Терзиефф-Годфрой. Тип, раскусить которого я так и не сумела. Вся эта шайка
влияла на ведьмака, и я не могла этого нейтрализовать.
"Хорошо, хорошо, - подумала она, - не поднимайте так высоко брови, не
кривите рты. Погодите. Это еще не конец. Вы еще услышите о моем триумфе".
- Каждое утро все они собирались на кухне в нижнем этаже замка Боклер.
Кухарь любил их, сам не зная почему. Всегда что-нибудь подносил им
настолько обильное и настолько вкусное, что завтрак обычно затягивался на
два, порой и на три часа. Я не раз ела с ними вместе с Геральтом. Поэтому
знаю, какие абсурдные разговоры они привыкли вести.
По кухне, опасливо ступая когтистыми лапками, расхаживали две курицы -
одна черная, другая пестрая. Поглядывая на завтракающую компанию, куры
склевывали с пола крошки.
Компания, как и каждое утро, собралась в дворцовой кухне. Кухарь любил
их, неизвестно почему. Всегда у него находилось для них что-нибудь
вкусненькое. Сегодня это были яичница, супчик на мучной закваске, тушеные
баклажаны, кроличий паштет, половинка гуся и колбаса со свеклой, а ко
всему прочему - большой кусок козьего сыра. Ели с аппетитом, в молчании.
Не считая Ангулемы, которая молчать не умела.
- А я вам говорю: для начала устроим здесь бордель. А когда уже
сделаем все, что надо сделать, вернемся и устроим дом разврата. Я
осмотрела место. Здесь есть все. Одних только цирюлен насчитала девять да
восемь аптек. А вот бордель всего один. И никакой конкуренции. Мы откроем
более роскошный. Купим одноэтажный домик с садиком...
- Смилуйся, Ангулема.
- Исключительно для почтенной клиентуры. Я буду бордель-маман. Уверяю
вас, мы зашибем здесь хорошие денежки и заживем не хуже шикарных господ. В
конце концов меня изберут советницей, и тогда-то уж я вам наверняка не дам
помереть, потому что как только меня изберут, так я изберу вас, не успеете
и оглянуться...
- Ангулема, ну пожалуйста... Отведай бульон с паштетом.
Некоторое время стояла тишина.
- На что нынче охотишься, Геральт? Трудная работа?
- Очевидцы, - ведьмак поднял голову над тарелкой, - дают
противоречивые описания. Следовательно, либо прыскирник, а значит, работа
предстоит достаточно трудная, либо делихон, то есть - средней трудности,
или же нажемпик, то есть - сравнительно легкая. А может выйти и так, что
работа и вовсе легкая, потому что последний раз чудовищ видели перед
Ламмасом прошлого года. Они могли перебраться из Помероля за тридевять
земель.
- Чего им и желаю, - сказала Фрингилья, обгладывая гусиное бедрышко.
- А как там, - неожиданно переменил тему ведьмак, - у Лютика? Я видел
его так давно, что все сведения о нем черпаю из распеваемых в городе
пашквилей.
- У нас положение не лучше, - улыбнулся, не разжимая губ, Регис. -
Знаем только, что наш поэт уже вступил с госпожой княгиней Анарьеттой в
отношения столь близкие, что позволяет себе даже при свидетелях достаточно
фамильярно именовать ее Ласочкой.
- Точненько бьет, - сказала с набитым ртом Ангулема. - У госпожи
княгини действительно какой-то ласочкин нос. Не говоря уж о зубах.
- Идеальных людей не бывает, - сощурилась Фрингилья.
- Правда ваша, тетечка.
Куры, черная и пеструшка, обнаглели настолько, что принялись клевать
башмаки Мильвы. Лучница отогнала их пинком и выругалась. Геральт уже давно
приглядывался к ней. Теперь решился.
- Мария, - сказал он серьезно, даже сурово. - Я знаю, что наши беседы
трудно назвать серьезными, а шутки - изысканными. Но тебе вовсе не
обязательно демонстрировать нам столь уж кислую мину. Что-нибудь
случилось?
- Именно что случилось, - сказала Ангулема.
Геральт успокоил ее резким взглядом. Слишком поздно.
- Да что вы знаете? - Мильва резко встала, чуть не повалив стул. - Ну,
что вы знаете-то? Чтоб вас бес разорвал и холера! В задницу меня поцелуйте
все вы. Все! Ясно?!
Она схватила со стола кубок, осушила до дна, потом, не задумываясь,
хватила им об пол. И выбежала, хлопнув дверью.
- Дело очень даже серьезное, - подтвердил Регис. - Не ожидал я от
нашей милой лучницы столь экстремальной реакции. Как правило, так ведет
себя тот, кому, простите за вульгаризм, дают от ворот поворот. Но в данном
конкретном случае имело место явление, я бы сказал, обратного характера.
- О чем, гуль вас раздери, вы говорите? - занервничал Геральт. - А?
Может, кто-нибудь скажет наконец, в чем тут дело?
- Не в чем, а в ком. В бароне Амадисе де Трастамаре.
- Рябомордом охотнике?
- В нем самом. Он признался Мильве в любви. Три дня назад на охоте. Он
ее уже месяц как на охоту таскает...
- Одна охота, - Ангулема бесстыже сверкнула зубками, - продолжалась
два дня. С ночевкой в охотничьем домике, понял? Даю голову на...
- Замолкни, девушка. Говори, Регис.
- Торжественно и формально он просил ее руки. Мильва отказала,
кажется, в достаточно резкой форме. Барон казался человеком
рассудительным, однако воспринял отказ как незрелый юноша, надулся и
незамедлительно выехал из Боклера. А Мильва с тех пор ходит как пыльным
мешком пришибленная.
- Слишком уж мы тут засиделись, - буркнул ведьмак. - Слишком.
- И кто это говорит? - произнес молчавший до тех пор Кагыр. - Кто это
говорит?
- Простите. - Ведьмак встал. - Поговорим, когда вернусь. Управляющий
виноградником Помероль ждет меня. А точность - вежливость ведьмаков.
После бурного бегства Мильвы и ухода ведьмака оставшиеся завтракали в
молчании. По кухне, пугливо ступая когтистыми лапками, расхаживали две
курицы, одна черная, другая пестрая.
- Есть у меня, - заговорила наконец Ангулема, поднимая на Фрингилью
глаза поверх тарелки, которую протирала корочкой хлеба, - одна проблема.
- Понимаю, - кивнула чародейка. - Ничего страшного. И давно была
последняя менструация?
- Да ты что! - Ангулема вскочила, переполошив кур. - Ничего похожего!
Дело совсем в другом.
- Ну, так слушаю.
- Геральт хочет меня здесь оставить, когда отправится в Дальнюю
дорогу.
- Ого!
- Не перебивай меня, ладно? Я хочу ехать с ним, с Геральтом, потому
как только с ним я не боюсь, что Одноглазый Фулько снова меня сцапает
здесь, в Туссенте...
- Ангулема, - прервал ее Регис. - Не сотрясай попусту воздух. Мазель
Виго слушает, но не слышит. Она занята только одним: отъездом ведьмака.
- Ого, - повторила Фрингилья, поворачиваясь к нему и сощуриваясь. - О
чем это вы изволили упомянуть, господин Терзиефф-Годфрой? Отъезд ведьмака?
И куда ж он отъезжает? Если можно знать?
- Может, не сегодня, может, не завтра, - мягко ответил вампир, - но в
один из грядущих дней наверняка. Никого не обижая.
- Я не чувствую себя обиженной, - холодно ответила Фрингилья. -
Разумеется, если вы имели в виду именно меня. Что же касается тебя,
Ангулема, то будь спокойна: проблему отъезда из Туссента я с Геральтом
обговорю. Ручаюсь, ведьмак примет к сведению мое мнение на этот счет.
- Ну конечно, - фыркнул Регис. - Я предчувствовал, я знал, что именно
так вы и ответите, мазель Фрингилья.
Чародейка долго глядела на него, наконец сказала:
- Ведьмак не должен уезжать из Туссента. И если вы желаете ему добра,
то не должны его к этому подталкивать. Где ему еще будет так хорошо, как
здесь? Он купается в роскоши. Здесь у него есть его обожаемые чудовища, на
которых он охотится, совсем неплохо на этом зарабатывая, тут живет его
сподвижник - фаворит ее сиятельства княгини, сама княгиня благоволит
ведьмаку. В основном из-за того суккуба, который раньше посещал альковы.
Да-да, господа, Анарьетта, как и все высокородные дамы Туссента,
невероятно рада присутствию здесь ведьмака. Ибо суккуб перестал навещать
их супругов. Однозначно. Туссентские дамы скинулись на специальную премию,
которую вот-вот внесут на счет ведьмака в банке Чьанфанелли. Приумножая
тем самым наличные, которые он там уже насобирал.
- Красивый жест со стороны туссентских дам. - Регис не опустил глаз. -
Да и премия вполне заслуженна. Не так легко было устроить, чтобы суккуб
перестал наведываться. Можете поверить, мазель Фрингилья.
- И верю. Кстати, один из дворцовых стражников утверждает что видел
суккуба. Якобы. Ночью, на зубцах Башни Кароберты. В обществе другого
упыря. Вроде бы - вампира. Демоны прохаживались, клялся стражник, и
выглядели так, будто давно знакомы. Может, вам что-либо известно об этом,
господин Регис? Не проясните ли?
- Нет. - У Региса даже веко не дрогнуло. - Не проясню. Есть многое на
земле, небе и зубцах башен, что и не снилось нашим мудрецам.
- Такое, несомненно, случается, - кивнула головкой Фрингилья. -
Относительно же того, что ведьмак якобы приготовился выезжать, возможно,
вам известно что-нибудь больше? Ибо мне, к примеру, он ничего о своих
намерениях не говорил, а, как правило, говорить привык обо всем.
- Само собой, - проворчал Кагыр. Фрингилья не обратила на это
внимания.
- Так как, господин Регис?
- Нет, - после минутного молчания ответил вампир. - Нет, милсдарыня
Фрингилья, не извольте беспокоиться. Ведьмак отнюдь не одаряет нас большим
доверием или конфиденциальностью, нежели вас... госпожа. Он не нашептывает
нам на ушко никаких секретов, которые скрывал бы от вас... госпожа.
- Тогда откуда же, - Фрингилья была холодна как мрамор, - эти сведения
о выезде?
- Тут, понимаете ли, - у вампира и на сей раз не дрогнуло веко, - все
совсем так, как в полной юношеского очарования поговорке нашей обожаемой
Ангулемы: со временем наступает такой момент, когда надо либо срать, либо
освободить сральню. Пардон... Иными словами...
- Не трудитесь продолжать, - резко оборвала его Фрингилья. - Вполне
достаточно и этих, как вы изволили выразиться, полных юношеского
очарования слов.
Молчание длилось. Куры, черная и пестрая, ходили и клевали что попало.
Ангулема вытирала испачканный свеклой нос. Вампир задумчиво шуршал шкуркой
от колбасы.
- Благодаря мне, - наконец нарушила молчание Фрингилья, - Геральт
ознакомился с родословной Цири, известными лишь немногим линиями и тайнами
ее генеалогии. Благодаря мне он знает теперь то, о чем еще год назад даже
понятия не имел. Благодаря мне он обладает нужной информацией, а
информация - это оружие. Благодаря мне и моей магической защите ему не
угрожает вражеское сканирование, а значит - и наемные убийцы. Благодаря
мне и моей магии колено у него больше не болит, и он может его
безболезненно сгибать. На шее у него изготовленный моим искусством амулет,
возможно, не столь совершенный, как тот, ведьмачий, но все же... Благодаря
мне - и только мне - весной или летом, обладающий знанием, охраняемый,
здоровый, подготовленный и вооруженный, он сможет начать борьбу с врагами.
Если кто-либо из присутствующих сделал для Геральта больше, дал ему
больше, пусть заявит об этом. Я охотно уступлю ему первенство.
Куры клевали башмаки Кагыра, но юный нильфгаардец, не обращая на них
внимания, язвительно произнес:
- Действительно, никто из нас не давал Геральту больше, чем вы,
госпожа.
- Я так и знала, что ты скажешь именно это!
- Не в том дело, мазель Фрингилья... - начал было вампир. Чародейка не
дала ему закончить.
- Тогда в чем? В том, что он спит со мной? Что нас связывает взаимная
симпатия? В том, что я не желаю, чтобы он сейчас уезжал? Не хочу, чтобы
его угнетало чувство вины? То самое покаянное чувство, которое толкает в
дорогу вас?
Регис молчал. Кагыр тоже не произнес ни слова. Ангулема посматривала
то на одного, то на другого, явно не очень понимая, о чем идет речь.
- Если то, что Геральт отыщет Цири, - сказала чародейка, - записано на
