Атомная бомба характеризуется огромным истребительным
потенциалом, сосредоточенным в металлическом корпусе. Удар по
транспортным средствам противника дает существенное снижение
возможностей производства и доставки техники к месту военных
действий... Однако считается, что, хотя атомные удары по транспортным
средствам могут привести к хорошим результатам, для этих целей
предпочтительнее применение бомб иной категории...
Производственные мощности СССР доступны для стратегических
ударов с воздуха... Выгоднее всего, очевидно, нанесение бомбовых
ударов по предприятиям, выпускающим наиболее опасные виды вооружения.
К ним относятся заводы по производству авиационных двигателей, танков
и радиооборудования.
Большой эффект может дать уничтожение важнейших государственных
ведомств и их служащих... Главной особенностью атомного оружия
является способность уничтожать скопления людей, и эту особенность
необходимо использовать наряду с другими свойствами этого оружия...
Удары по промышленному потенциалу России могут дать существенный
эффект только в том случае, если они будут произведены в широком
масштабе. В результате разрушения основных металлообрабатывающих
предприятий или таких жизненно важных объектов, как электростанции,
потребовались бы многие годы восстановительных работ..."
...С тех пор в недрах штабов - под нажимом нефтяных, авиационных и
танковых королей - продолжалась разработка новых документов, развивавших
то, что было заложено в первом, основополагающем. Джон Фостер Даллес дал
свое заключение на черновой проект нового, совершенно секретного
меморандума, подготовленного Пентагоном для Трумэна; через час после этого
он встретился с Алленом, проинформировав его о том, что ему стало
известно. Память у него была адвокатская, редкостная, поэтому он прочитал
документ военных наизусть, с небольшими купюрами, опуская те места, где
было еще с ы р о, слишком много эмоций:
- Новые данные о возможных комплексных целях на территории СССР
показывают, что уничтожение нефтедобывающей промышленности может быть
обеспечено сравнительно незначительными силами, причем это быстрее всего
может привести к снижению военного потенциала русских. Наиболее
действенный способ нападения на эту отрасль промышленности - разрушение
нефтеперегонных заводов, для чего у нас уже на ранней стадии войны должен
быть достаточный тоннаж бомб. Большинство нефтеперегонных мощностей
Советского Союза находится на Кавказе, хотя имеется информация о том, что
в районе "второго Баку", на Урале, возведены новые установки. Множество
предприятий этой отрасли находится в пределах досягаемости
бомбардировщиков Б-29, расположенных на базах Британских островов и в
районе Каир - Суэц.
Для выяснения сравнительного значения разных районов СССР в
формировании военного потенциала этого государства потребовался бы
дальнейший детальный анализ. Значение некоторых районов очевидно: Украина
- производитель зерна; Донбасс - горно-промышленный район; Москва - место
нахождения правительства, транспортный узел и важный центр производства
готовых изделий; промышленные центры на Урале и нефтяной район "второе
Баку"; наконец, горно-промышленный район Кузбасса.
Полный контроль над СССР мог бы быть, видимо, обеспечен оккупацией
ограниченной по размерам территории. однако ввиду значительной площади и
числа людей (военнослужащих и гражданских), которых необходимо держать под
контролем, потребовались бы довольно значительные вооруженные силы
союзников.
В тот же день Джон Фостер Даллес улетел в Майами и сел за пишущую
машинку: надо было з а с т о л б и т ь свою позицию до того, как военные
захватят все.
А Бэн тем временем продолжал устраивать роскошные приемы в лучших
ресторанах, на которых сводил послов с министрами, а директоров своих
филиалов и военных атташе США с местными офицерами ("Война - это
коммуникации, - повторял он гостям, - порядок в стране не может быть
достигнут без надежно работающей телефонной сети"); открывал перспективных
честолюбцев на континенте, повторяя сотрудникам без устали, что чин не
имеет значения, личности становятся генералами в один день, а то и час;
те, кто просиживает кресла в ожидании звезды на погонах, нам не нужны. Он
интересовался парагвайским офицером Стресснером; присматривался к
чилийскому майору Аугусто Пиночету - совершенно поразительная
работоспособность и воистину европейский педантизм; подкрадывался к
аргентинскому полковнику Гутиересу, считая "серого кардинала" Перона
устрашающе умной личностью.
Зная о том, как много работы у Бэна в Аргентине, Даллес загодя
позвонил в его секретариат и попросил отправить телеграмму в Буэнос-Айрес
с просьбой пригласить полковника на ланч в любую удобную для него пятницу.
И через три дня, весело разглядывая загорелое лицо Бэна,
поинтересовался:
- Где вы так прокалились? Ездили на атлантические пляжи?
- Если бы, - вздохнул Бэн. - Только два дня смог полежать под
солнышком, да и то в Байресе... Мой тамошний директор Арнольд построил
прекрасный бассейн на крыше дома, завез туда морскую гальку и даже затащил
двадцать пальм в ящиках - лихо придумано... Октябрьское солнце весеннее
еще, не так печет, как в январскую жару, но загар дает прекрасный.
Завидуете?
- Очень. Я хотел слетать к Джону. Последние дни он работал на Майами,
но старший брат - он и есть старший. "Времени в обрез, - повторяет мне
постоянно, - любовные утехи не для нас уже, к счастью, мы и не алкоголики,
так что осталось нам лишь одно - д е л о"... Он закончил там свою работу -
на неделю раньше задуманного срока. Вот почитайте, я захватил с собой
рукопись, идет в "Лайфе"... Но мне хочется собрать мнения всех тех, кому я
по-настоящему верю.
Бэн заколыхался в кресле:
- Вы мне верите?! Полно, Аллен! Вы меня с трудом терпите. И правильно
делаете. Я сам себе смертельно надоел - суечусь, придумываю что-то, а
старуха с косой смотрит и посмеивается: "Давай, милый, нам такие нужны в
аду, у нас с топливом проблемы, повертишься, чтобы котлы были в состоянии
постоянного кипения, а то грешники не страдают, а блаженствуют в теплых
ваннах"...
- Поскольку я получил визу в чистилище, - попыхивая трубкой, ответил
Даллес, - ваши адские сложности меня не волнуют.
Бэн достал очки, отодвинул салат, снисходительно отметив его чахлую
скудость (вчерашний ужин у Арнолда был фруктовым - авокадо, ананасы,
манго, арбузы, все это залито медом, смешанным с сиропом гауячи, очень
тонизирует), и погрузился в чтение. Он читал п о ж и р а ю щ е, втягивая
в себя строки, как жадный итальянец - спагетти.
- Это грандиозно, - сказал он, окончив чтение. - Все-таки Джон Фостер
- гениальный политик... Какой слог, как поразительна его аргументация...
- Аргументация моя, - Даллес пыхнул трубкой. - Слог - тоже. Его здесь
только одно - имя на титуле.
- Почему бы и вам тогда это не подписать?
- Потому что я не лезу в политику. Меня это не интересует. Моя
страсть - делать реальное дело, Бэн. Все-таки дело всегда было порядком
выше политики, которая лишь придает удобную форму свершенному.
- Как будет называться сочинение?
- Называться будет просто: "Мысли о советской внешней политике и что
нам делать".
- Чей заголовок? Ваш?
- Нет, не мой.
- И все-таки Джон Фостер - гениальный политик, - повторил Бэн, -
формулировка абсолютна.
- Это не его формулировка.
- Чья же?
- Одного из ваших конкурентов, - усмехнулся Даллес. - Раньше был
другой заголовок, мы изменили. Берите ручку и вносите вашу правку, я вас
за этим и сорвал с аргентинской крыши, где установлен бассейн под
пальмами.
- У меня нет замечаний, Аллен. Я со всем совершенно согласен. И потом
главный удар вы наносите по стратегии Советов в Восточной Европе, а это не
мой регион. Мы же с вами уговорились, что я сосредоточиваю максимум усилий
на юге нашего континента.
- Которые будут по-настоящему результативны только в том случае, -
заключил Даллес, - если русские навсегда забудут, где находится Западная
Европа, Азия, Африка и - особенно - Латинская Америка. А добиться этого
можно лишь в том случае, если мы сформулируем концепцию русской экспансии
в Польше, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Румынии и Югославии с Албанией.
Ленин верно говорил: идея лишь тогда становится силой, когда она
овладевает умами масс.
Бэн усмехнулся:
- Цитируете Ленина? А как со Сталиным?
- Солидарен с Черчиллем: не люблю, но уважаю. В этой связи, не
вздрагивайте, пожалуйста, но я включил вас в одну прелюбопытнейшую
комбинацию со Сталиным.
- Аллен, вы, случаем, не переработали? Не началась горячка? А то
заберу на отдых в Байрес.
- Я с радостью полечу, - ответил Даллес, - особенно если вы оплатите
билет и гостиницу. Но про комбинацию - я серьезно, полковник. Наши люди
тщательно просчитали ряд национальных черт русских и вывели, что в
политике они весьма и весьма подозрительны. Это объяснимо с точки зрения
их истории: монгольское иго, войны со шведами и немцами, турецкие набеги.
Наполеон, Севастополь, мы, наконец, в восемнадцатом. А Сталин хочет быть
более русским, чем сами русские, потому что по крови он грузин... Вот бы и
помочь ему в его личной и их, русских, государственно-политической
подозрительности? Попугать и потемнить, а?
- Не понимаю.
- Это и хорошо. Когда собеседника понимают с полуслова, значит, он не
очень-то умный человек. Только не торопите меня, я обсматриваю свою идею
еще и еще раз, когда делюсь ею с таким зубром, как вы. Глядите, что
произошло в мире... Впервые за всю историю русские вышли из
г е о г р а ф и ч е с к о й изоляции, оказавшись в Вене, Берлине, Праге и
Будапеште. Такого еще никогда в их истории не было. Они разрушили
традиционный "санитарный кордон", созданный в восемнадцатом году, когда
группы Савинкова базировались в Польше, а группы монархистов - в Румынии,
Чехословакии и Болгарии. Давайте в разговоре друг с другом называть вещи
своими именами: Сталин не нарушил ни одного пункта из тех деклараций,
которые подписал в Крыму и Потсдаме. Сталин не просто имеет право, он
прямо-таки обязан - с точки зрения государственных интересов России -
сделать все, чтобы страны "санитарного кордона" отныне и навсегда стали
его союзницами, а не врагами, как это было раньше. Сталин поступает
совершенно справедливо, да, да, Бэн, совершенно справедливо, когда делает
все, чтобы у власти в странах Восточной Европы стояли коммунисты; никто
так открыто не противостоял нацизму, как они, это - историческая правда. И
в этом Сталин опирается на поддержку общественного мнения не только в
Париже и Риме, но и у ряда наших политиков, увы: борьба красных против
гитлеризма сделалась легендой, и я затрудняюсь сказать, кто больше этому
способствовал - русский писатель Эренбург или американские
кинематографисты Голливуда. Эрго: выход из создавшегося положения - а оно
крайне трудное, нельзя закрывать на это глаза: мы пожинаем плоды
деятельности Рузвельта и его либералов - я вижу в том, чтобы сделать все,
что в наших силах, дабы дестабилизировать ситуацию в Восточной Европе.
Если мы добьемся этого, тогда Сталин завязнет там, - не до контршагов в
Латинской Америке...
