себя, потому что Барнакль нахмурился.
Чтобы как-то объяснить свое неожиданное веселье, он тут же нашелся:
