сказал про <мероприятие>, что Штирлиц еще более уверовал в правильность
своей мысли.
- Хорошо, - сказал он, - отправляйте ко мне Омельченко. Но как вы
объясните ему свое отсутствие? Вы же уедете отсюда, нет?
- Мы вернемся через час. Это максимум.
Штирлиц вздохнул:
- Давайте себе отдых, Диц, нельзя сжигать себя - даже вечером вы
бредите работой. Это, конечно, прекрасно, но если сломаетесь, кому вы
будете нужны? Рейх ценит сильных работников.
- Ничего, - Диц успокоил Штирлица, и снова улыбка изменила его лицо,
- я чувствую в себе достаточно силы.
Омельченко, пересев к ним за столик, от водки не отказался и сразу же
начал говорить - мудрено, изысканно, о поэзии и живописи, об их
взаимоисключающей взаимосвязанности - с явным желанием понравиться Магде.
Штирлиц, слушая его, думал быстро и жестко; пьяная болтовня
Омельченко не мешала ему, и наконец он принял решение.
- Магда, ждите меня здесь, - сказал он. - Я предупрежу метра, что вы
задержались по моей просьбе.
- Я буду опекать фройляйн, - пообещал Омельченко, - и занимать ее
танцами, если позволите.
- Лучше занимайте меня разговором, - попросила Магда, внимательно
посмотрев на Штирлица. Он чуть прикрыл глаза, успокоив ее, и пошел к
выходу быстро, чуть даже склонившись вперед, как человек, остро ощущающий
время, данное, конкретное время, от которого зависит успех или неуспех его
задумки.
В машине он, наоборот, замер, словно бы оцепенел, впившись пальцами в
холодную баранку, и сидел так с минуту. Он думал о том, где сейчас Диц
может быть с Еленой. Он не мог ошибиться. Лицо Дица, чувственное и
тяжелое, было так полно нетерпения и похоти, когда он пил якоби.
<Дурашка. Он решил, что мы с ним пришли сюда с одним и тем же делом,
- рассуждал Штирлиц. - Поэтому он обратился ко мне. Он все рассчитывает по
своей логике и в меру своих умственных возможностей. Он вправе, конечно,
вербовать эту Елену - находка невелика, хотя, может, и похвалят за
расширение агентурной сети. Но если я прав и если ты поволок в постель эту
бабу, которая очень не любит своего мужа, тогда ты станешь моим рабом,
Диц. За связь с иностранкой полагается партийный суд. Если я сделаю то,
что я решил сделать, тогда мне не будут страшны твои холодные вопросы о
Магде и твоя проклятая зрительная память, будь она неладна, и весь ты -
более того, ты очень будешь нужен мне в ближайшие дни, как никто другой,
Диц>.
Штирлиц должен был рассчитать, куда Диц повез Елену. Конспиративные
квартиры гестапо на Пачлиньской и Славковской были забиты бандеровцами и
мельниковцами. Организационные вопросы решались в краковском управлении
гестапо - туда оуновцев не допускали. Когда Штирлиц однажды спросил Дица,
надежно ли в их офицерской гостинице на Плянтах, что напротив Вавеля, тот
ответил, что самое надежное место именно в этом отеле - никто из
посторонних не имеет права входа, <только в сопровождении наших людей>.
Штирлиц включил зажигание, медленно закурил и поехал в отель.
Портье он спросил рассеянно, скрывая зевоту:
- Оберштурмбанфюрер Диц уже у себя?
- Он пришел двадцать минут тому назад, господин Штирлиц. Он просил
предупредить, что будет занят по работе полчаса. - Портье глянул на часы.
- Соединить?
- Нет, нет. Благодарю вас. Я подожду его у себя.
Штирлиц похлопал себя по карманам, сосредоточенно нахмурился, снова
похлопал себя по карманам, досадливо щелкнул пальцами:
- Черт возьми, мой ключ остался на работе... У вас есть ключ ко всем
дверям, нет?
- Да, конечно.
- Дайте, пожалуйста, на минуту ваш ключ.
- Я открою вам дверь, оберштурмбанфюрер...
- Дайте ключ, - повторил Штирлиц, - не уходите с поста, я сам умею
открывать двери.
В их гостинице были особые замки; изнутри вместо скважинки - кнопка.
Ключ, таким образом, внутри оставить нельзя. Нажмешь изнутри кнопку -
дверь заперта, поверяешь ключ снаружи - открыта.
Штирлиц подошел к двери того номера, где жил Диц, и прислушался: было
включено радио, передавали концерт Брамса.
<Кажется, третий>, - машинально отметил Штирлиц и мягко повернул
ключ, который подходил ко всем дверям - в военных гостиницах было вменено
в обязанность иметь такой универсальный ключ. Он вошел в маленькую темную
прихожую тихо, на цыпочках. Музыка неслась из комнаты, одна лишь музыка.
Штирлиц рывком распахнул дверь. С большой тахты взметнулся Диц, который
показался сейчас Штирлицу рыхлым и нескладным: в форме он всегда был
подтянут. Елена медленно натягивала на себя простыню. Диц выскочил в
прихожую - лицо его стало багровым.
- Бога ради, извините, - сказал Штирлиц. - Там Омельченко устраивает
истерику...
- Штирлиц, слушайте, - Диц растерянно потер щеки, и на них остались
белые полосы, - слушайте, это какой-то бред.
Штирлиц похлопал его по плечу:
- Продолжайте работу. И поскорее возвращайтесь.
- Штирлиц, что у вас в кармане? Вы фотографировали? Слушайте, не
делайте подлости, я же вам ваш товарищ...
- Заканчивайте работу, - повторил Штирлиц, - и поскорее
возвращайтесь. Потом поговорим. Ладно?
- Погодите, поймите же, - забормотал Диц, но Штирлиц не стал его
слушать, повернулся и вышел.
...Он долго сидел за рулем, ощутив страшную усталость. Он затеял
драку, и он победил в первом раунде, получив такого врага, который теперь
не остановится ни перед чем.
<Неверно, - возразил себе Штирлиц. - Не надо придумывать человека,
исходя из собственного опыта. Люди разные, и, если проецировать на себя
каждого, с кем сводит жизнь, тогда можно наломать много дров и провалить
все дело. Нет, он раздавлен теперь. Он будет другим, хотя постарается
казаться прежним. Он будет успокаивать себя тем, что я был один, без
свидетелей; он будет убеждать себя, что показания Елены, если ее вызовут,
не примут во внимание - какая-то полурусская украинка, ей нет веры. Но это
все будет на поверхности его сознания. Внутри он уже сломлен. Он станет
гнать от себя эту мысль. И я должен помочь ему в этом. Я должен сделать
так, чтобы он испытывал ко мне благодарность - как арестанты, которых они
готовят к процессу: те тоже начинают любить своих следователей и верить
им>.
...Вернувшись в клуб, Штирлиц сказал Омельченко, что он вынужден
откланяться в связи со срочными делами, а господин Диц и Елена едут
следом: она хотела посмотреть вечерний город.
- Пойдем, Магда, - сказал Штирлиц, протянув женщине руку, - пойдем,
голубчик.
Он долго возил ее в машине по городу, не говоря ни слова, - просто
крутил по красивым, опустевшим уже (комендантский час) улицам и ощущал в
себе покой, потому что она была рядом и Диц теперь не посмеет его
спросить, что это за женщина, каких она кровей, чем занимается и часто ли
путешествует. Он мог бы, конечно, и не ответить, но в таком случае Диц
получит основание обратиться за санкцией к руководству - выяснить самому,
что это была за женщина, каких кровей, откуда и почему. И он бы выяснил.
Это уж точно.
На берегу Вислы Штирлиц остановил машину, оперся подбородком на руль,
вздохнул прерывисто и, кивнув головой, сказал:
- Смотрите на воду - здесь поразительно отражаются звезды. Они
плывут.
<Я должен был накормить ее, - внезапно подумал Штирлиц, словно бы
продолжая спор с самим собой, такой спор, который продолжать не хочешь и
боишься того момента, когда этот спор начнется снова. - Только поэтому я
повел ее туда. Только поэтому, - повторил он себе, стараясь заглушить
другие слова, которые были в нем до того, как он произнес эти,
самооправдывающие, и он услыхал эти слова именно потому, что не хотел их
слышать. - Ты привел ее туда от отчаяния, вот почему ты привел ее, Максим.
Она как пуповина для тебя, она с в я з ь, а тебе сейчас очень страшно, и
ты мечешься, ты в панике, оттого что не знаешь, как сделать так, чтобы
тебя у с л ы ш а л и. И тебе было очень страшно все это время - до тех
пор, пока не приехала Магда. Магда? Да какая она Магда?! Никакая она не
Магда. И давай больше не врать друг другу. Для того, чтобы врать другим,
нужна хорошая память, а себе врать слишком опасно: можно кончить в доме
умалишенных>.
Словно у г а д а в его, Магда тихо сказала:
- Поворачивайтесь спиной - я как следует помассирую вам шею,
бедненький вы мой...
(В шифровке Центра, которую Магда передала Штирлицу, говорилось
следующее:
<Найдите возможность локализовать действия террористов
<Нахтигаля>, внимательно просмотрите линию взаимоотношений
Оберлендера с гестапо. Можете предпринимать шаги против <Нахтигаля>,
сообразуясь с обстановкой на месте. По нашим сведениям, между абвером
и СД существуют тактические расхождения во взглядах на функции
<Нахтигаля>. Смысл этих расхождений нам до конца не известен. Однако
можно предположить, что СД не хочет отдавать свои права кому бы то ни
было, в чем бы то ни было и где бы то ни было. Постарайтесь также
выяснить взаимоотношения, сложившиеся между СД и сотрудниками
иностранного отдела НСДАП.
А л е к с>.)
<Бригадефюреру СС Шелленбергу.
Строго секретно, лично.
По сведениям, полученным мною от Омельченко, руководители
<Нахтигаля> стараются присвоить себе право карать и вершить суд на
украинских территориях, подлежащих колонизации. Поскольку это входит
в противоречие с доктриной великого фюрера германской нации Адольфа
Гитлера, подчеркивавшего, что право карать поверженных принадлежит
только германским властям, прошу санкции на действия.
Оберштурмбанфюрер СС Штирлиц>.
<Штирлицу.
По прочтении сжечь.
Запрещаю предпринимать какие-либо действия против <Нахтигаля> -
впредь до особых указаний. Сообщите позиции чиновников иностранного
отдела НСДАП и сотрудников министерства восточных территорий в связи
с этим вновь открывшимся обстоятельством.
Выясните, является ли намерение ОУН присвоить себе карательные
функции инициативой Оберлендера, или он действует, консультируясь с
соответствующими службами НСДАП.
Шелленберг>.
<Бригадефюреру СС Шелленбергу.
По моим сведениям, Оберлендер поддерживает постоянные контакты с
полковником абвера Лахузеном. Его связи с гестапо (Диц) или Фохтом
(мин. вост. территорий) мне неизвестны.
Оберштурмбанфюрер СС Штирлиц>.
<Штирлицу.
По прочтении сжечь.
Собирайте все факты, имеющие отношение к этому вопросу.
Сообщайте обо всех попытках Оберлендера считать себя персоной,
претендующей на самостоятельность. Какие-либо акции без
соответствующего на то указания запрещаю.
Шелленберг>.
<А л е к с у.
Получил задание Шелленберга тщательно изучать претензии шефа
<Нахтигаля> Оберлендера на самостоятельность и на право карательных
функций без утверждения РСХА. Какие-либо действия без его санкций
