напитка и за то, что украсила наш пир.
Женщины мудрее мужчин, думал он, глядя в спину невесте, идущей к
своему жениху. Женщина не станет задирать гостя и допытываться, в какой
такой пьяной драке ему распороли лицо, если он не сподобился
хоробрствоватъ у Трех Холмов...
Еще он видел, как смотрел Кетарн на подходившую к нему Ане, и как
раздражение таяло и сползало с его липа, изгоняемое неудержимой улыбкой.
В самый разгар пира четверо здоровенных молодцов втащили снаружи
огромное деревянное блюдо. На блюде покоился кабан, целиком зажаренный
над углями. Вельхи считали вепревину пищей мужественных героев, главным
и самым лакомым кушаньем, достойным венчать праздничное торжество.
Волкодав не особенно удивился, услышав, что кабана добыл не кто иной,
как Кетарн. Этого только следовало ожидать.
Блюдо торжественно поставили перед кнесинкой и вручили ей большой,
старинного вида, начищенный бронзовый нож. Пускай бан-риона по
справедливости разделит вепря и сама вручит первую долю - сочный ломоть
окорока - лучшему из героев, сидящих здесь на пиру.
На взгляд Волкодава, не требовалось провидческого дара, чтобы
определить этого лучшего из лучших сразу и без ошибки. Кто был нынче
первым парнем в Ключинке, кого так и распирала буйная удаль, кто из кожи
вон лез, доказывая свое мужество себе и другим?..
Кнесинка о чем-то тихо спросила Кесана рига, тот так же тихо ответил.
Елень Глуздовна ловко выкроила из дымящейся туши драгоценный кусок и
высоко подняла его, проткнув ножом:
- Верно ли, что не найдется здесь никого, чья правда духа сравнялась
бы с правдой Кетарна, сына Кесана и Горрах?
Половина ключинских вельхов сейчас же взвилась на ноги с воплем:
- Не найдется!
Другая половина приподняла крышу дружным ревом:
- Найдется!
Наступал долгожданный миг, начиналась излюбленная потеха - сравнение
мужей. Состязание, которое до следующего праздника будет у всех на
устах. Сто лет назад сравнение мужей заканчивалось, бывало, и кровью.
Теперь люди поумнели и ограничивались словесной перепалкой, а если
доходило до потасовок, так только на кулаках.
Ревнивые парни и молодые мужчины принялись наперебой вспоминать
Кетарну всякие недостатки и прегрешения, делавшие его, по мнению
спорщиков, недостойным первого куска из рук бан-рионы. Друзья Кетарна и
сам он усаживали хулителей на место, одного за другим срезая смешными и
ядовитыми замечаниями.
- Не тебе порочить Кетарна: все видели, как на тебя жена тряпкой
замахивалась!
- Не тебе разевать рот на первый кусок, ты на празднике Коней в
бочонке с пивом топился... Недовольные не сдавались:
- От тебя, Кетарн, с самого рождения не было проку, - поднялся
светлоусый, очень похожий на Ане воин с мускулистыми руками, обвитыми
синими лентами татуировки. - Не помнишь небось, как перевернул на себя
котелок с кипятком и твоя почтенная мать носила тебя в хлев - сажать в
свежий коровий навоз? Ты, по-моему, так еще и не отмылся как следует с
того разу...
- Спроси у своей сестры, Ферадах! Только ли зад он тогда ошпарил или,
может, еще что-нибудь? - со смехом подал голос сидевший подле него.
Ферадах. Брат девчонки, отметил про себя Волкодав. Рыжеволосая Ане
вновь покраснела и спрятала в ладонях вспыхнувшие щеки. За ее жениха
заступилась чернокудрая Эртан, та самая, что выиграла скачку колесниц:
- Уж ты-то помолчал бы, Ферадах! Не тебе порочить смелого мужа,
который и тогда уже, говорят, не пикнул, пока ему лечили ожоги. Зато ты,
как рассказывал мне твой досточтимый отец, мальчиком боялся подойти к
малине, потому что рядом стояли ульи и пчелы тебя жалили!
Когда начался дележ кабана, Волкодав насторожил уши: не взялся бы
норовистый народ трясти кулаками, не пришлось бы оборонять кнесинку от
слишком буйного веселья хозяев. Однако вельхи, и ключинские, и соседи,
чувствовалось, любили сына старейшины. И не столько охаивали его,
сколько давали возможность себя показать. Волкодав видел, как вертели
головами Лихослав и Лихобор. Отрокам нравилась шумная вельхская забава,
жаль только, оба молодца были здесь пришлыми и поучаствовать при всем
желании не могли. Заметив взгляд наставника, близнецы перестали глазеть
и вспомнили, что они при деле.
Вельхи перекрикивали друг друга, словно стая галок перед закатом.
Однако слух Волкодава обладал одной полезной особенностью: среди любого
гама венн способен был распознать слабенький шорох, уловить слово,
произнесенное вполголоса.
Елень Глуздовна как раз наклонилась подогреть надетый на нож кусок
над углями жаровни, когда Лучезар повернулся к Кесану, с которым рядом
сидел, и спросил:
- Значит, старейшина, скоро женишь младшего сына?
- Твоя правда, воевода, женю, - с достоинством отозвался риг, но
Волкодаву вновь послышалась в его голосе некая настороженность.
- А что, хороша ли невеста? - гладя усы, поинтересовался боярин, и
тут-то венн понял причину сдержанности Кесана, и сердце у него екнуло. О
женолюбии Лучезара он был наслышан более чем довольно.
- Сыну нравится, а другому кому, может, и нехороша, - совсем уже
неохотно отозвался старейшина.
Неужели, ахнул про себя Волкодав, у Лучезара хватит ума ради пустой
короткой услады зазвать в гости беду? Ополчить на себя и своего кнеса
воинственный, вспыльчивый и гордый народ?..
Он, впрочем, видел, как приверженцы серого порошка отмачивали вещи
куда как покруче, для здравомыслящего ума уже вовсе непостижимые.
Перепалка между вельхами тем временем улеглась, и кнесинка вручила
сияющему Кетарну пахучий, исходящий густым горячим соком ломоть.
Последующие куски тоже раздавали с поношением и яростным спором.
Черноволосая Эртан пожелала участвовать в дележке наравне с парнями и
одного из них, препиравшегося до конца, даже вызвала на единоборство.
Как многие здешние женщины, она ходила в просторных штанах,
схваченных тесемкой у щиколоток. И в рубахе без рукавов. По мнению
Волкодава, эта рубаха очень ей шла. Она до самых плеч открывала нежную
кожу, под которой перекатывались твердые, как точеная кость, узлы мышц.
Загляденье, а не девка!
Рукопашную затеяли перед самым сиденьем кнесинки, и Волкодав невольно
подался вперед. Он-то знал, сколько всякого может тут приключиться
случайно и не совсем. Однако, к его облегчению, дело кончилось быстро.
Соперник Эртан успел-таки порядочно нализаться и достойного
сопротивления оказать не сумел. Девушка опрокинула его на пол одной
хорошей затрещиной и, широко улыбаясь, подошла за своей долей почетного
угощения.
Когда с кабаном было покончено, гости из болотной деревни
засобирались домой. Волкодав поискал глазами Ане и увидел ее с
родителями, братом и женихом. Стоило один раз посмотреть на огненную
гриву ее отца, колесника Фахтны, чтобы сообразить, в кого она удалась с
такими медными волосами.
Если Волкодав что-нибудь понимал, родители хотели увести Ане домой, а
она отпрашивалась побыть еще немного на празднике и кивала на жениха:
проводит, мол, до самого дома, с рук на руки передаст. А то и вовсе в
Ключинке у матери Кетарна заночевать можно, не впервой...
Не пускай! - мысленно воззвал Волкодав к колесному мастеру, но по
части внушения мыслей ему было далеко до Тилорна. Фахтна его не услышал.
Переглянулся с женой и, улыбнувшись дочери, разрешил ей остаться.
Наверное, вспомнил молодость и то, как сам дорожил каждым мгновением,
проведенным подле невесты.
Кесан-риг между тем подозвал сына и что-то строго сказал ему.
Волкодав не сомневался, о чем шла речь. Кетарн кивнул, но как-то
рассеянно. Любимец деревни, не ждущий подвоха ни от своих, ни от чужих.
Еще Волкодав заметил и понял досаду старейшины: как заставить сына
поберечь девушку, не настроив его при этом против знатных гостей?..
Молодежь затеяла пляски, возню и какие-то состязания у костров во
дворе, а кнесинка, притомившись, собралась удалиться в отведенный для
нее дом.
- Государыня, - негромко обратился к ней Волкодав. - Вели, чтобы
невеста Кетарна служила тебе вместе с девушками сегодня ночью и утром...
Он еще не договорил, а какое-то внутреннее чувство уже подсказывало
ему, что кнесинка не послушает. И точно. Елень Глуздовна досадливо
дернула плечиком:
- С какой стати? Мне здесь и так уже великие почести оказали...
Волкодав только мысленно выругался. Самое распоследнее дело ссорить
между собой родственников. Да и умысел Лучезара поди еще докажи.
Волкодав, впрочем, не собирался кому-то что-то доказывать.
Равно как и допускать непотребство.
Он шел следом за кнесинкой к ее двору и напряженно старался
сообразить, что теперь предпримет боярин, - а в том, что Лучезар,
охреневший без любимого порошка и стосковавшийся по девичьей красе, уж
что-нибудь да предпримет, венн почти не сомневался. Скорее всего, он
пошлет за девушкой отроков. Троих, надобно думать. Вряд ли больше, но уж
и не меньше. Плишку с Каноаном? Нет, навряд ли. Почему так, Волкодав не
взялся бы объяснять, просто чувствовал, что их там не будет. Еще он
очень хотел ошибиться и выяснить, что возвел на Лучезара напраслину.
Жизнь, однако, уже не раз втолковывала ему, что рассчитывать следовало
на самое худшее. Значит, Кетарну придется иметь дело с троими.
Совладает?.. Парень он сильный, и те две головы тоже не сами ему в руки
скакнули. Но вряд ли он по полдня машет оружием, как Лучезаровы ухорезы.
Волкодав вспомнил отрока, оттолкнувшего черенком копья старуху Киренн.
Ох, не оказаться бы Кетарну со скрученной шеей в том самом болоте, за
которым жили родители его милой! Да и самой девчонке, после того как
натешится с ней Лучезар...
А Елень Глуздовна, идя к себе, как нарочно, все время
останавливалась. То пожелать спокойных снов велиморскому посланнику
Дунгорму, ночевавшему вместе со своим отрядом в шатрах. То еще раз
поблагодарить рига и его жену за добрый прием... И тут и там дело не
ограничилось несколькими поклонами, опять пошли упражнения в красноречии
- кто кого переговорит. Шествие кнесинки на ночлег до того затянулось,
что Волкодав прикинул про себя и обреченно решил: все. Наверное, даже
неутомимая молодежь потянулась по домам спать. И, значит, он не успеет
проводить Кетарна с Ане до болотной деревни... Скорее, мысленно торопил
он кнесинку. Скорее же ты... Но вот наконец они добрались до двора, и
служанки во главе с нянькой, окружив государыню, увели ее в дом. Венн
без дальнейшего промедления подозвал к себе близнецов и строго спросил:
- Я вас хорошо научил беречь госпожу? Лихослав и Лихобор посмотрели
один на другого и от удивления ответили вразнобой:
- Хорошо...
Они понимали, что спрашивал он неспроста, и заметно робели. Наставник
еще никогда не поручал им охранять государыню одним. Молодые
телохранители с нетерпением ждали, когда же это случится, а вот
случилось, и стало чуточку боязно.
- Мне надо уйти, - сказал Волкодав. - Сами управитесь?
Лихослав твердо ответил и за себя, и за брата:
- Управимся!
Другого ответа венн и не ждал. Он молча кивнул близнецам и быстро
ушел в темноту.
Волкодав никогда не бывал в здешних местах и не знал в лесу ни троп,
ни дорог. Он даже не знал бы, в какой стороне расположено поселение
лесных вельхов, если бы еще днем не приметил на всякий случай, откуда
въехали в Ключинку болотные жители. Для того, чтобы выйти туда,
требовалось заново пересечь весь погост и пройти мимо дома старейшины. И
первым, кого он увидел среди парней возле догоравших костров, был
