станет подконтрольной. Это же нам в тысячу раз выгоднее, чем разом их всех
прихлопнуть...
Роумэн словно бы споткнулся, ответил с болью:
- Именно об этом Макайр прислал мне в Мадрид телеграмму месяцев семь
назад.
- Вы так давно вышли на сеть?
- Нет, тогда еще не вышел... Просто он уже тогда считал возможным
обращать наци в нашу агентуру...
- Вы с этим не согласны?
- Нет.
- Почему?
- Потому что нацизм - это зараза, Аллен. Это оспа, чума, холера...
Они прокаженные, понимаете? Они несут в себе фермент умирания общества...
Любого общества... Их надо обезвреживать - чем быстрее, тем лучше...
- Это - как?
- Обезвреживать, - повторил Роумэн, поняв вдруг, что он не готов к
ответу, поэтому сказал упавшим голосом: - Обезвреживать, Аллен.
Тот согласно кивнул:
- Прекрасно, прекрасно, с этим я не спорю. Меня занимает тактика,
стратегию я приемлю. Что надо сделать? Арестовать? Похитить? Устранить на
месте? Требовать вынесения заочного приговора, передав на них информацию в
Нюрнберг? Ваше предложение?
- Их надо вывозить... Сюда... Они здесь назовут недостающие звенья...
А их звеньев - громадное множество, и они опасны...
- Чем? Помимо того, что нацизм - проказа, чем конкретно они опасны
для этой страны?
- Они функционируют не просто так, не абы общаться друг с другом,
Аллен...
- Вот я и интересуюсь: во имя чего они общаются? Вы предлагаете
заняться выяснением этого вопроса, выкрав их и посадив за решетку. Я
предлагаю то же самое, но не выкрадывая их, а внедряя в их сеть наших
людей, которые поймут самое важное надолго вперед.
- У вас есть такие люди? - спросил Роумэн. - Назовите их. Я, пожалуй,
поддержу такой план, хотя мне он, признаться, не по душе.
- Во-первых, у меня нет людей, потому что я "экс"-разведчик, Пол. Я
не у дел, и меня это не очень-то огорчает; работая в моей конторе, я
приношу не меньше пользы этой стране, чем в ту пору, когда мы служили в
Берне. Если я когда-либо понадоблюсь Штатам, меня позовут, и я не посмею
отказаться, хотя, повторяю, я мечтал бы до конца дней моих сохранить ту
позицию, которую я теперь занял в бизнесе. Во-вторых, объясните мне,
отчего вам этот план не по душе? Только без эмоций, ладно? Про опасность
проказы вы говорили, я согласен, но мы с вами привыкли к риску, да и
прокаженных лечат врачи, а они тоже люди, как вы и я.
- Они их не лечат. Они смотрят за ними и облегчают страдания.
Вылечить проказу нельзя. Мне это дело не по душе потому, что можно
упустить время, Аллен. Зараза разрастется. Раковую опухоль надо устранять
как можно раньше, пока она не разрослась...
- Позиция, - согласился Даллес. - У вас - своя, у меня - своя. Они,
видимо, не пересекаются. Тогда вам надо обязательно, непременно настоять
на своем. "Да, конечно, - обязаны вы сказать Макайру, - я подбрасываю вам
много хлопот с похищением мерзавцев, да, видимо, мы не имеем права
выходить с этим к руководству департамента..."
- Он поправит меня: "Не "мы", а "я""...
- Вы обязаны с этим согласиться, Пол. Ведь он скажет правду, если,
конечно, скажет... Я продолжу?
Роумэн смущенно улыбнулся:
- Простите, Аллен.
- Пустяки, я понимаю ваше волнение... Мне легче быть хладнокровным, я
не перенес ужаса нацистских застенков... Мне, однако, приходилось пожимать
руки мерзавцам из СС, смешно оправдываться незнанием, да и вряд ли кто в
это поверит... Мне приходилось считать минуты, пока не вымоешь пальцы
горячей водой с мылом, - Даллес отщипнул маленький кусочек сыра, положил
его под язык, вздохнул. - Буду ходить сюда покупать этот сыр: чертовски
вкусно, запах фермы, символ спокойствия, возвращения в детство... Так вот,
вы обязаны указать Макайру, что необходимость похищения выявленных вами
нацистов продиктована не одной лишь вашей к ним ненавистью, вы в этом не
оригинальны, их ненавидит сейчас все человечество, сейчас такого рода
ненависть даже поощряется... Нет, дело в том, чтобы преступников открыто
назвать преступниками, и это должен сделать не кто-нибудь, а именно мы,
наша страна, исповедующая принципы демократии и гуманизма... Нажмите на
пропагандистский аспект вопроса. Пол...
- Но тогда Макайр переадресует меня на радио или в "Нью-Йорк таймс",
Аллен! Он скажет, что департамент не занимается пропагандой, и будет
прав... Если бы вы поддержали меня, Аллен... Достаточно вашего звонка - и
Макайр подпишет все, что он должен подписать...
- Думаете, он прислушается к моим словам? - недоверчиво усмехнулся
Даллес.
- Он порекомендовал мне встретиться с вами. Вы для него непререкаемый
авторитет...
- Сколько времени вам нужно на подготовку операции?
- Все готово.
- Проведете в одиночестве?
- Втроем. Или вчетвером. План разработан, - Роумэн постучал себя по
виску, - все здесь, все - до мелочей.
- Кроме одной, - лицо Даллеса снова сделалось жестким, непроницаемым.
- Какая тюрьма в Штатах примет их? На каком основании?
- Их примут в Нюрнберге.
- Убеждены?
- Абсолютно.
- Их примут русские, - возразил Даллес. - Это верно. Они и примут, и
помогут, это вполне реальная сила.
- Вы против?
- Разве я так сказал? - удивился Даллес. - Хорошо, Пол, я попробую
позвонить Макайру, но, пожалуйста, не обольщайтесь по поводу меры моего
влияния на него...
- Да, он звонил, - Макайр выглядел усталым, лицо помятое, хотя, как
всегда, тщательно - до синевы - выбрито. - Еще вчера. Как я его понял, вы
берете на себя организацию всей операции?
- Да.
- Какая нужна помощь с моей стороны?
- Нужна санкция, Роберт.
- Вы ее получили.
- Спасибо. Это чертовски здорово, у меня камень свалился с сердца...
- Ваш камень свалился мне на голову, - Макайр хмуро улыбнулся. - Не
знаю, кто вам взваливал его на грудь и как вы его на себе носили, но у
меня, чувствую, на макушке растет страшная шишка... В подробности вашей
операции посвятите сейчас или накануне вылета? Да, кстати, с моей бригадой
дело очень сложное... Я не убежден, что...
- В таком случае я вылечу один.
- Вы сошли с ума? Что вы сделаете один? Хотите брать ваших подопечных
по очереди? Разошлете телеграммы: "Пока я буду похищать Франца, Герберту и
Гуго не выходить из дома"?!
Роумэн рассмеялся:
- Удар будет нанесен одновременно. В Германии я полагаюсь на помощь
армии, там будет хлопотно, девятнадцать людей СД и гестапо, брать их надо
в один час, вы правы... В Лиссабоне надо будет выкрасть только одного, это
для меня сделают те, кто знает, как работать такого рода комбинации... В
Мадриде я задействую испанскую тайную полицию... Через час после того, как
дело будет сделано в Старом Свете, я вылетаю в Аргентину...
- Куда именно?
- Я отправлю вам телеграмму перед вылетом, Роберт. Возможно, там мне
понадобится помощь. Я смогу обратиться к Джону Джекобсу? Он же по-прежнему
похваляется, что представляет на юге континента вас, только вас и никого
кроме вас...
- Он ревнив и будет вам мешать. Пол. Обращайтесь в посольство, к
военным, я попробую с ними договориться... к Джекобсу не следует... Да,
ведь и вы знаете, что он отстаивает идею, прямо противоположную вашей:
нацистов надо бесстрашно использовать, они подготовлены к работе и
подготовлены великолепно... И с точки зрения трат - на них можно
экономить, работают... готовы работать за одно лишь то, что мы их не
выдадим трибуналу... Вы знаете, как я отношусь к этому, но я не хочу
выламывать руки моим противникам, пусть Джекобс сам обожжется... Самый
противный вопрос: сколько на это нужно денег?
- Семь тысяч долларов.
- Вы сошли с ума? - устало спросил Макайр.
- Роберт, мне очень неловко, но я подсчитал все и экономил, на чем
мог...
- Я приготовил для вас десять тысяч, но был убежден, что вы едва-едва
уложитесь в двадцать... Пол, я очень прошу вас, продумайте все еще раз...
Давайте погодим лишнюю неделю, возьмите пару ребят отсюда, пусть я схожу в
Каноссу, пусть об меня вытрут ноги наши скряги из финансового управления,
но все же вы избежите такого риска, на который идете... Это неоправданный
риск. Пол... Лавры победителя и так достанутся вам, это ваша победа, никто
не посмеет на нее покуситься, - последний раунд вашей борьбы против наци,
но мне хотелось бы, чтобы вы получили приз, вы, а не ваша вдова...
- Мне этого хочется не меньше, чем вам.
- Смотрите... Моя настойчивость может быть неверно понята, я не хочу
навязываться в соавторы вашей победы... Смотрите, Пол. Тогда - последнее.
Это по-прежнему - теперь даже в большей мере, чем раньше, - ваша операция,
только ваша и никого другого... Будет очень славно, если вы сейчас
напишете заявление с просьбой об увольнении... И датируете его любой
удобной для вас датой - днями десятью, девятью тому назад. Вы понимаете,
что мне - как чиновнику - это необходимо?
Роумэн растерялся:
- Не очень.
- Объясняю: в случае, если произойдет какая-то неувязка, я предам
вас. Пол. Я буду обязан это сделать... Штаты не вправе подставляться, если
вы проиграете и вас арестуют во время похищения нацистского креза в
Мадриде... Я должен буду прокомментировать эту новость - стучу по дереву,
чтобы ее не было, - следующим образом: "Мистер Роумэн не является
сотрудником разведки с такого-то и такого-то числа, все его поступки
представляют собой личную инициативу упомянутого джентльмена,
ответственность за действия которого не несет ни одно правительственное
учреждение Соединенных Штатов".
- Мне это не очень нравится, Роберт.
- Мне тоже. Поэтому я снова предлагаю: садитесь в мой кабинет,
разрабатывайте операцию, будем пытаться ее утвердить на самом верху, - в
чем, правда, я мало уверен, - берите моих людей, готовьте их к делу,
летите вместе: тогда мне придется быть повязанным с вами -
волей-неволей...
- Сколько шансов, что вы утвердите этот план у начальства?
- Десять из ста.
Роумэн вынул из кармана португальскую самопишущую ручку, взял со
стола Макайра лист бумаги и написал заявление.
Тот спрятал его в сейф, достал оттуда пачку денег, протянул их
Роумэну, заметив при этом с горестным сожалением:
- Вы что-то скрываете от меня. Пол... Это ваше право, я не
навязываюсь в друзья, но все же мне кажется, что вы делаете глупость...
ШТИРЛИЦ (Кордова, сорок шестой)
__________________________________________________________________________
Он купил субботнее приложение к журналу, издававшемуся в
Буэнос-Айресе, не случайно: на обложку были вынесены крупные заголовки:
"Подкомитет, созданный Советом Безопасности для сбора документации о
ситуации в Испании, благодаря тому, что русский посол Громыко воздержался
от голосования, все-таки намерен передать дело по обвинению Франко на
Генеральную Ассамблею ООН! Но мы не допустим обвинения Франко на этом
форуме!", "Попытки русских нанести удар по генералиссимусу Франко будут
блокированы англо-американцами!", "Западные демократии не позволят Москве
ударить по каудильо!", "Европейский бастион антикоммунизма выстоит!",
"Арриба Испания!"'. Более мелким шрифтом было набрано: "Сокращенная
стенограмма сенсационной схватки в Совете Безопасности! Образец стойкости
западных демократий! Громыко - человек "вето"! Попытки русского посла
заставить Совет Безопасности принять немедленное решение против каудильо
получают отпор со стороны янки, англичан и австралийцев!"
_______________
'"А р р и б а И с п а н и я!" - официальное приветствие фалангистов.
