А сейчас Понтифекс продолжал двигаться к западу по Цимру от одной
разоренной территории к другой, кротостью добиваясь возврата к здравому
смыслу. Из Пилиплока от отправился в Ни-мойю, появившись здесь за
несколько недель до Хиссуне. Лже-Короналы разбежались, как только узнали о
его приближении; погромщики и бандиты перестали грабить; потерявшие
голову, ввергнутые в нищету горожане собирались миллионными толпами, как
сообщалось, чтобы приветствовать нового Понтифекса, как будто он мог одним
мановением руки вернуть мир в прежнее состояние. Все это облегчало задачу
Хиссуне, следовавшего за Валентином: вместо того, чтобы тратить время и
силы на возвращение Ни-мойи, он тихо-мирно вошел в город, жители которого
уже достаточно успокоились для того, чтобы оказывать всяческое содействие.
Хиссуне провел пальцем по карте. Валентин направляется в Кинтор. Ему
предстоит нелегкое дело: Кинтор - оплот лже-Коронала Семпетурна и его
личной армии, Рыцарей Деккерета. Хиссуне боялся за Понтифекса, но ничего
не мог предпринять для защиты: Валентин и слышать о том не хотел. "Я не
собираюсь вести с собой армии в города Маджипура", - сказал он, когда они
обсуждали этот вопрос на Острове; и Хиссуне не оставалось ничего другого,
как подчиниться его воле. При любых обстоятельствах Понтифекс обладает
большей властью.
А куда Валентин направится после Кинтора? В города Рифта, подумал
Хиссуне. А потом, дальше, в приморские города - Пидруид, Тил-омон,
Нарабал. Никто не знал, что происходило на отдаленном побережье, куда
нахлынули миллионы беженцев из охваченных беспорядками центральных районов
Цимроеля. Перед мысленным взором Хиссуне представал Валентин, неутомимо
передвигающийся все дальше и дальше, восстанавливая порядок на месте хаоса
всего лишь величием собственной души. По существу, его перемещения -
какая-то диковинная разновидность великой процессии для Понтифекса. Но в
голове у Хиссуне все время вертелась беспокойная мысль о том, что не
Понтифексу проводить великие процессии.
Он заставил себя не думать о Валентине и перешел к своим
обязанностям. Сначала нужно дождаться Диввиса. Общение с ним требует
большого такта. Но Хиссуне понимал, что успех будущего правления будет
зависеть от его отношений с этим своенравным и злопамятным человеком.
Предложить ему высшие полномочия, дать понять, что среди всех полководцев
выше него только Коронал. Но одновременно - сдерживать его, не выпускать
из-под контроля, если такое вообще возможно.
Хиссуне быстро начертил на карте несколько линий. Одна армия под
началом Диввиса выдвигается к западу до Кинтора или Мазадоны, если
Валентин действительно восстановил там порядок, и по пути
доукомплектовывается; затем они продвигаются к юго-востоку, охватывая
верхние границы провинции метаморфов. Другая основная армия под
командованием самого Хиссуне перемещается вниз от Ни-мойи вдоль берегов
Стейша, чтобы заблокировать восточные границы Пьюрифайна. Затем клещи
сжимаются с двух сторон, и армии идут навстречу друг другу, пока не
захватят мятежников.
А чем будут питаться воины, подумал Хиссуне, в местах, где умирают от
голода? Кормить многомиллионную армию корешками, орехами и травой? Он
покачал головой. Мы будем есть корешки, орехи и траву, если там все это
имеется. Мы будем есть и камни и землю. Мы будем пожирать клыкастых
чудовищ, которых посылают на нас мятежники. Мы будем поедать собственных
покойников, если понадобится. И мы одолеем, а тогда - конец безумию.
Он поднялся, подошел к окну и посмотрел на разрушенную Ни-мойю,
которая казалась привлекательнее в сгущающихся сумерках, скрывавших самые
страшные из шрамов. Он заметил в стекле свое собственное отражение и
отвесил ему шутовской поклон. Добрый вечер, мой лорд! Да будет с вами
Дивин, мой лорд! "Лорд Хиссуне" - как странно звучит. Да, мой лорд; нет,
мой лорд; будет исполнено, мой лорд. Ему делали знак звездного огня. От
него подобострастно пятились. К нему относились - все без исключения, -
будто он и есть Коронал. Возможно, скоро он к этому привыкнет. В общем-то
все на него свалилось отнюдь не с неба. И тем не менее есть в этом что-то
неправдоподобное. Вероятно, потому, что пока правление выражается для него
в странствиях по Цимроелю. Все так и останется неправдоподобным до
возвращения на Замковую Гору - в Замок Лорда Хиссуне! - где он станет
подписывать указы и назначения, восседать во главе стола во время всяких
торжественных церемоний. Именно так он представлял круг обязанностей
Коронала в мирное время. Но наступят ли когда-нибудь эти времена? Он пожал
плечами. Дурацкий вопрос, как и большинство вопросов. Времена наступят,
когда для них подойдет срок, а пока дел хватает и без того. Хиссуне
вернулся к столу и провел за картой еще час.
Через некоторое время вернулся Альсимир.
- Я поговорил с мэром, мой лорд. Теперь он обещает полное содействие.
Он ожидает внизу в надежде на то, что вы позволите ему выразить готовность
к сотрудничеству.
Хиссуне улыбнулся.
- Пришли его ко мне, - сказал он.
2
Приблизившись к Кинтору, Валентин направил Асенхарта готовить место
высадки, но не в самом городе, а за рекой, в южных окрестностях Горячего
Кинтора, где находились геотермические диковины, гейзеры, фумаролы и
кипящие озера. Он хотел войти в город медленно и размеренно, дав знать о
себе правящему так называемому "Короналу".
Дело не в том, что его появление могло застать врасплох
самопровозглашенного Лорда Семпетурна. За все время поездки от Ни-мойи по
Цимру Валентин не скрывал ни своего имени, ни целей. Он останавливался в
каждом крупном городе вдоль реки, встречался с теми, кто еще оставался из
местного муниципального начальства, и добивался от них заверений в
поддержке армий, собираемых для отражения угрозы со стороны метаморфов. И
везде, даже в тех городах, где он не останавливался во время плавания по
Цимру, население выходило посмотреть на императорский флот и
поприветствовать монарха: "Понтифекс Валентин! Понтифекс Валентин!"
Однако поводов для радости находилось не так уж много, потому что
даже с реки было видно, что все города, когда-то такие процветающие и
оживленные, теперь похожи на собственные призраки: портовые склады стоят
пустыми и без окон, базары обезлюдели, набережные густо поросли травой. И
даже, выходя на берег, он видел, что уцелевшие жители, несмотря на их
возгласы и приветствия, совершенно потеряли всякую надежду: опустошенные,
тоскливые взгляды, поникшие плечи, унылые лица.
Но, высадившись в том фантастическом месте, которое называлось
Горячим Кинтором, с его грохочущими гейзерами, шипящими и булькающими
термальными озерами, клубящимися тучами бледно-зеленого пара, Валентин
заметил, что собравшиеся настроены несколько иначе: в них чувствовались
настороженность, любопытство и азарт, словно они предвкушали некое
спортивное состязание.
Валентин понимал, что они хотят увидеть, какой прием окажет ему Лорд
Семпетурн.
- Мы будем готовы к выходу через несколько минут, ваше величество, -
крикнул Шанамир. - Флотеры вот-вот спустят.
- Никаких флотеров, - отрезал Валентин. - Мы войдем в Кинтор пешком.
Он услышал ставший уже привычным возмущенный возглас Слита и увидел
знакомое раздраженное выражение на его лице. Лизамон Хултин побагровела от
возмущения, Залзан Кавол нахмурился, у Карабеллы тоже был встревоженный
вид. Но никто не посмел ему перечить. Этого с недавних пор вообще никто
себе не позволял. Он подумал, что дело не столько в том, что он стал
Понтифексом: замена одного пышного титула на другой - в общем-то обычное
явление. Скорее, им казалось, что с каждым днем он все глубже и глубже
проникает в мир, куда они сами не могут войти. Он становился для них
непостижим. А сам он чувствовал себя выше всей этой суеты с мерами
безопасности: неуязвимым, непобедимым.
- По какому мосту мы пойдем, ваше величество? - спросил Делиамбр.
Мостов было четыре: один - кирпичный, другой состоял из каменных
арок, третий - тонкий, сверкающий и прозрачный, будто из стекла, а
четвертый, самый ближний, - ажурное сооружение из легких покачивающихся
канатов. Валентин переводил взгляд с одного моста на другой, смотрел на
отдаленные квадратные башни Кинтора за рекой. Он заметил, что центральный
пролет каменного моста кажется поврежденным. Очередная задача для
Понтифекса, подумал он, вспомнив, что в древности его титул означал
"строитель мостов".
Он сказал:
- Когда-то я знал названия этих мостов, любезный Делиамбр, но забыл.
Напомни их.
- Справа от вас, ваше величество. Мост Снов. Ближе к нам - Мост
Понтифекса, а следующий за ним - Кинторский Мост, который, кажется, сильно
поврежден. А тот, выше по течению, - Мост Коронала.
- Ну, тогда пойдем по Мосту Понтифекса! - решил Валентин.
Залзан Кавол и несколько его собратьев-скандаров шли впереди. За ними
вышагивала Лизамон Хултин; затем неторопливым шагом передвигался Валентин
с Карабеллой; сразу за ними следовали Делиамбр, Слит и Тисана, а немногие
оставшиеся спутники замыкали шествие. Толпа становилась все гуще и
сопровождала Понтифекса на почтительном расстоянии.
Когда Валентин подошел к подножию моста, из толпы зевак вырвалась
худощавая темноволосая женщина в выцветшем оранжевом платье и с криком
"Ваше величество! Ваше величество!" бросилась к нему. Ей удалось
приблизиться к нему футов на двенадцать, когда ее перехватила Лизамон
Хултин, схватив одной рукой и подняв, как куклу, в воздух. "Нет,
подождите... - пробормотала женщина, как только Лизамон вознамерилась
швырнуть ее обратно в толпу. - Я не причиню вреда... у меня подарок для
Понтифекса..."
- Отпусти ее, Лизамон, - спокойно сказал Валентин.
Подозрительно нахмурившись, Лизамон подчинилась, но осталась рядом с
Понтифексом, готовая к любым неожиданностям. Женщина так дрожала, что едва
стояла на ногах. Ее губы шевелились, но какое-то время она не могла ничего
выговорить. Потом спросила:
- Вы правда Лорд Валентин?
- Да, я был Лордом Валентином. А теперь я Понтифекс Валентин.
- Да-да, конечно. Я знаю. Говорили, что вы погибли, но я никогда не
верила. Никогда! - Она поклонилась. - Ваше величество! - Женщина все еще
дрожала. Она казалась довольно молодой, но голод и лишения избороздили
глубокими морщинами ее лицо, которое было бледнее, чем даже у Слита. Она
протянула руку. - Меня зовут Милилейн, - сказала она. - Я хотела подарить
вам вот что.
На ладони у нее лежал предмет, похожий на кинжал из кости,
продолговатый, узкий, заостренный.
- Смотрите, убийца! - взревела Лизамон и подалась вперед, готовая
напасть.
Валентин поднял руку.
- Подожди. Что это у вас, Милилейн?
- Зуб... священный зуб... зуб водяного короля Маазмоорна...
- Ах, вон оно что.
- Чтобы охранить вас и направлять. Он - величайший из водяных
драконов. Это драгоценный зуб, ваше величество. - Теперь ее начало трясти.
- Сперва я думала, что поклоняться им - грех, богохульство, преступление.
Но потом я вернулась сюда, слушала, училась. Они не злые, ваше величество,
эти водяные короли! Они - наши истинные хозяева! Мы все, живущие на
Маджипуре, принадлежим им. И я принесла вам зуб Маазмоорна, ваше
величество, величайшего из них, который высшая Власть...
Карабелла мягко сказала:
- Нам пора идти, Валентин.
- Да. - Он протянул руку и бережно взял у женщины зуб. Тот был длиной
