присутствующих не выдаст, как бы парадоксально это ни звучало. При других
обстоятельствах, возможно, меж нами и нашелся бы человек, который захотел
бы купить себе жизнь, выдав остальных. Но все мы прекрасно знаем, что
предательством не купим ничего. Эмгыр вар Эмрейс не прощает. Он просто не
умеет прощать. Вместо сердца у него осколок льда. И поэтому он должен
умереть.
Стефан Скеллен колебался недолго.
- Ну, хорошо, - сказал он. - Пусть это будет доказательством моей
искренности. Вильгефорц скрывается в...
Ведьмак, сидевший у раструба, до боли сжал кулаки. Напряг слух. И
память.
Сомнения ведьмака в никчемности амулета Фрингильи оказались напрасны и
рассеялись мгновенно. Стоило ему войти в большую каверну и приблизиться к
каменному мостку над черным провалом, как медальон начал дергаться и
рваться уже не как воробей, а как большая и сильная птица. Ворон,
например.
Геральт успокоил амулет и замер словно истукан, стремясь к тому, чтобы
слух его не обманули ни шелест, ни громкое дыхание. Он ждал. Он знал, что
по другую сторону провала за мостком что-то есть, что-то таится во тьме.
Возможно, это "что-то" скрывалось и за спиной, а мосток был ловушкой. Он
не мог позволить схватить себя. Он ждал. И дождался.
- Привет, ведьмак, - услышал он. - Мы тебя ждали. Голос, шедший из
мрака, звучал странно. Но Геральт уже слышал такие голоса, знал их. Голоса
существ, не привыкших общаться при помощи речи. Умея пользоваться
аппаратом легких, диафрагмой, трахеями и гортанью, эти существа не до
конца владели аппаратом артикуляционным даже в тех случаях, когда их губы,
нёбо и язык имели строение полностью подобное человеческому. У
выговариваемых такими существами слов был не только странный акцент и
интонация, они вдобавок содержали звуки, неприятные для человеческого уха
- от твердых и щелкающих до шипящих и скользко мягких.
- Мы ждали тебя, - повторил голос. - Знали, что ты придешь, если тебя
приманить слухами. Что влезешь сюда, под землю, чтобы преследовать,
хватать, убивать. Отсюда ты уже не выйдешь. Не увидишь солнца, которое так
любил.
- Покажись.
В темноте за мостком что-то шевельнулось. Мрак словно сгустился в
одном месте и принял человеческий, в общих чертах, облик. Существо,
казалось, ни мгновения не оставалось в одной и той же позе, не стояло на
месте. Оно изменялось постоянно, проделывая быстрые нервные мерцающие
движения. Ведьмак уже видывал таких существ.
- Корред, - холодно бросил он. - Можно было ожидать здесь что-то
подобное. Даже поразительно, как я не наткнулся на тебя раньше.
- Надо же! - В голосе подвижного существа прозвучала издевка. - В
темноте, а узнал. А этого узнаешь? И того? И того вон?
Из тьмы беззвучно, словно духи, возникли еще три существа. Одно,
прятавшееся за спиной корреда, судя по форме и общему облику, тоже было
гуманоидом, но ростом пониже, сгорбленным и сильно походившим на обезьяну.
Геральт знал, что это кильмулис.
Два других чудища, как справедливо подозревал ведьмак, прятались по
его сторону мостка, готовые отрезать ему обратный путь Первый слева
заскреб когтями, словно гигантский паук, замер, перебирая многочисленными
конечностями. Прыскирник. Последнее существо, больше похожее на
семисвечник, вынырнуло, казалось прямо из потрескавшейся сланцевой стены.
Геральт не мог определить, что это такое. Ни в одной из ведьмачьих книг
такие монстры не упоминались.
- Я не хочу ссоры, - сказал он, немного рассчитывая на тот факт что
существа начали с разговора, а не просто прыгнули ему в темноте на шею. -
Я не хочу с вами ссоры. Но если вы начнете драку, я буду защищаться.
- Мы это учли, - прошипел корред. - Поэтому нас здесь четверо. Поэтому
мы заманили тебя сюда. Ты отравил нам жизнь, сволочной ведьмак. Ты залез в
наипрекраснейшие кареты и провалы в этой части мира, чудесное место для
зимовки. Мы зимуем здесь почти от начала истории. А теперь ты явился сюда,
чтобы охотиться на нас, негодяй. Ты преследуешь нас, вылавливаешь,
убиваешь корысти ради. Хватит. С этим пора кончать. И с тобой тоже.
- Послушай, корред...
- Повежливее, - буркнуло существо. - Терпеть не могу хамства.
- Тогда как же к тебе об...
- Господин Швайцер.
- Значит, так, господин Швайцер, - проговорил Геральт, внешне
миролюбиво и покладисто. - Я вошел сюда. Не скрываю, как ведьмак, с
ведьмачьим намерением. Я предлагаю опустить этот вопрос. Однако случилось
здесь, в подземельях, нечто такое, что изменило ситуацию радикально. Я
узнал нечто для меня чрезвычайно важное. Такое, что может изменить всю мою
жизнь.
- Ну и дальше что?
- Мне необходимо, - Геральт был само спокойствие и терпение, -
немедленно выйти на поверхность. Незамедлительно, без минуты промедления
отправиться в дальний путь. Дорогой, которая может оказаться дорогой без
возврата. Вряд ли я когда-либо вернусь сюда...
- Таким фортелем ты думаешь купить себе жизнь, ведьмак? - зашипел
господин Швайцер. - Не выйдет. Ничего твои просьбы не дадут. Мы поймали
тебя в силки и уже не выпустим. Убьем, чтобы сохранить жизнь не только
себе, но и другим нашим единокровцам. В бою за нашу и, я бы сказал, вашу
свободу.
- Я не только не вернусь в эти места, - терпеливо продолжал Геральт, -
но и вообще откажусь от ведьмачьей работы. Я никогда больше не убью ни
одного из вас...
- Врешь! Врешь с перепугу!
- Нет. - Геральт и на этот раз не позволил себя прервать. - Я уже
сказал, мне необходимо немедленно отсюда выйти. Поэтому я предлагаю вам на
выбор два решения. Первое: вы поверите в мою искренность, и я отсюда
выйду. Второе: я выйду отсюда по вашим трупам.
- Третье, - кашлянул корред, - ты сам будешь трупом. Ведьмак с
шипением вытянул меч из ножен.
- Не единственным, - сказал он спокойно. - Не единственным, господин
Швайцер.
Корред некоторое время молчал. Державшийся у него за спиной кильмулис
покачивался и покашливал. Прыскирник сгибал и распрямлял конечности.
Семисвечник постоянно изменял форму. Теперь он выглядел ободранной елочкой
с двумя большими фосфоресцирующими глазами,
- Докажи, - наконец сказал корред, - свою искренность и добрую волю.
- Как?
- Отдай свой меч. Ты утверждаешь, что перестанешь ведьмачить. Но
ведьмак - это его меч. Брось его в пропасть. Или сломай. Тогда мы позволим
тебе выйти.
Геральт несколько секунд стоял неподвижно, в тишине было слышно, как
капает вода со свода и стен. Потом медленно, не спеша, вертикально и
глубоко всадил меч в расщелину. И переломил клинок сильным ударом сапога.
Сталь лопнула, и звон эхом прокатился по пещерам.
Вода капала со стен, стекала, будто слезы.
- Не могу поверить, - очень медленно сказал корред. - Не могу
поверить, что человек может быть настолько глуп.
Они бросились на него все разом, мгновенно, без крика, без приказа,
без команды. Первым через мосток мчался господин Швайцер, выпустив когти и
выставив клыки, которых не постыдился бы и волк.
Геральт позволил ему приблизиться, а потом развернулся в бедрах и
ударил, разрубив ему нижнюю челюсть и горло. В следующий момент он уже был
на мостке, ударом наотмашь располосовал кильмулиса, тут же сжался и припал
к земле - вполне своевременно, - а прыгнувший на него семисвечник пронесся
поверху, едва задев за куртку шпорами когтей. Ведьмак отпрыгнул от
прыскирника, от тонких лап, крутящихся словно крылья ветряной мельницы.
Удар одной из лап угодил Геральту по голове. Геральт заплясал, проделывая
финт и окружая себя широкими взмахами меча. Прыскирник прыгнул снова, но
промахнулся, ударился о перила и, проломив их, рухнул в пропасть,
сопровождаемый каменным градом. До сих пор он не издал ни малейшего звука,
сейчас же, падая в пропасть, завыл. Вой не утихал долго.
На Геральта набросились с двух сторон: с одной семисвечник, с другой -
кровоточащий кильмулис, который, хоть и был ранен, сумел подняться.
Ведьмак прыгнул на перила мостка, чувствуя, как трутся один о другой
сползающие камни, как сотрясается мосток. Балансируя, выскочил за пределы
шпористых лапищ семисвечника и оказался за спиной у кильмулиса. У
кильмулиса не было шеи, и Геральт ударил его в висок. Череп оказался
прямо-таки железным, пришлось ударить второй раз. На это ушло немного
больше времени, чем хотелось бы.
Он получил по голове, боль вспыхнула в глазах и разлетелась в голове
фейерверком огней. Он завертелся, окружив себя широкой защитой и чувствуя,
как стекает из-под волос кровь, стараясь понять, что произошло. Чудом
избежав второго удара шпорой, понял. Семисвечник изменил форму - теперь он
действовал неправдоподобно длинными лапами.
Это было опасно: из-за сместившегося центра тяжести у семисвечника
нарушилось равновесие. Ведьмак поднырнул под лапы, сокращая дистанцию.
Семисвечник, видя, что ему грозит, словно кот перевернулся на спину и
выставил задние лапы, такие же щпористые, как и передние. Геральт
проскочил над ним, рубя в прыжке. Почувствовал, как клинок врезается в
тело, собрался, развернулся, рубанул еще раз, припав на колено. Существо
закричало и, резко выбросив вперед голову, дико клацнуло зубами перед
самой грудью ведьмака. Его огромные глаза светились в темноте. Геральт
оттолкнул его сильным ударом оголовка меча, резанул вблизи и снес левую
половину челюсти. Но даже теперь, оставшись лишь с одной правой, это
странное, не фигурирующее ни в одной из ведьмачьих книг существо щелкало
зубами еще добрых несколько секунд. Потом умерло, страшно, почти
по-человечески, вздохнув.
Лежащий в луже крови корред конвульсивно дрожал.
Ведьмак встал над ним.
- Не могу поверить, - очень медленно проговорил он. - Не могу
поверить, что кто-то может быть настолько глуп, чтобы купиться на такую
простую иллюзию, как та, что была мною продемонстрирована с переломленным
мечом.
Неизвестно, в состоянии ли был корред понять его слова. Да, впрочем,
ему это было безразлично.
- Я предупреждал, - сказал он, вытирая кровь, текущую по щеке. -
Предупреждал, что мне необходимо выйти отсюда.
Господин Швайцер сильно задрожал, захрипел и застонал. Потом затих и
замер.
Вода капала со свода и стен.
- Ты удовлетворен, Регис?
- Теперь - да.
- А посему, - ведьмак встал, - давай беги и упаковывайся. Да поживее.
- Это не отнимет у меня много времени. Omnea mea mecum porto(1).
- Что-что?
- У меня багажа немного.
- Тем лучше. Через полчаса за городом.
- Буду.
Он ее недооценил. Она перехватила его. Сам виноват. Вместо того чтобы
торопиться, надо было поехать на зады дворца и оставить Плотву в большой
конюшне, предназначенной для странствующих рыцарей, персонала и прислуги.
В которой стояли и лошади дружины. Он не сделал этого, а в спешке и по уже
установившейся привычке воспользовался княжеской конюшней. А ведь мог бы
догадаться, что в княжеской конюшне обязательно найдется стукач.
Она прохаживалась от бокса к боксу, пиная солому. На ней была короткая
рысья шубка, белая атласная блузка, черная юбка для верховой езды и
высокие сапоги. Кони фыркали, чувствуя пышущую от нее ярость.
- Так-так, - сказала она, увидев его и изгибая хлыст, который держала
в руке. - Сбегаем! Не попрощавшись! Ибо письмо, которое лежит у меня на
столе, - не прощание. Во всяком случае не после того, что нас связывало.
Насколько я понимаю, твое поведение вызвано невероятно важными причинами,
объясняющими и оправдывающими его.
- Объясняющими и оправдывающими. Прости, Фрингилья.
