и дым от костра уходит. Собака выпихнута "на улицу", а в нашем воздушном
замке объявляется отбой. За ночь костер несколько раз гаснет, и приходится
вставать - ни я, ни Студент обогрев не включали. Встанешь, передвинешь
угли, подкинешь свежих обрубков, а на теплину ломовик переползает, на
правах хозяина. Утром ничего нового. Дождь не то чтобы прекратился, но
явственно выдохся. Ломовик - он, кстати, попросил: "Зовите меня по
простому, Кривозубом, а имя ни к чему, пусть его этот, тьфу, в короне,
запоминает", - итак, он безжалостно рушит наше убежище, сворачивает
полотнища, а потом с помощью Студента начинает волнообразно изгибать
получившиеся колбаски. Из торцевых срезов льются небольшие водопадики -
хитро! Затем то же самое делаем уже втроем с навесом над упряжкой.
Кривозуб доволен:
- Один я бы так не сумел. Да и не хотел я ночевать в дороге, да из-за
проклятого дождя не успел в Бальдеронгиху. Поселок это, Бальдеронгиха.
Там, вишь-ли, в свое время гном Бальдеронг жил, ну и осталось.
Студент уже лезет разоблачаться, и я следом. В фургоне полутьма,
равными рядами уложены мешки семенной ржи или там пшеницы из Хафлингшира.
Студент без доспехов оказывается неожиданно худым, и вообще смешно его
видеть в одном белье. Мне тоже очень непривычно, но что поделаешь. Вопрос
- как быть с оборудованием? Не хочется бросать все эти хитроумные
устройства, в которые угроблена уйма труда и мысли, и без которых вдвое
возрастает количество ситуаций, опасных для нас. Но выбора особого нет, и
поэтому оставляем лишь оружие и всякую карманную мелочь. Одежды, которую
предлагает Кривозуб, хватило бы на одного приличного господина и на одного
оборванца. Обоих мы делим пополам, и получается, что я красив и импозантен
снизу до половины, а мой спутник наоборот. Свои же доспехи сворачиваем и
прячем на днище фургона, а по крыше продолжает с монотонным упрямством
долбить дождь, словно желая ее во что бы то ни стало продырявить. Затем
лезем к Кривозубу, готовить легенду.
- Ну ладно, стало быть, так. Ты, - на меня палец, - будешь доверенным
хозяина груза. Обычно мы сами хозяев представляем, а бывает и ездят
специально - разнюхать как и что. А ты, значит, за моего пособника
сойдешь, только отдай ему свой кафтан, и забери лохмотья. С лошадьми
управишься?
Студент:
- Не шибко, но смогу.
- Значит, усе. Садись за вожжи, вникай, а ты, купец, хе-хе, полезай
за мною.
И после этого битых полтора часа Кривозуб натаскивает меня не хуже
инструктора разведшколы - кто хозяин, да где я жил, да родню запомнить
заставил, и как товар идет. Пожалуй, я так могу и впрямь осесть и безбедно
торговать, барыши загребая. Кстати о барышах. Я сую Кривозубу десяток
золотых южной чеканки, и он берет, но добавки не просит, а даже
предупреждает:
- Ты смотри, деньги вам еще пригодятся, дорога длинная.
К середине дня открывается пресловутая Бальдеронгиха - довольно
крупное селение, торчит на всхолмье, окруженном невысокой, но крепкой на
вид оградой. Посреди холма сторожевая вышка. Есть несколько каменных
зданий, а остальные - дерево. Ого, это целый город! У входных ворот нас
даже останавливает кто-то вроде таможенника - осматривает груз, выясняет
цели и получив мзду, пропускает нас за стену. Я пока со своей ролью
справляюсь, а Студент вообще никого не интересует. В самом селении
Кривозуб уверенно берет курс на трактир, до которого оказывается совсем
недалеко.
- Тут до завтрашнего утра задержимся. Мне неохота второй раз на
дороге ночевать, да и сам понимаешь - можно теперь из расходу вылезти.
Намек ясен, но не радует. Кто его знает, каков Кривозуб в веселом
настроении. Да и нам не улыбается торчать в постоянном контакте с
неизвестно кем. Но куда денешься? И приходится раскланиваться с хозяином,
объявлять ему имя и приказывать слуге - Студенту то есть, чтобы комнату
осмотрел и потом шел в залу к нам. Студент ничего, не тушуется, он ведь на
бербазе уже работал с населением. В зале шумновато и многолюдно. В
основном публика простецкая - торговый люд, за непогодой застрявших здесь.
- Да, - говорю хозяину, - тесновато тут у вас?
- Да, да, но что поделать - хоть и не очень важный, но перекресток
ведь. Тут и на загорный тракт дорога ведет, и на Железный путь. А тут еще
непогодь эта... Но ничего, мальчики справляются!
И уплывает хозяин в сторону кухни. "Из расходу" Кривозуб вылезает
основательно. Наверное, все, на что способны здешние повара, стоит на
нашем столе и рядом на полу. Студент уже тут, и мы с ним на пору в
некотором страхе наблюдаем, как наш проводник гулко поглощает пиво
вперемешку с малиновой брагой. Уважительные взгляды с других столов
удовольствия мне тоже не доставляют, а вот Кривозуб весь аж наслаждается.
Так проходит часа два, сначала просто в жратве, а затем, когда вокруг нас
образуется тесный кружок вольных слушателей, в громкогласных сплетнях
Кривозуба о "жизни в западных землях". Хозяин трактира усердно мечется от
стола к столу, и пара мальчиков тоже, хотя мальчиками они пожалуй
перестали быть лет так пять назад. Они наперебой уговаривают проезжих
постояльцев не торопиться - пока дорога подсохнет. Выгоду этой
заботливости видно невооруженным глазом, но на уговоры все кивают и
соглашаются.
Наконец уже ближе к вечеру Кривозуб выдыхается, и центр шума
переходит к соседям через стол - то ли день рождения там, то ли еще что,
разобрать трудно. Честно говоря, мне уже и уходить не хочется - живот
полный, тепло, весело и главное - никто не пялится. А на гулянье уже и
песню затянули - местный оркестрик в две свирели и один гуслеподобный ящик
ведет мелодию, а сборище орет слова и грохочет ладонями по столу для
ритма. Веселая песня про то, как разбойник ограбил проезжего волшебника, а
тот в наказание превратил его в комара, а разбойник не унывает и мечтает
чародея в нос укусить. Заканчивается она бурным финалом, кто-то поджигает
шутовское кадило, и из него валит серая струя с запахом какой-то травы.
Это еще ничего, я помню, как-то на Южном форпосте был я на свадьбе, так
там какой-то весельчак из такой же штучки обкурил все сборище тухлой рыбой
- кому смех, а кому и не очень. А сейчас даже приятно. Кадило хорошее, и
дым стоит буквально коромыслом - он то серый, то красный, то желтый. Через
полминуты он должен опасть, ага, вот, светлеет - и галдеж тихнет как по
команде. На одном столе стоит хозяин, и в руках у него натянутый
двухзарядный арбалет, а у дверей оба "мальчика" с такими же штуками. А
вдоль стен растекаются неслышными легкими силуэтами эльфы-лучники. Хозяин
жестко, безо всякого елея в голосе объявляет:
- Всем не двигаться. Кто ни при чем, тот не пострадает.
Один из эльфов брезгливо морщится и чистым голосом спрашивает:
- Который?
Один из "мальчиков" нажимает собачку - стрела сметает кружку перед
ближайшим прихвостнем именинника. Тот сидит бледней смерти, пытается
что-то сказать, но вместо слов получается какой-то булькающий лепет. Еще
два эльфа подскакивают к нему и без лишних церемоний уволакивают под
микитки. Хозяин соскакивает со стола и начинает медленно прохаживаться по
залу, вещая внушительно и гулко:
- Вы, гости дорогие, ужо не обижайтесь. Время сейчас хоть и легкое,
но пакостники всегда найдутся, и надо с ними бороться, а то как же иначе.
Вот Хой-сапожник - все знают, какую хорошую обувку шил. А никто не знает,
что он давно уже с Херутом стакнулся и шпионит для них. Его покуда не
трогали, ну а теперь пора пришла. И еще есть одно дело. Ты! - он резко
оборачивается к Кривозубу. - Отвечай быстро, коротко - что везешь?
Кривозуб ошалело и неожиданно покорно отвечает:
- Пшеницу, семенную.
- Чью?
- Мэтью Бобринса.
- Эти двое с тобой - тоже от него?
- Нет! То есть да! То есть не совсем...
Теперь палец наставлен на меня:
- Ты человек Бобринса?
- Да.
- Давно у него?
- Нет.
- Зачем едешь?
- Насчет спроса узнать, может, еще чего вести стоит.
- Где к фургону присоединился?
Что бы сказать? Он спрашивает неспроста, и похоже, просто сверяет
ответы с чем-то заранее известным. То есть если он знает про этот фургон
все, то нас со Студентом уже можно считать самозванцами. Но пока
незаметно, что этот любопытный тип с двустрелкой держит нас за лжецов.
Возможно, он знает только, скажем, намерения этого Мэтью, и значит, надо
сказать так:
- А сели мы в начале Тракта-за-Горы. Я в тех местах один должок
изымал, и сразу в путь.
- Точнее, место?
- А развилка у Серого Бора.
- Это там, где на поле три сосны стоят?
Ну, тут ты меня не поймаешь, знаем мы эти фокусы.
- Может, и стоят они на каком-нибудь поле. Только у развилки-то все
больше лес, да сосны в нем не растут.
- Ладно. Эй, Пэт! Тащи-ка сюда пару мешков этой пшенички!
Пэт - это тот, который стоял у дверей - отдает оружие соседу-эльфу и
исчезает. Если он сейчас примется потрошить нашу тележку, то может и
костюмчики найти, что сейчас нежелательно. Студент как мысли мои прочитал
и высказывается:
- Не беспокойтесь, мастер Олерс, наши вещи я в комнату перенес,
ничего не случится!
Мастер Олерс - то есть я - одобрительно кивает и принимается льстить
хозяину, что, дескать, и не думал сомневаться в честности его людей...
Возвращается Пэт с мешком на спине, подходит и сваливает груз на стол,
прямо на остатки обеда. Хозяин заявляет: "Ну-ка, взглянем..." - и режет
мешок. Продолговатые гранулы похожи на зерно только по форме. Цвет и запах
у них явно не тот. Хозяин берет горстку и кидает на пламя ближайшей свечи
- вспышка озаряет оторопелого Кривозуба, и в зале раздается общий
испуганный вздох.
- Вот так, - снова говорит хозяин. - Везли вы, ребята, огненное
зелье, а Мэтью Бобринс - пособник Херута. Так что вы - Кривозуб да Олерс -
должны свою, пусть и невольную, вину искупить. - Он возвышает голос. -
Внимание! Пока никому отсюда не выходить - и так будет до завтрашнего
утра. Ешьте, пейте, а в извинение я на четверть скину цену со всего, что
каждый возьмет. Но учтите - все выходы под охраной.
Один из эльфов у меня за спиной замечает:
- А эту троицу ко мне сейчас приведи. Я буду в верхней комнате, - и с
этими словами удаляется по лестнице. Мы следом - под конвоем. Верхняя
комната оказывается разделенной на две половины стенкой из толстых бревен
- приемная, значит, и кабинет. Шеф, естественно, в "кабинете", и вводят к
нему Кривозуба. Долго они разговаривают, но выходит он вполне освоившихся
и беспрепятственно сходит вниз. Следом хотят сунуть меня, но шеф сам
выходит, чтобы встретить еще одного эльфа, который прямо-таки вспархивает
сюда по лестнице. Разговаривают на староэльфийском, нимало не стесняясь
нас со Студентом - верно, в общем-то. Староэльфийский мало кто даже среди
них самих знает, а не учат ему никого. Даже нас на староэйфель натаскивали
по машинным разработкам и аппроксимациям, что иногда чувствуется, Итак, их
разговор. Прибежавший:
- Сейчас же надо послать голубя к королю. Пусть он приведет на наши
засады всех херутовцев этих мест. Хватит. Хотя они с Арш Аханом и считают,
что еще не пришло время, но здесь орки уже выходят из-под контроля.
Огненный порошок уртазов делает их еще опасней. Сколько его было?
- Пудов так с десяток.
- Немало. И что ты можешь сказать по этому поводу?
- Здешний лидер Херута через нескольких подставных лиц сумел купить
его в королевских мастерских. Вернее, украсть и заплатить неразборчивым
