Штирлица, он же Бользен, не правда ли?
...После того, как работа по фон Шонсу была закончена, я смог
получить информацию о том, что яд, которым были убиты как Фрайтаг, так и
Рубенау, производился в Мюнхене в лаборатории биохимии начиная с 1939 года
- по личному указанию рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
Как мне удалось установить, именно этот яд был передан Гиммлером
бригадефюреру СС Вальтеру Шелленбергу для убийства Отто Штрассера в
Лиссабоне в сороковом году.
Я запросил у специальных служб Великобритании соответствующее
подтверждение этому, поскольку Шелленберг содержится в английской тюрьме.
Ответа я не получил и связался с Робертом Харрисом, которого вы
представили мне в доме очаровательной дамы в Бургосе. Он сразу же ответил
мне, пообещал навести справки по своим каналам. Пожалуйста, запишите его
адрес, если у Вас его нет: Роберт Харрис, Нью-Бонд стрит, 12, Лондон,
Великобритания. Я не смог скрыть от него, что интересующая меня информация
связана с Вашей судьбой..."
"Господи, - подумал Штирлиц, - какая же умница Пол! Вот кто мне
сейчас нужен! Роберт Харрис, как я мог исключить его из дела?! Уж если
кого он и ненавидит, так это нацистов! А еще - как человек, связанный с
корпорацией "Бэлл", - он всегда отзывался об ИТТ как о гитлеровском
гнезде, и говорил он это еще в конце тридцатых!
Да, мне необходим Харрис, а для этого я должен отправить телеграмму
Клаудии. Кстати, уж если кто и может быть ей нужен до конца дней -
прекрасной, зеленоглазой, доброй женщине - так это именно Роберт.
Стоп, - остановил себя Штирлиц, - не лги. Не надо. Нельзя. Ты же
видел, как она относится к нему. Она жалеет его и совершенно к нему
равнодушна. Не появись я в ее доме, кто знает, быть может, у них бы что-то
и сложилось. "Память" - жуткое слово, но ведь именно оно породило понятие
"забвение". Постепенно она бы забыла меня, он так добр к ней, так ласков и
корректен...
А если я отправлю телеграмму ему одному? Да, но после того, как
Роумэн связался с ним, наверняка он под колпаком. И дело будет обречено на
проигрыш с той минуты, когда он получит мое сообщение. Он привезет на
"хвосте" слежку, ясное дело. А Клаудиа - я молю бога, чтобы за ней не
смотрела Пуэрта-дель-Соль - прилетит в Лондон и пригласит его ко мне, ей
он не откажет.
Погоди, - Штирлиц снова остановил себя, - а вправе ли я так
поступать? Вправе ли я обращаться к ней с такой просьбой?"
Он перевернул последнюю страницу письма; несколько ничего не значащих
фраз, которыми обычно заканчивают послание, но лишь запятая и тире,
поставленные там, где следовало бы поставить точку, заставили Штирлица
опустить страницу в содовый раствор, а потом прогладить утюгом (у
профессора в доме был лишь старинный, громадный агрегат, заправлявшийся
углями; пришлось купить американский плоский, который довольно быстро
нагревался на электроплите).
Роумэн, видимо, торопился, когда писал, потому что почерк его, обычно
довольно разборчивый, округлый, в тайнописи был стремительным, буквы
словно громоздились одна на другую.
Прочитав сообщение, Штирлиц понял, отчего так торопился Пол.
"Я воспользовался Вашим советом и достал довольно значительное
количество фотографий людей СД и абвера. Мне удалось это сделать в Мюнхене
- по пути в Скандинавию. Миссис Роумэн опознала человека, который жестоко
и безнравственно допрашивал ее в то время, пока у меня сидел Гаузнер.
Этого человека зовут Кирзнер, он из СД, работал в Риме, Вене, Будапеште и
Бремене, штурмбанфюрер. А затем он был отправлен Шелленбергом в Италию для
работы по тем группам мафиози, которые имели выходы на Сицилию и Неаполь,
- уже после того, как туда вошли наши войска. Итальянский он знал в
совершенстве, потому что - с санкции Шелленберга - сожительствовал со
своей секретаршей по имени Беатриче. Я не рискую высылать Вам копию его
фото, потому что намерен н а в е с т и т ь его в Мадриде. С помощью
полковника Эронимо я надеюсь найти его. Видимо, он был в той же машине,
что и Кемп, дожидаясь того момента, когда Гуарази прикончит Гаузнера. Это
имя - Ваша лишняя карта в разговоре с теми, кто так или иначе знал
Кемпа-Виккерса. Не говорит ли Вам что-либо фамилия Кирзнер? Если да -
срочно сообщите по обговоренным адресам.
Судя по разговору с фон Шонсом, он отправил письмо о "злодеяниях"
Штирлица в Мадрид Кемпу как раз накануне того дня, как там появился
Гаузнер. Почему? Подумайте об этом. Копия его письма также хранится в
нашем с Вами сейфе в Швейцарском банке.
Мне осталось посетить еще два города, и тогда я буду располагать
достаточной информацией для того, чтобы ударить по всей с е т и Верена,
которую я сумел обнаружить здесь, в Европе.
Подробно напишите, что сделано Вами. Это необходимо для разговора с
теми, кто будет санкционировать мой у д а р".
"Нет, - подумал Штирлиц, аккуратно складывая письмо, - я не напишу
тебе всего. Пол. Не сердись, пожалуйста, я очень испугался в Мадриде,
когда услышал про то, с каким ликующим интересом всяческие маккарти
внимали маниакальному бреду Рут Фишер, когда та обвиняла своих братьев в
коммунистическом заговоре, а здесь я только что прочитал, как твои
сограждане в Совете Безопасности выгораживают Франко; ты американец, тебе
хочется верить в лучшее, это твое право, более того - обязанность; но я
все-таки подожду, пока ты нанесешь свой удар по наци. Мне очень важно
узнать, как тебе в этом помогут люди Макайра. Может быть, я дую на воду,
но несчастный крохотный доктор Зуле прав: если бы в тридцать втором или
даже в тридцать третьем году твоя страна стукнула кулаком по столу,
Гитлера бы не было в рейхсканцелярии. А те, кто ему помогал туда прийти,
вроде генерала Гофмана, кичились своей дружбою с Даллесом, директором
американского филиала банка Шредера, который платил деньги Гиммлеру,
возглавляя кружок его друзей. Я погожу. Пол, не взыщи..."
В это же время на другой части планеты в квартире Майкла Сэмэла,
раздался телефонный звонок. "Странно, в эти часы звонить не принято,
шокинг; что-то случилось; только бы не с мамочкой!"
- Я бы не посмел вас тревожить, - сказал человек, который передавал
ему первые материалы на "Штиглица", - если бы не чрезвычайное
обстоятельство. Увидимся, несмотря на поздний час? Или намерены ждать до
завтра?
- Конечно, я бы предпочел увидеться утром.
- Ваше право... Но завтра вечером в Испании может появиться
сенсационный материал об интересующих нас с вами преступниках... Вы начали
эту тему, жаль, если ее перехватят... Речь идет о новом преступлении...
Пауки в банке... Нацист убивает нациста... И за всем этим стоит герой
вашего исследования, но в несколько ином качестве... Так мне, во всяком
случае, кажется...
- Хорошо, я приеду в то кафе, где мы с вами встречались...
- Когда вас ждать?
- Через полчаса.
Операция, задуманная Макайром, вступала в завершающую стадию. Были
задействованы лондонская и лиссабонская резидентуры; Мадрид включили в
дело опосредованно, через директора испанского ИТТ Эрла Джекобса.
Необходимость завершения первой стадии к о м б и н а ц и и именно
сейчас диктовалась тем, что наружное наблюдение, п о й м а в ш е е,
наконец, Роумэна, зафиксировало отправку им в аэропорту письма, которое,
увы, не поддавалось перехвату.
...Сэмэл опоздал на четыре минуты, извинился: "Такси по-прежнему не
хватает, бензина нет, что вы хотите, раны войны быстро не залечишь!"
Заказал две чашки кофе, поинтересовался, не голоден ли его неизвестный
друг ("лорд Вестминстер" или "сэр Эдвард"), выслушал вежливый отказ и
приготовился слушать.
Человек достал из кармана маленькую восковку, спросил, читает ли
Сэмэл по-испански, и протянул ему сообщение ЭФА':
- Что не поймете, я прокомментирую.
_______________
' Э Ф А - испанское телеграфное агентство.
- Боюсь, что я ничего не пойму. Я продираюсь сквозь их язык только со
словарем. Переведите, пожалуйста.
- Извольте... "Пуэрта-дель-Соль сообщила сегодня, что в окрестностях
Мадрида недавно был обнаружен полуразложившийся труп мужчины, не
поддававшийся идентификации. Исследование костюма и обуви покойного,
умершего от огнестрельных ран в области печени, позволило экспертам
выдвинуть версию о немецком происхождении неизвестного. Эта версия
подтверждалась также тем, что в подкладке пиджака убитого были найдены два
документа. Один на английском, а другой на немецком языке.
Пуэрто-дель-Соль обратилась в североамериканское посольство за содействием
в идентификации трупа, а также попросила дать официально заверенный
перевод английского документа, в котором упоминается имя советника Пола
Роумэна. По первой позиции североамериканское посольство ответило
Пуэрто-дель-Соль в том смысле, что ФБР согласилось обратиться к
оккупационным властям в Германии за содействием, в то время как вторую
позицию работник консульского отдела отказался прокомментировать.
Следствие продолжается..."
- Любопытно... Так кто же был убит? Штиглиц?
- Нет. Штиглиц, он же Макс фон Штирлиц, он же Бользен, он же Брунн,
исчез из Мадрида, как и некий Кемп, через несколько часов после того, как
в городе на чьей-то квартире был убит Морсен, он же Гаузнер, в прошлом
офицер абвера, возможно, перевербованный русскими.
- Черт, это невероятно интересно!
- Нет, это еще не интересно, мистер Сэмэл... Самое интересное -
дальше... Дело в том, что немецкий текст, обнаруженный в пиджаке
Морсена-Гаузнера, являет собой отчет, подготовленный для Штирлица, о
работе, проделанной за последние месяцы шпионской группой по разложению
изнутри некоей патриотической организации немецких офицеров - участников
покушения на бесноватого.
- На кого, простите?
- На Гитлера, - поморщился человек, - неужели не ясно?! Так вот,
Гаузнер-Морсен вез Штирлицу - псевдоним, под которым тот работал на
русских, предположительно звучит как "Юстас", впрочем, это мы нашли в
материалах гестапо, в этом еще следует разбираться, - рапорт о работе,
которая вполне позволяет шельмовать немецких патриотов, обвинив их в
прогитлеровских настроениях... Как вам известно, именно гестапо
возглавляло аресты и проводило казни немецких генералов из
антигитлеровской оппозиции... А русские были главными обвинителями
германского генерального штаба в Нюрнберге... Их судья написал протест по
поводу оправдания трибуналом германской армии, они знают, кого им следует
бояться. Вы понимаете, какого рода с м ы к а н и е вырисовывается во всем
этом деле? Штирлиц, выполнявший самые кровавые задания гестапо - Мюллера
по устранению госпожи Фрайтаг и господина Рубенау, которые, как
выясняется, пытались спасти от Гитлера военных оппозиционеров рейха, был
завербован русскими и работал на них!
- Это феноменально, - заметил Сэмэл. - Это надо отметить. Скотч?
- Нет. Благодарю вас. И вам не советую. Потому что вам предстоит всю
ночь писать. А утром - в девять - быть в испанском посольстве и попросить
прокомментировать вашу информацию... Попробуйте обратиться к мистеру
Игнасио-Мариа Пухоль-и-Сараису, он один из немногих, кто мыслит широко и
непредвзято, он незашоренный франкист, с ним можно говорить...
- Хорошо, а что было написано по-английски?
Человек сделал маленький, какой-то птичий глоток кофе, быстро запил
