будущее?
- Да, знаю.
- Так вот, я уже заглянул в будущее. Я знаю, как это было, и поэтому
знаю, как это будет. Я улечу. Я всегда придерживался плана, иногда даже
действовал сломя голову, но каждый раз это было определено видениями,
которые я получал заранее. Поэтому все уже решено: я улетаю.
Кирби закрыл глаза и попытался вернуть себе душевное равновесие.
Форст продолжал:
- Оглянитесь на тот путь, который я прошел. Сделал ли я хоть один
неверный шаг?.. Братство расцвело. Оно покорило Землю. А когда мы стали
достаточно сильными, чтобы не бояться противников, я позволил появиться
еретикам.
- Вы позволили?
- Я понял: Лазарус - способный человек, но нашему движению он мог бы
навредить. Он считал, что мы должны пойти другим путем. И наши дороги
разошлись - Лазарус организовал свое движение. Эта оппозиция была для меня
весьма кстати. С помощью одного доверенного человека, ушедшего вместе с
ним, я напичкал его разными идеями.
- Но к чему это все?
- Монолитная организация стала бы еще более бюрократичной, еще более
тяжеловесной чем теперь. Ей необходима была встряска, хоть какая-нибудь
конкуренция, которая заставила бы ее быть подвижной. Существовала и еще
одна причина, по которой я приветствовал зарождение еретического движения
и втайне даже способствовал ему. Братство было создано для завоевания
приверженцев на Земле. И оно достигло этой цели. Но принципы и методы
работы на Земле неприемлемы для Венеры. Поэтому я вложил в мозг Лазаруса
такие идеи, которые считал пригодными для Венеры. В основном он воспринял
их так, как я хотел. И когда позднее от своего доверенного лица, кстати,
он давно умер, я узнал, что лазаристы нуждаются в усердном человеке для
миссии на Венере, я дал его им. Это был Мандштейн. Вы помните, наверное, о
том случае, который произошел в 2195 году. Тогда Мандштейн был простым
аколитом, мечтавшим сделать карьеру. Я разглядел его способности и обратил
на него внимание своего человека из рядов лазаристов. После этого мы
набросали план его жизни, и вскоре он появился на Венере в числе
Измененных.
- Вы знали, что лазаристы найдут на Венере телекинетиков?
- Я этого не знал, но надеялся на нечто подобное. Я просто знал, что
будет очень хорошо, если лазаристы обратят внимание на Венеру, поскольку
эта идея и сама по себе хороша. Вы следите за моими мыслями? Так вот, по
этой самой причине я выкрал у них Лазаруса и поместил его на шестьдесят
лет в стеклянный склеп. Тогда я еще не знал, почему я это делаю, но уже
видел в своих путешествиях по времени, что пророк и мученик Лазарус
сыграет большую роль у лазаристов. Я мог бы его убить, но подумал: будет
лучше, если на какое-то время спрятать его, а потом бросить неожиданно в
мир, как козырного туза. Двадцать лет назад я разыграл этого козыря. А
сегодня я бросаю на стол свой последний козырь: самого себя. Я должен
улететь. Моя работа здесь закончена. Я много лет потратил на то, чтобы
объединить оба движения. Это случилось, и я улетаю.
После довольно продолжительной паузы Кирби сказал:
- Вы ставите меня в довольно неловкое положение, мистер Форст,
заставляя ратифицировать решение, столь же неизбежное, как восход солнца и
смена времен года.
- Вы вправе на Совете голосовать против меня.
- Но вы в любом случае улетите?
- Да, и я хотел бы, чтобы вы меня поддержали... Правда, это ничего
уже не изменит... Кроме того, мне важно, чтобы именно вы поняли, ЧТО я
делал все эти годы. Скажите, вы можете назвать хоть одну причину, по
которой я должен остаться на Земле?
- Вы нам нужны, мистер Форст. Это - единственная причина.
- Ну, это несерьезно. Я вам совсем не нужен. План выполнен. Настало
время передать бразды правления другим. Вы просто слишком тесно связаны со
мной внутренне, Кирби, и вы не можете привыкнуть к мысли, что я не вечно
буду дергать за ниточки.
- Может быть вы и правы, - согласился Кирби. - Но кто в этом виноват?
Ведь вы окружили себя такими людьми, которые с вами во всем соглашаются.
Вы всегда сами принимали решения, и поэтому превратились для движения в
нечто вроде святого духа или огня. А теперь вы хотите погасить этот огонь.
- Я просто передвигаю его на другое место, - ответил Форст. -
Послушайте, Кирби, я хочу вам кое-что предложить. Члены Совета соберутся
через шесть часов. Я сделаю свое заявление, и, по всей вероятности, оно
произведет на них такое же впечатление, как и на вас. Так вот, уйдите
куда-нибудь на эти шесть часов и хорошенько подумайте о нашем разговоре.
Не смотрите на это как на нечто неприемлемое, а трезво оцените все за и
против. Тогда вы сможете объяснить собранию, что для будущего Братства
просто необходимо, чтобы я улетел.
- Вы считаете...
- Не говорите сейчас ничего. Вы еще не переварили мои слова, а когда
вы это сделаете, то поймете, что Братство должно развиваться именно в этом
направлении. А пока помолчите.
Кирби улыбнулся:
- А вы еще продолжаете дергать за веревочки, не правда ли, мистер
Форст?
- Это вошло у меня в привычку, но сейчас я делаю это в последний раз.
Можете мне поверить.
6
На длинной лесной просеке подросток-телекинетик выполнял
спортивно-показательные упражнения.
С обеих сторон просеки до самого горизонта, серого и мутного, стеной,
стояли гигантские деревья. Их длинные и густые ветви с темной листвой
иногда переплетались над просекой, образуя плотный свод. Вот под одним из
таких сводов, на мягкой болотистой почве, покрытой сырыми опавшими
листьями и густой травой, собралась группа молодых голубокожих людей,
одетых в зеленые рясы. Они демонстрировали свои телекинетические
способности. Их было человек десять-пятнадцать. Недалеко стояли взрослые и
наблюдали за ними. В центре взрослой группы находился Дэвид Лазарус, а
вокруг - руководители венерианского движения: Кристофер Мандштейн, Николас
Мартелл, Клод Эмори...
Лазарусу трудно пришлось с этими людьми. Для них он был всего лишь
мифической фигурой - уважаемой, но призрачной. Привыкнуть к его
присутствию им было не так то и легко.
Но сейчас все осталось позади, и они подчинялись его приказам.
Поскольку он много лет проспал, то был одновременно и моложе, и старше
своих помощников, одновременно богаче и беднее их опытом, что порой мешало
признанию его авторитета.
Лазарус сказал:
- Вопрос решен. Форст уйдет, и движения сольются. Я буду главой
объединенного движения, а Кирби - заместителем на Земле. Детали я с ним
еще обговорю.
- Я считаю, что нам подстроили ловушку, - сказал Эмори. - И я говорил
об этом с самого начала, как только пришло это невероятное известие. Не
подавайтесь на это Лазарус. Форсту нельзя доверять.
- Форст воскресил меня.
- С каких пор вы стали испытывать к нему благодарность? - спросил
Эмори. - В конце концов, он вас и засадил в нашу дыру. Вы это сами
говорили.
- Мы еще не совсем уверены, - сказал в ответ Лазарус, - хотя Форст
сам сказал о своем решении. Но нет доказательства, что...
- Мы не можем доверять Форсту, - сухо перебил его Мандштейн. - Клод
прав. Но если он и впрямь взойдет на борт этой капсулы, то что мы
потеряем, если запустим его в другую галактику? Мы избавимся от него, и у
нас на шее останется только Кирби. Видимо, у него тоже есть свои
притязания, но в целом он разумный человек, и, главное, ему чужды
экстравагантные выходки Основателя.
- Слишком уж гладко все получается, - упорствовал Эмори. - Объясните,
почему же этот Форст, имея такую власть, вдруг добровольно уходит в
отставку?
- Возможно, ему стало скучно, - предположил Лазарус. - Абсолютную
власть может понять лишь тот, кто ею обладает. А ведь это скучная и
противная штука. В конце концов, можно позволить себе поиграть миром лет
двадцать-тридцать, но ведь Форст правил целых сто лет, и ему это уже,
наверняка, надоело. Поэтому повторяю: мы должны принять его предложение.
От него мы избавимся окончательно, а с Кирби найдем общий язык. Кроме
того, у Форста есть хороший аргумент: ни мы, ни он без взаимной помощи не
можем полететь к звездам.
Николас Мартелл кивнул на юношей:
- Мы потеряем несколько способных людей, - не забывайте этого. Полет
в капсуле - это огромная нагрузка для людей и телекинетиков.
- Форст уверял меня, что о них позаботятся в Санта-Фе и восстановят
их силы, - возразил Лазарус.
- И еще кое-что, - добавил Мандштейн, - по последнему соглашению, мы
получим доступ к Центру форстеров. Должен признаться, что у меня личный
интерес к нему и мне нравится эта идея. Я думаю, пришло время для
совместной работы и взаимопонимания. Форст улетит, а с Кирби мы
договоримся.
Лазарус был доволен: он не надеялся с такой легкостью получить
поддержку Мандштейна. Но последний был уже стар, ему перевалило за
девяносто, и он очень хотел продлить свою жизнь. А сделать это было можно
только в Санта-Фе. Конечно, его мотивы нельзя признать благородными, но он
и сам этого не отрицает. Жить долго - естественное желание каждого
человека.
"А эсперы тоже люди", - подумал Лазарус и посмотрел на юношей. Это
были венериане пятого или шестого поколения. В них еще многое сохранилось
от землян, но они уже и многим отличались от них. Генетические изменения,
сделанные для того, чтобы приспособить человека к жизни на Венере стали
наследственными. Таким образом, эти юноши уже не совсем люди в обычном
понимании этого слова.
Теперь для них не составляло никакого труда транспортировать предметы
на огромные расстояния. Они запросто могли переправить друг друга на
противоположную сторону Венеры или забросить каменную глыбу на Землю.
Только с собой они ничего не могли поделать, так как, чтобы применить
телекинетические способности к себе, они должны иметь точку опоры.
Собственными силами им не перелететь с одного места на другое, хотя друг
друга перебрасывали с легкостью.
Лазарус видел, как юные венериане исчезали, взлетали, снова исчезали
и появлялись. Они были детьми, но эти фокусы получались у них намного
лучше, чем у их отцов и тем более дедов. А какой энергией они будут
обладать, когда вырастут!
Лазарус вновь повернулся к своим спутникам.
- Значит, вопрос решен, - сказал он. - Мы поможем Форсту, а он улетит
с экспедицией. Я буду осуществлять верховную власть над всей организацией.
Договорились?
- Договорились, - сказал Мандштейн.
- Да, - буркнул Мартелл.
- А ты, Клод? - спросил Лазарус.
Лицо Эмори помрачнело. Он взглянул на юношу, внезапно появившегося
метрах в десяти от них и, вероятно, только что вернувшегося из блиц-полета
на другой континент, и еще больше нахмурился.
- Договорились, - сквозь зубы проговорил он.
7
Космическая капсула представляла собой обелиск семнадцати метров
высотой - ненадежная скорлупка для межзвездного океана пустоты. В ней было
одиннадцать кают для жилья, центр по переработке научных данных и склад
самых необходимых вещей, какие понадобились бы человеку в различные
периоды его существования.
- Оборудуйте капсулу таким образом, - сказал Форст брату Каподимонте,
- чтобы мы имели под рукой все необходимое для спасения, даже если,
например, Солнце превратится в Новую.
Каподимонте, будучи антропологом по образованию, имел собственное
мнение о полезности тех или иных предметов. Но ему пришлось
