из них были переброшены на восточный фронт. Переброска последней из этих
трех дивизий началась приблизительно 25 февраля, то есть более чем за две
недели до того, как кто-либо слышал о какой-либо возможности капитуляции.
Поэтому совершенно ясно, что обращение германских агентов в Берне имело
место после того, когда уже началась последняя переброска войск, и оно
никоим образом не могло повлиять на эту переброску.
Все это дело возникло в результате инициативы одного германского
офицера, который якобы близок к Гиммлеру, причем, конечно, весьма
вероятно, что единственная цель, которую он преследует, заключается в том,
чтобы посеять подозрение и недоверие между союзниками. У нас нет никаких
оснований позволить ему преуспеть в достижении этой цели. Я надеюсь, что
вышеприведенное ясное изложение нынешнего положения и моих намерений
рассеет те опасения, которые Вы высказали в Вашем послании..."
- Высшего генерала СС Донован назвал мне "германским офицером", -
заметил Рузвельт. - И я ему поверил. И оказался в глазах Дяди Джо
лжецом... Стыд... Пожалуйста, дальше...
- "От маршала Сталина президенту Рузвельту...
Получил Ваше послание по вопросу о переговорах в Берне.
Вы совершенно правы, что в связи с историей о переговорах
англо-американского командования с немецким командованием где-то в Берне
или в другом месте "создалась теперь атмосфера достойных сожаления
опасений и недоверия".
Вы утверждаете, что никаких переговоров не было еще. Надо полагать,
что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то
они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что
переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого
немецкий командующий на западном фронте маршал Кессельринг согласился
открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а
англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия.
Я думаю, что мои коллеги близки к истине. В противном случае был бы
непонятен тот факт, что англо-американцы отказались допустить в Берн
представителей Советского командования для участия в переговорах с
немцами.
Мне непонятно также молчание англичан, которые предоставили Вам вести
переписку со мной по этому неприятному вопросу, а сами продолжают молчать,
хотя известно, что инициатива во всей этой истории с переговорами в Берне
принадлежит англичанам.
Я понимаю, что известные плюсы для англо-американских войск имеются в
результате этих сепаратных переговоров в Берне или где-то в другом месте,
поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться в
глубь Германии почти без всякого сопротивления со стороны немцев, но
почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом
своих союзников - русских?
И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на
деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы
продолжают войну с Россией - с союзницей Англии и США.
Понятно, что такая ситуация никак не может служить делу сохранения и
укрепления доверия между нашими странами.
Я уже писал Вам в предыдущем послании и считаю нужным повторить
здесь, что я лично и мои коллеги ни в коем случае не пошли бы на такой
рискованный шаг, сознавая, что минутная выгода, какая бы она ни была,
бледнеет перед принципиальной выгодой по сохранению и укреплению доверия
между союзниками".
- Он, увы, прав, - заметил Рузвельт. - Минутная выгода адвокатских
фирм братьев Даллесов и Донована торпедирует то, чего я добивался все эти
годы, - доверие Дяди Джо... Дальше, пожалуйста...
- Вы устали? - спросил адъютант.
- О нет, нет, что вы... Я жду...
- "Лично и строго секретно для маршала Сталина от президента
Рузвельта... Я с удивлением получил Ваше послание.., содержащее
утверждение, что соглашение, заключенное между фельдмаршалом Александером
и Кессельрингом в Берне, позволило "пропустить на восток
англо-американские войска, а англо-американцы обещали за это облегчить для
немцев условия перемирия".
В моих предыдущих посланиях Вам по поводу попыток, предпринимавшихся
в Берне в целях организации совещания для обсуждения капитуляции
германских войск в Италии, я сообщал Вам, что: 1) в Берне не происходило
никаких переговоров; 2) эта встреча вообще не носила политического
характера; 3) в случае любой капитуляции вражеской армии в Италии не будет
иметь место нарушение нашего согласованного принципа безоговорочной
капитуляции; 4) будет приветствоваться присутствие советских офицеров на
любой встрече, которая может быть организована для обсуждения капитуляции.
В интересах наших совместных военных усилий против Германии, которые
сейчас открывают блестящую перспективу быстрых успехов в деле распада
германских войск, я должен по-прежнему предполагать, что Вы питаете столь
же высокое доверие к моей честности и надежности, какое я всегда питал к
Вашей честности и надежности.
Я также полностью оцениваю ту роль, которую сыграла Ваша армия,
позволив вооруженным силам, находящимся под командованием генерала
Эйзенхауэра, форсировать Рейн, а также то влияние, которое окажут
впоследствии действия Ваших войск на окончательный крах германского
сопротивления нашим общим ударам.
Я полностью доверяю генералу Эйзенхауэру и уверен, что он, конечно,
информировал бы меня, прежде чем вступить в какое-либо соглашение с
немцами. Ему поручено требовать, и он будет требовать безоговорочной
капитуляции тех вражеских войск, которые могут потерпеть поражение на его
фронте. Наше продвижение на западном фронте является результатом военных
действий. Скорость этого продвижения объясняется главным образом ужасающим
ударом наших военно-воздушных сил, который привел к разрушению германских
коммуникаций, а также тем, что Эйзенхауэру удалось подорвать силы основной
массы германских войск на западном фронте в то время, когда они находились
еще к западу от Рейна.
Я уверен, что в Берне никогда не происходило никаких переговоров, и
считаю, что имеющиеся у Вас об этом сведения, должно быть, исходят из
германских источников, которые упорно старались вызвать разлад между нами
с тем, чтобы в какой-то мере избежать ответственности за совершенные ими
военные преступления. Если таковой была цель Вольфа, то Ваше послание
доказывает, что он добился некоторого успеха.
Будучи убежден в том, что Вы уверены в моей личной надежности и в
моей решимости добиться вместе с Вами безоговорочной капитуляции нацистов,
я удивлен, что Советское Правительство, по-видимому, прислушалось к мнению
о том что я вступил в соглашение с врагом, не получив сначала Вашего
полного согласия.
Наконец, я хотел бы сказать, что если бы как раз в момент победы,
которая теперь уже близка, подобные подозрения, подобное отсутствие
доверия нанесли ущерб всему делу после колоссальных жертв - людских и
материальных, то это было бы одной из величайших трагедий в истории.
Откровенно говоря, я не могу не чувствовать крайнего негодования в
отношении Ваших информаторов, кто бы они ни были, в связи с таким гнусным,
неправильным описанием моих действий или действий моих доверенных
подчиненных".
- Вы ощущаете неловкость? - спросил Рузвельт. - Вы понимаете, в какое
положение меня поставили? Дальше...
- "Лично и секретно от премьера Сталина президенту Рузвельту...
1. В моем послании... речь идет не о честности и надежности. Я
никогда не сомневался в Вашей честности и надежности, так же как и в
честности и в надежности г-на Черчилля. У меня речь идет о том, что в ходе
переписки между нами обнаружилась разница во взглядах на то, что может
позволить себе союзник в отношении другого союзника и чего он не должен
позволить себе. Мы, русские, думаем, что в нынешней обстановке на фронтах,
когда враг стоит перед неизбежностью капитуляции, при любой встрече с
немцами по вопросам капитуляции представителей одного из союзников должно
быть обеспечено участие в этой встрече представителей другого союзника. Во
всяком случае, это безусловно необходимо, если этот союзник добивается
участия в такой встрече. Американцы же и англичане думают иначе, считая
русскую точку зрения неправильной. Исходя из этого, они отказали русским в
праве на участие во встрече с немцами в Швейцарии. Я уже писал Вам и
считаю не лишним повторить, что русские при аналогичном положении ни в
коем случае не отказали бы американцам и англичанам в праве на участие в
такой встрече. Я продолжаю считать русскую точку зрения единственно
правильной, так как она исключает всякую возможность взаимных подозрений и
не дает противнику возможности сеять среди нас недоверие.
2. Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления со стороны
немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались
разбитыми. У немцев имеется на восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы
без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15-20 дивизий и
перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы
этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с
русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии,
которая им столько же нужна как мертвому припарки, но безо всякого
сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк,
Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более
чем странным и непонятным.
3. Что касается моих информаторов, то, уверяю Вас, это очень честные
и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют
намерения оскорбить кого-либо. Эти люди многократно проверены нами на
деле. Судите сами. В феврале этого года генерал Маршалл дал ряд важных
сообщений Генеральному Штабу советских войск, где он на основании
имеющихся у него данных предупреждал русских, что в марте месяце будут два
серьезных контрудара немцев на восточном фронте, из коих один будет
направлен из Померании на Торн, а другой - из района Моравска Острава на
Лодзь. На деле, однако, оказалось, что главный удар немцев готовился и был
осуществлен не в указанных выше районах, а в совершенно другом районе, а
именно в районе озера Балатон, юго-западнее Будапешта. Как известно
теперь, в этом районе немцы собрали до 35 дивизий, в том числе 11 танковых
дивизий. Это был один из самых серьезных ударов за время войны с такой
большой концентрацией танковых сил. Маршалу Толбухину удалось избегнуть
катастрофы и потом разбить немцев наголову между прочим потому, что мои
информаторы раскрыли, правда с некоторым опозданием, этот план главного
удара немцев и немедленно предупредили о нем маршала Толбухина. Таким
образом я имел случай еще раз убедиться в аккуратности и осведомленности
советских информаторов.
Для Вашей ориентировки в этом вопросе прилагаю письмо Начальника
Генерального Штаба Красной Армии генерала армии Антонова на имя
генерал-майора Дина".
- Читать это письмо тоже? - спросил адъютант.
- Да, пожалуйста, - ответил Рузвельт.
"Главе военной миссии США в СССР
генерал-майору Джону Р. Дину
Уважаемый генерал Дин!
Прошу Вас довести до сведения генерала Маршалла следующее:
20 февраля сего года я получил сообщение генерала Маршалла,
переданное мне генералом Дином, о том, что немцы создают на восточном
