закрученном чреве морской раковины. Мурашки по шее. Черное и мягкое ничто.
Новое место. Другое время.
Архипелаг мест.
- Сегодня, - сказала Нимуэ, кутаясь в шубу, - будет хорошая ночь. Я
чувствую.
Кондвирамурса не ответила, хотя подобные заверения слышала уже не раз,
поскольку не первый вечер они посиживали на террасе. Перед ними пылающее
закатом озеро, позади - магическое зеркало и магический гобелен.
С озера, усиленная бегущим по воде эхом, доносилась ругань Короля-
Рыбака. Король-Рыбак вообще привык крепким словцом выражать недовольство
рыбацкими неудачами - неудачными засечками, подсечками и так далее. Однако
в этот вечер, судя по силе и репертуару ругательств, дело у него шло
особенно скверно.
- У времени, - сказала Нимуэ, - нет ни начала, ни конца. Время - вроде
змея Уробороса, схватившего зубами собственный хвост. В каждом мгновении
скрывается вечность. А вечность складывается из мгновений, которые создают
ее. В этом архипелаге плавать можно, хоть навигация чрезвычайно затруднена
и очень легко заблудиться. Хорошо, чтоб был маяк, дающий свет. Хорошо
иметь возможность услышать в тумане призыв...
Она на мгновение умолкла.
- Как кончается интересующая нас легенда? Нам - тебе и мне - кажется,
будто мы знаем как. Но змей Уроборос вцепился зубами в собственный хвост.
То, как окончится легенда, решается сейчас. В этот миг. Окончание легенды
будет зависеть от того, сможет ли - а если сможет, то когда, -
затерявшийся в архипелаге мгновений моряк увидеть свет маяка. Услышать
призыв.
С озера донеслись ругань, плеск, скрип весел в уключинах.
- Сегодня будет хорошая ночь. Последняя перед летним солнцестоянием.
Луна идет на ущерб. Солнце из Третьего Дома переходит в Четвертый - в знак
Козлорыбы. Самое лучшее время для дивинаций7. Самое лучшее... Соберись,
Кондвирамурса.
Кондвирамурса, как и много раз прежде, послушно сконцентрировалась,
постепенно погружаясь в состояние, близкое к трансу.
- Поищи ее, - сказала Нимуэ. - Она где-то там, среди звезд, среди
лунного света. Среди различных мест. Она там. Одна, ждет помощи. Мы
поможем ей, Кондвирамурса.
Концентрация, кулаки на висках. В ушах шум, идущий как бы изнутри
морской раковины. Вспышка света. И тут же мягкое и черное ничто.
Было место, в котором Цири видела пылающие костры. Прикованные цепями к
столбам женщины дико и пронзительно кричали, умоляя пощадить их, а
собравшиеся вокруг люди рычали, смеялись и плясали. Было место, в котором
полыхал огнем огромный город, пламя гудело, с заваливающихся крыш во все
стороны летели искры, и черный дым затягивал небо. Было место, где
огромные двуногие ящеры дрались, сцепившись друг с другом, и яркая кровь
лилась ручьями из-под клыков и когтей.
Было место, в котором не было ничего, кроме тьмы, заполненной голосами,
шепотами и тревогой.
Были и другие места. Но ни одно из них не было тем, которое она искала.
Перенос из места в место шел у нее уже так хорошо, что она начала
экспериментировать. Одним из немногих мест, которых она не боялась, были
теплые вересковые пустоши на опушке дикого леса, над которыми висели две
луны. Вызвав в памяти образ этих лун и мысленно твердя, чего именно она
хочет добиться, Цири сконцентрировалась, напряглась, погрузилась в ничто.
Удалось уже со второй попытки.
Ободренная, она решилась на еще более смелый эксперимент. Было ясно,
что, кроме различных мест, она посещала и различные времена. Об этом
говорил Высогота, говорили эльфы, упоминал единорог. Ведь она смогла -
хоть и непреднамеренно - однажды уже сделать это! Когда ее ранили в лицо,
nm` сбежала от преследователей во время, прыгнула на четыре дня вперед,
потом Высогота не мог досчитаться этих дней. Ничего у него не сходилось...
Не в этом ли было ее спасение? Прыжок во времени?
Она решила попытаться. Пылающий город, к примеру, не мог гореть вечно. А
если попасть туда до пожара? Либо после него?
Она попала точно в самое сердце пожара, опалив себе брови и ресницы и
вызвав ужасный переполох среди бегущих из полыхавшего огнем города
погорельцев. И тут же сбежала на дружественное вересковье.
"Пожалуй, не стоит так рисковать, - подумала она. - Кто знает, чем это
кончится? С местами у меня получается лучше, а значит, будем
придерживаться мест. Попытаемся попасть в места знакомые, такие, которые я
помню, и такие, которые вызывают у меня приятные ассоциации".
Начала она с храма Мелитэле, представив себе ворота, дом, парк,
мастерские, общежитие послушниц и адепток, комнату, в которой жила с
Йеннифэр. Она концентрировалась, прижав кулаки к вискам, вызывая в памяти
лица Нэннеке, Эурнэйд, Катье, Иоли Второй.
Ничего не получилось. Она попала на какие-то туманные и кишащие
москитами болота, заполненные посвистом черепах и громким кваканьем
лягушек.
Попробовала поочередно - не с лучшим результатом - Каэр Морхен, Острова
Скеллиге, банк в Горе Велене, в котором работал Фабио Сахс. Отказалась от
Цинтры: знала, что город захвачен нильфгаардцами. Вместо этого попыталась
попасть в Вызиму, город, в котором она и Йеннифэр когда-то производили
закупки.
Аарениус Кранц, ученый, алхимик, астроном и астролог, ерзал на жестком
стульчике, прильнув глазом к окуляру телескопа. Комета первой величины и
мощности, которую можно было почти неделю видеть на небе, заслуживала
того, чтобы ее наблюдать и исследовать. Такая комета - Аарениус Кранц знал
- с огненным красным хвостом обычно предвещает большие войны, пожары и
резню. Сейчас, правда, комета малость припозднилась, поскольку война с
Нильфгаардом шла уже полным ходом, а пожары и резню можно было предсказать
вслепую - и безошибочно, поскольку без них не обходилось ни дня. Отлично
зная движения небесных сфер, Аарениус Кранц все же надеялся высчитать, ког
да, через сколько лет или столетий, комета появится вновь, предвещая
очередную войну, к которой, если знать, можно подготовиться лучше, чем к
теперешней.
Астроном встал, помассировал ягодицы и пошел облегчить мочевой пузырь. С
террасы, через балюстраду. Он всегда отливал с Террасы прямо на клумбу
пионов, начхав на замечания экономки. До дворовой уборной было далеко,
терять время на пустое хождение, во-первых, не пристало ученому, а во-
вторых, бросать работу и ходить далеко по нужде - значит растерять ценные
мысли, а уж этого ни один уважающий себя ученый позволить себе не мог.
Аарениус Кранц себя уважал.
Он встал у балюстрады, расстегнул штаны, глядя на отражающиеся в воде
озера огни Вызимы. Облегченно вздохнул, возвел очи горе, к звездам, и
подумал при этом: "Звезды и созвездия - Зимняя Дева, Семь Коз, Жбан. Если
верить некоторым теориям - никакие это не мерцающие огоньки, а миры. Иные
миры. Миры, от которых нас отделяет время и пространство... Я глубоко
убежден, что когда-нибудь станут возможны путешествия к этим иным мирам, в
эти иные времена и пространства. Да, наверняка когда-нибудь такое станет
возможным. Отыщется способ. Но для этого потребуется совершенно новый
образ мыслей, новая животворящая идея, разорвущая сдерживающий ее ныне
жесткий корсет, именуемый рациональным познанием...
"Ах, - думал он, подпрыгивая, - если б это случилось... Если б озарило,
если б напасть на след. Всего лишь одна, неповторимая оказия..."
Внизу, под террасой, что-то сверкнуло, ночная тьма разорвалась, из
блеска появилась лошадь. С седоком. Девушкой.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровалась девушка. - Простите, если не
вовремя. Нельзя ли узнать, что это за место? И какое это время?
Аарениус Кранц сглотнул, открыл рот и забормотал.
- Место, - терпеливо и четко повторила девушка-наездница. - Время.
- Эээ... Ну... Того... Беее...
Лошадь фыркнула. Девушка вздохнула.
- Ну что ж, вероятно, я снова не туда попала. Не то место. Не то время!
Mn ответь мне, человек! Хотя бы одним понятным словечком. Ведь не могла же
я попасть в мир, в котором люди утратили способность к членораздельной
речи?
- Эээ...
- Одно словечко.
- Хэээ...
- Да чтоб тебя удар хватил, болван, - сказала девушка.
И исчезла. Вместе с лошадью.
Аарениус Кранц закрыл рот. Немного постоял у балюстрады, вглядываясь в
ночь, в озеро и отражающиеся в нем далекие огни Вызимы. Потом застегнул
штаны и вернулся к телескопу.
Комета быстра обегала небо. Ее следовало наблюдать, не упускать из поля
зрения стекла и глаза. Следить, пока она не исчезнет в просторах космоса.
Это был шанс, а ученому нельзя упускать шансы.
"А может, попытаться по-другому, - подумала она, глядя на две луны над
вересковьем, у которых теперь был вид серпов, одного поменьше, другого -
побольше и не столь серповидного. - Может, не воображать себе места и
лица, а крепко захотеть? Крепко. Очень крепко, изо всех сил...
Почему б не попробовать?
Геральт. Я хочу к Геральту. Я очень-очень хочу к Геральту".
- Надо же! - закричала она. - Славно вляпалась, чтоб те провалиться!
Кэльпи, бухая клубами пара из ноздрей и переступая зарывшимися в снег
ногами, подтвердила, что думает так же.
Метель свистела и выла, слепила, острые иголочки снега кололи щеки и
руки. Мороз прошивал насквозь, хватал суставы будто волк. Цири дрожала,
сутулилась и прятала шею за тонкой и вовсе не спасающей от холода
преградой поднятого воротника.
Слева и справа вздымались величественные громады скал, серые каменные
монументы, вершины которых скрывались где-то высоко во мгле и метели. На
дне котловины ревела быстрая, вспучившаяся река, густая от снега и
обломков льдин. Кругом было белым-бело. И холодно.
"Вот и все, на что я способна, - подумала Цири, чувствуя, как у нее
замерзает в носу. - Вот и вся моя Сила. Хороша ж из меня Владычица миров,
ничего не скажешь! Хотела попасть к Геральту, а попала в самую сердцевину
какой-то затраханной глухомани, зимы и метели!"
- Ну, Кэльпи, давай двигай, не то окостенеешь! - Она ухватилась за
поводья ничего не чувствующими от холода пальцами. - Вперед, вперед,
вороная! Я знаю, это вовсе не то место, какое надо. Сейчас я вытащу нас
отсюда, сейчас мы вернемся на наше теплое вересковье. Но мне надо
сосредоточиться, это требует времени. Поэтому двигай! Ну, вперед!
Кэльпи пыхнула паром из ноздрей.
Метель завывала, снег прилипал к лицу, таял на ресницах. Морозная вьюга
выла и свистела.
- Гляньте! - заорала Ангулема, стараясь перекричать вихрь. - Гляньте
туда! Там следы. Кто-то там проехал!
- Что? - Геральт сдвинул шарф, которым обмотал голову, чтобы не
отморозить уши. - Что ты сказала, Ангулема?
- Следы! Следы лошади!
- Откуда здесь лошадь? - Кагыру тоже приходилось кричать, метель
усиливалась, река Сансретура, казалось, шумела и гудела все сильней. -
Откуда бы тут взяться лошади?
- Смотрите сами!
- Действительно, - бросил вампир, единственный, кто явно не окоченел,
поскольку, совершенно очевидно, был маловосприимчив и к низким, и к
высоким температурам. - Следы. Но лошадиные ли?
- Лошадь исключается. - Кагыр сильно потер щеки и нос. - Лошадь на
безлюдье? Нет. Следы наверняка оставило какое-то дикое животное. Скорее
всего муфлон.
- Сам ты муфлон! - взвизгнула Ангулема. - Если я сказала - лошадь,
значит, лошадь!
Мильва, как обычно, предпочла практику теории. Соскочила с седла,
наклонилась, сдвинула на затылок лисий колпак.
- Девчонка права, - вынесла она приговор минуту спустя. - Это лошадь.
Пожалуй, даже подкованная, но сказать трудно, метель заметает следы.
Поехала туда, вон в то ущелье.
- Ха! - Ангулема захлопала в ладоши. - Я знала! Кто-то здесь живет!
Неподалеку! Поехали по следам, может, попадем в какую-нито халупу? Может,
