императорской женитьбы все признаки государственной аферы, борьбы партий
или фракций. Если б ты раскрылась, подпортив планы каким-то влиятельным
силам, то не избежала бы кинжала или яда.
- Я тоже это поняла. И забыла. Намертво забыла. Признать, кто я
такая, означало смерть. Я могла не раз убедиться в этом. Но не будем
забегать вперед.
Они какое-то время молчали, занимаясь шкурками. Недельке дней назад
улов оказался довольно богатым, в ловушки и капканы попало множество
ондатр и нутрий, две выдры и один бобер. Так что работы хватало.
- И ты догнала Хотспорна? - наконец спросил Высогота.
- Догнала. - Цири отерла лоб рукавом. - Очень даже быстро, потому что
он не шибко-то спешил. И совсем не удивился, увидев меня!
***
- Мазель Фалька! - Хотспорн натянул поводья, танцуючи развернул
вороную кобылу. - Какая приятная неожиданность! Хотя, признаться, не
столь большая. Я ожидал, не скрою, ожидал. Знал, что вы сделаете выбор.
Мудрый выбор. Я заметил вспышку интеллекта в ваших прекрасных и полных
прелести глазах.
Цири подъехала ближе, так, что они почти соприкоснулись стременами.
Потом протяжно отхаркнулась, наклонилась и сплюнула на песок дороги. Она
научилась плевать таким манером, отвратительным, но эффективным, когда
надо было остудить пыл предполагаемого обольстителя.
- Понимаю, - слегка улыбнулся Хотспорн, - вы хотите воспользоваться
амнистией? - Ты плохо понимаешь.
- Тогда чему же следует приписать радость, доставляемую мне
лицезрением прелестного личика мазели?
- А надо, чтобы было чему? - фыркнула она. - Ты на станции болтал,
будто любишь компанию в дороге?
- Неизменно, - шире улыбнулся он. - Но если дело не в амнистии, то не
уверен, что нам по пути. Мы находимся, как видите, на пересечении дорог.
Четыре стороны света. Выбор... Символика, как в хорошо знакомой легенде.
На восток пойдешь, не вернешься. На запад пойдешь, не вернешься... На
север... Хм-м-м... К северу от этого столба - амнистия. - Не морочь мне
голову своей амнистией. - Как прикажете. Тогда куда же, если дозволено
будет спросить, дорожка ведет? Которая из дорог символического
перекрестка? Мэтр Альмавива, искусник иглы, погнал своих мулов на запад,
к городку Фано. Восточный тракт ведет к поселку Ревность, но я
определенно не советовал бы выбирать этот путь...
- Река Ярра, - медленно проговорила Цири, - о которой шла речь на
станции, - это нильфгаардское название реки Яруги, верно?
- Ты такая ученая, - он наклонился, заглянув ей в глаза и переходя на
"ты", - а этого не знаешь?
- Ты не можешь по-человечески ответить, когда тебя по человечески
спрашивают? - не осталась в долгу Цири.
- Я пошутил, зачем же сразу злиться? Да, это та самая река.
По-эльфьему и по-нильфгаардски - Ярра, по-норд-лингски - Яруга. - А
устье этой реки, - продолжала Цири, - Цинтра?
- Именно Цинтра - Отсюда, где мы сейчас стоим, далеко до Цинтры?
Столько миль?
- Немало. И зависит от того, в каких милях считать. Почти у каждой
нации свои, ошибиться нетрудно. По методу всех странствующих купцов
такие дистанции удобнее считать в днях. Чтобы отсюда доехать до Цинтры,
понадобится примерно двадцать пять-тридцать дней.
- Куда? Прямо на север?
- Что-то тебя, мазель Фалька, очень уж интересует Цинтра. К чему бы
это?
- Собираюсь взойти на тамошний престол. - Прелестно, прелестно. -
Хотспорн поднял руку, как бы защищаясь от удара. - Тонкий намек понял,
больше вопросов не будет. Самый короткий путь в Цинтру, как это ни
парадоксально, ведет не прямо на север, потому как там кругом бездорожья
и болотистые приозерья. Сначала следует направиться к городу Форгехаму,
а потом ехать на северо-запад, до Метинны, столицы аналогично называемой
страны. Потом следует ехать через равнину Маг Деиру, торговым трактом до
самого города Нойнройт и только уже оттуда направиться на северный
тракт, ведущий к долине Марнадаль. А долина Марнадаль - это уже Цинтра.
- Хм-м-м... - Цири уставилась в зеленый горизонт, в размытую линию
темных взгорий. - До Форгехама, а потом на северо-запад... Это значит...
куда же?
- Знаешь, что, - Хотспорн едва заметно улыбнулся. - Я направляюсь как
раз к Форгехаму, а потом до Метинны. Вот этой дорожкой, что между
сосенками песочком золотится. Поезжай за мной, не заблудишься. Амнистия
амнистией, но мне будет приятно общество прелестной девушки.
Цири смерила его самым пренаихолоднейшим из всех своих холодных
взглядов. Хотспорн шельмовски закусил губу. - Ну так как? - Едем.
- Браво, мазель Фалька. Мудрое решение. Я же говорил, ты столь же
мудра, сколь прелестна.
- Слушай, Хотспорн, кончай меня мазелить. У тебя это звучит как-то
обидно, а я не позволяю обижать себя безнаказанно. - Как прикажете,
мазель...
***
Многообещающий прекрасный рассвет не оправдал возлагавшихся на него
надежд. Наступивший день был серым и промозглым. Влажный туман приглушал
цвета осенней листвы склонившихся над дорогой деревьев, отливающих
тысячами оттенков охры, пурпура и золота. Во влажном воздухе стоял
аромат коры и грибов. Они ехали медленно по ковру опавших листьев, но
Хотспорн часто подгонял вороную кобылу, время от времени заставляя ее
идти галопом либо рысью. В такие моменты Цири восхищенно глядела на них.
- Ее как-нибудь зовут?
- Нет, - сверкнул зубами Хотспорн. - Я отношусь к верховым лошадям
чисто потребительски, стараюсь не привыкать к ним. Давать коням имена,
если не содержишь конного завода или табуна, я считаю претенциозным.
Согласна со мной? Конь Воронок, собачка Дружок, киска - Мурка.
Претенциозно!
***
Цири не нравились его поглядывания и многозначительные улыбки и уж
тем более насмешливый тон вопросов и ответов. Поэтому она пошла по
самому простому пути - молчала, говорила кратко, не провоцировала. Если,
конечно, удавалось. Правда, удавалось не всегда. Особенно когда он
заговаривал об амнистии. Когда же в очередной раз - и довольно резко -
она выразила недовольство, Лотспорн на удивление "сменил фронт" -
принялся доказывать, что в ее случае амнистия излишня, более того - ее
вообще не касается. Амнистируют ^цеступников, а не их жертвы. - Сам ты
жертва, Хотспорн! - зашлась смехом Цири. - Я сказал совершенно серьезно,
- заверил он. - Не для того, чтобы вызвать у тебя птичье щебетание, а
чтобы прйсоветовать, как спасти шкуру в случае, если тебя поймают.
Конечно, на барона Касадея это не подействует, да и на Варнхагенов тоже
вряд ли, от них снисхождения не жди, эти в самом лучшем случае просто
линчуют тебя на месте. Быстро, и если прытко пойдет, то безболезненно.
Но вот если ты попадешь в руки префекту и предстанешь перед судом,
суровым, но справедливым лицом имперского закона... О, вот на этот
.случай я порекомендовал бы тебе такую линию защиты: залйвайся слезами и
настаивай на том, что ты невинная жертва стечения обстоятельств. - И кто
в это поверит?
- Каждый. - Хотспорн наклонился в седле, заглянул ей в глаза. -
Потому что ведь такова истинная правда. Ты - невинная жертва, Фалька.
Тебе еще нет шестнадцати, по законам империи ты - несовершеннолетняя. В
Крысиной банде оказалась случайно. Не твоя вина, что ты пришлась по
вкусу одной из бандиток, Мистле, противоестественная сексуальная
ориентация которой ни для кого не секрет. Ты подпала под влияние Мистле,
тебя использовали и принудили к...
- Ну, вот и выяснилось, - прервала Цири, сама удивляясь своему
спокойствию. - Наконец-то выяснилось, что тебе надобно, Хотспорн.
Видывала я уже таких типусов, как ты.
- Серьезно?
- Как у всякого петушка, гребешок у тебя вскочил при одной мысли обо
мне и Мистле, - продолжала она спокойно. - Как у каждого глупого самца,
в твоей дурной башке шевельнулась мыслишка попробовать вылечить
заблудшую овцу от противной натуре болезни, обратить на путь истинный. А
знаешь, что во всем этом самое отвратное и противное натуре? Именно
такие мыслишки!
Хотспорн посматривал на нее молча, храня довольно загадочную усмешку
на тонких губах.
- Мои мысли, дражайшая Фалька, - сказал он, немного помолчав, -
может, и необычны, может, и не совсем хороши, и уж, что там говорить,
совершенно очевидно далеки от невинности... Но, о Господи, они
соответствуют натуре. Моей натуре. Ты оскорбляешь меня, полагая, будто
моя тяга к тебе зиждется на некоем... извращенном любопытстве. Ха, ты
оскорбляешь самое себя, не замечая или же не желая замечать, что твоя
пленительная красота и редкостная прелесть в состоянии заставить
броситься на колени любого мужчину. Что очарование твоего взгляда...
- Слушай, Хотспорн, - прервала она, - уж не вознамерился ли ты
переспать со мной?
- Какой интеллект! - развел он руками. - У меня прямо-таки слов не
хватает.
- Ну, так я тебе помогу их подыскать. - Она слегка подогнала коня,
чтобы взглянуть на купца сбоку. - Потому что у меня-то слов достаточно.
Я чувствую себя польщенной. В любом другом случае - кто знает? Если б
это был кто-нибудь другой, о! Но ты, Хотспорн, ты вообще мне не
нравишься. Ничего, ну совсем, понимаешь ли, ничто меня в тебе не
привлекает. И даже, я бы сказала, наоборот - все меня от тебя
отталкивает. Ты должен понять, что в такой ситуации половой акт был бы
актом, противным натуре.
Хотспорн рассмеялся, тоже подогнав коня. Вороная кобыла заплясала на
просеке, красиво поднимая изящную голову. Цири завертелась в седле,
борясь со странным чувством, которое вдруг ожило в ней, ожило где-то
глубоко, в самом низу живота но быстро и отчаянно рвалось наружу, на
раздражаемую одеждой кожу. "Я сказала ему правду, - подумала она. - Он
мне не нравится, черт побери, а нравится мне его лошадь,, его водная
кобыла. Не он, а лошадь... Что за кретинизм! Нет, нет и нет! Даже если б
и не Мистле, было б смешно и глупо поддаться ему только потому, что меня
возбуждает вид пляшущей на просеке вороной кобылы".
Хотспорн позволил ей подъехать, глядя ей в глаза и странно улыбаясь.
Потом снова дернул поводья, заставил кобылу перетирать ногами, вертеться
и делать балетные па вбок. - Знает, - подумала Цири, - знает, пройда,
что я чувствую. Чертовщина! Да я просто-напросто любопытная!" - Сосновые
иголки, - мягко бросил Хотспорн, подъезжая очень близко и протягивая
руку, - запутались у тебя в волосах. Я выну, если позволишь. Добавлю,
что жест исключительно результат моей галантности, а не извращенного
желания.
Прикосновение - ее это совсем не удивило - было ей приятно. Она еще
далеко не решила, но на всякий случай подсчитала дни от последней
менструации. Этому ее научила Йеннифэр - считать заранее, а не на
горячую голову, потому что потом, когда становится жарко, возникает
странное нежелание заниматься расчетами и думать о возможных
последствиях. Хотспорн глядел ей в глаза и улыбался, будто точно знал,
что подсчет вышел в его пользу. "Будь он еще не такой старый, -
вздохнула украдкой Цири. - Но ведь ему, пожалуй, за тридцать".
- Турмалин. - Пальцы Хотпорна нежно коснулись yxa и серьги. -
Красивые, но всего лишь турмалины. С удовольствием подарил бы тебе и
вдел изумруды. Они много зеленее, а значит, больше соответствуют твоей
красоте и цвету глаз. - Знай, - процедила она, нагло глядя на него, -
что, если твоя возьмет, я потребую изумруды вперед. Потому как ты ведь
не только лошадей трактуешь потребительски, Хотспорн. Утром, после
упоительной ночи, ты решишь, что вспоминать мое имя - дело слишком
претенциозное. Собачка Дружок, киска Мурка и девочка Марыська!
