Фалька силой у нее с платьица содрать изволила, произнося при этом
всякие разные слова.
- И вовсе не в этом дело! - крикнула со стола Цири, воспользовавшись
оказией, чтобы криком отреагировать на боль. - Мы проявили к баронессе
презрение и нанесли оскорбление, позволив всухую уйти! Надо было
прошпарить девицу-то!
- И верно. - Цири почувствовала взгляд Хотспорна на своих голых
бедрах. - Воистину великое сие есть бесчестие не лишить девку чести, то
бишь не прошпарить, в смысле не оттрахать! Неудивительно, что
оскорбленный папаша Касадей скликал вооруженную банду и назначил
награду. Поклялся принародно, что все вы будете висеть головами вниз на
стенах его замка. Пообещал также, что за сорванную с доченьки брошь
сдерет с мазели Фальки шкуру. Лентами.
***
Цири выругалась, а Крысы разразились дурашливым хохотом. Искра
чихнула и дико рассопливилась - фисштех раздражал ее слизистую.
- Мы на эти преследования чихали, - заявила она, вытирая шарфом рот,
нос, подбородок и стол. - Префект, барон, варнхагены! Гоняются, да не
догонят. Мы - Крысы! За Вельдой трижды вильнули, и теперь эти дурни друг
другу на пятки наступают, идут против остывших следов. Пока сообразят,
что к чему, будут уже слишком далеко, чтобы возвращаться.
- Да если и завернут! - запальчиво воскликнул Ассе, некоторое время
назад вернувшийся с вахты, на которой его никто не подменил и подменять
не собирался. - Пощекочем их, и вся недолга. - Точно! - крикнула со
стола Цири, уже забыв, как прошлой ночью они драпали от погони через
деревушки над Вельдой и как она тогда струхнула.
- Лады. - Гиселер хлопнул раскрытой ладонью по столу, положив на
шумной болтовне крест. - Давай, Хотпорн, выкладывай. Я же вижу, ты
хочешь нам кое-что поведать, кое-что поважнее префекта, Варнхагенов,
барона Касадей и его чересчур впечатлительной дочурки.
- Бонарт идет у вас по следу.
Опустилась тишина, необычно долгая. Даже мэтр Альмавера перестал на
минуту колоть.
- Бонарт, - медленно протянул Гиселер. - Старый седой висельник.
Факт, кому-то мы и верно здорово насолили.
- Кому-то богатенькому, - согласилась Мистле. - Не Каждого стать на
Бонарта.
Цири уже собиралась спросить, кто таков этот Бонарт, но ее опередили,
почти одновременно и в один голос, Ассе и Рееф.
- Это охотник за наградами, - угрюмо пояснил Гиселер. - Давней,
кажется, солдатчиной промышлял, потом торгашествовал, наконец, взялся
убивать людей за награды. Тот еще сукин сын. Каких мало.
- Болтают, - довольно беспечно сказал Кайлей, - что если б всех, кого
Бонарт затюкал, похоронить на одном жальнике, то понадобился бы жальник
ого-го каких размеров. Мистле набрала щепотку белого порошка в
углубление между большим пальцем и указательным и резко втянула его
ноздрей.
- Бонарт разнес банду Большого Лотара, - сказала она. - Засек его и
его брата, которому Мухомор кликуха была. - Говорят, ударом в спину, -
добавил Кайлей. - И Вальдеса убил, - добавил Гиселер. - А когда Вальдес
помер, то и его ганза развалилась. Одна из лучших была. Толковая, боевая
дружинка. Крепкая. В свое время я подумывал пристать к ним. Когда еще мы
с вами не стакнулись.
- Все верно, - сказал Хотспорн. - Такой ганзы, как Вальдесова, не
было и не будет. Песни слагают о том, как они вырвались из облавы под
Сардой. Вот буйные были головы, вот уж прям таки холостяцкая удаль! Мало
кому было им в соперники идти.
Крысы замолчали разом и уставились ему в глаза, блестящие и злые.
- Мы, - процедил после недолгой тишины Кайлей, - вшестером когда-то
пробились через эскадрон нильфгаардской конницы!
- Отбили Кайлея у нисаров, - проворчал Ассе. - С нами, - прошипел
Рееф, - тоже не каждому соперничать!
- Это верно, Хотспорн, - выпятил грудь Гиселер. - Крысы не хуже какой
другой банды, да и Вальдесовой ганзы тоже. Холостяцкая удаль, говоришь?
Так я тебе кой-чего о девичьей удали расскажу. Искра, Мистле, Фалька
втроем, вот как тут сидят, белым днем проехали посредине города Друи, а
выведавши, что в трактире стоят Варнхагены, промчались сквозь трактирню.
Насквозь! Въехали спереди, выехали со двора. А Варнхагены остались
сидеть, раззявив хайла, над побитыми кувшинами и разлитым пивом. Может,
скажешь, невелика удаль?
- Не скажет, - опередила ответ Мистле, зловеще усмехаясь. - Не
скажет, потому что знает, что такое Крысы. Его гильдия тоже в курсе.
Мэтр Альмавера закончил татуировку. Цири с гордой миной
поблагодарила, оделась и подсела к компании. Прыснула, чувствуя на себе
странный, изучающий и как бы насмешливый взгляд Хотспорна. Зыркнула на
него злым глазом, демонстративно прижимаясь к плечу Мистле. Она уже
успела убедиться, что такие фокусы конфузят и эффективно охлаждают
мужчин, у которых в голове поют амуры. В случае Хотспорна она
действовала немного как бы "на вырост", с опережением, потому что
квазикупец в этом отношении не был настырным.
Хотспорн был для Цири загадкой. Она видела его раньше всего один раз,
остальное ей рассказала Мистле. Хотспорн и Гиселер, пояснила она, знают
друг друга и дружат давно, есть у них условные сигналы, пароли и места
встреч. Во время таких встреч Хотспорн передает информацию - и тогда они
едут на указанный тракт и нападают на указанного купца, конвой либо
обоз. Иногда убивают указанного человека. Всегда обговаривается
определенный знак - на купцов с таким знаком на телегах нападать нельзя.
Вначале Цири была удивлена и слегка разочарована - она души в
Гиселере не чаяла, Крыс считала образцом свободы и независимости, сама
полюбила эту свободу, это презрение ко всем и всему. Но тут неожиданно
пришлось выполнять работу на заказ. Как наемным убийцам, кто-то
приказывал им, кого бить. Мало того - кто-то кого-то заказывал убивать,
а они слушались, опустив глаза. - Дело за дело, - пожала плечами Мистле,
- Хотспорн отдает нам приказы, но и поставляет информацию, благодаря
которой мы выживаем. У свободы и презрения - свои пределы. В конце
концов всегда один является орудием другого. Такова жизнь, соколица.
Цири была разочарована и удивлена, но это быстро прошло. Она училась.
В частности, тому, чтобы не удивляться сверх меры и не ждать слишком
многого, ибо в таких случаях разочарование бывает не столь убийственным.
- У меня, дорогие Крысы, - тем временем продолжал Хотснорн, - есть и
ремедиум от всех ваших забот. От нисаров, баронов, префектов, даже от
Бонарта. Да, да. Потому что, хоть он и затягивает на ваших шеях аркан, я
располагаю методами, которые позволят вам из петли выскользнуть.
Искра прыснула. Рееф захохотал. Но Гиселер остановил их жестом:
позволил Хотспорну продолжать.
- В народе идет слух, - сказал, чуть переждав, купец, - что вот-вот
будет объявлена амнистия. Если даже кого-то ждет кара за неявку, да что
там, даже если кого-то ждет веревка, он будет помилован, если, конечно,
явится с повинной. К вам это относится в полной мере.
- Херню порешь! - крикнул Кайлей, пуская слезу из-за слишком большой
дозы фисштеха, попавшего в нос. - Нильфгаардские штучки, фортели! Нас,
старых воробьев, на такой мякине не проведешь!
- Погодь, Кайлей, - сдержал его Гиселер. - Не горячись. Хотспорн,
насколько мы его знаем, не привык трепаться зазря и чепуху молоть. Он
привык знать, что и почему болтают. А значит, знает сам и нам скажет,
откуда взялась столь неожиданная нильфгаардская милость.
- Император Эмгыр, - спокойно сказал Хотспорн, - женится. Вскоре у
нас в Нильфгаарде будет императрица. Потому и собираются объявить
амнистию. Император, говорят, безмерно счастлив, ну, вот и другим
отщипнуть желает толику этой безмерности.
- В заднице у меня императорская безмерность, - торжественно
провозгласила Мистле. - А амнистией я позволю себе не воспользоваться,
потому как эта нильфгаардская милость что-то мне свежим запахом щепок
отдает. Вроде бы кол заостряют, ха-ха!
- Сомневаюсь, - пожал плечами Хотспорн, - чтобы это был обман. Тут
вопрос политики. И большой. Большей, нежели вы, Крысы, или все здешнее
разбойство, вместе взятое. В политике тут дело.
- Это в какой же такой политике? - насупился Гиселер. - Я, к примеру,
ни черта не понял.
- Марьяж Эмгыра - дело политическое, и при помощи дутого марьяжа
могут быть решены многие политические проблемы. Император заключает
персональную унию, чтобы еще сильнее сплотить империю, положить конец
пограничным стычкам и распрям, обеспечить мир. Знаете, на ком он
женится? На Цирилле, наследнице престола Цинтры! - Ложь! - рявкнула
Цири. - Треп! Вранье! - На основании чего мазель Фалька осмеливается
обвинять меня во лжи? - поднял на нее глаза Хотспорн. - А может,
упомянутая мазель лучше проинформирована? - Еще как лучше-то! Наверняка!
- Потише, Фалька, - поморщился Гиселер. - Когда тебя на столе в гузку
кололи, так ты тихонько лежала, а теперь хорохоришься. Что еще за Цинтра
такая, Хотспорн? Какая еще такая Цирилла? Почему все это навроде бы так
уж важно?
- Цинтра, - вмешался Рееф, отсыпая на палец порошок, - это маленькое
государствишко на севере, за которое империя воевала с тамошними
хозяевами. Три или четыре года тому прошло.
- Верно, - подтвердил Хотспорн. - Имперские войска захватили Цинтру и
даже перешли через Ярру, но потом вынуждены были ретироваться.
- Потому что получили трепку под Содденским Холмом, - буркнула Цири.
- Ретировались так, что чуть было портки не растеряли. Драпали, вот что.
- Мазель Фалька, как я вижу, знакома с новейшей историей. Похвально,
похвально. В столь юном возрасте. Дозволено мне будет спросить, где
мазель Фалька ходила в школу? - Не дозволено!
- Хватит! - снова напомнил Гиселер. - Давай о Цинтре, Хотспорн, и об
амнистии.
- Император Эмгыр, - сказал купец, - решил создать из Цинтры плющевое
государство... - Сплющенное? Это что еще за штука? - Не сплющенное, а
плющевое, несамостоятельное. Как плющ, который не может существовать без
могучего ствола, вокруг которого обвивается. А стволом этим, разумеется,
будет Нильфгаард. Такие государства уже имеются. Возьмем, к примеру,
Метинну, Мехт, Туссент... Там правят местные династии. Как бы правят,
разумеется.
- Это называется органическая автономия, - похвалился Рееф. - Я
слышал.
- Однако проблема Цинтры оказалась сложнее. Тамошняя королевская
линия угасла...
- Угасла?! - Из глаз Цири, казалось, вот-вот сыпанутся зеленые искры.
- Хорошо же она угасла! Нильфгаардцы прикончили королеву Калантэ!
Пришили самым обычным манером! Это ты называешь "угасла"?
- Признаю, - Хотспорн жестом сдержал Гиселера, собиравшегося снова
отчитать Цири за вмешательство, - что мазель Фалька явно поражает нас
своими обширными не по возрасту познаниями. Королева Калантэ
действительно погибла во время войны. Погибла, как считалось, и ее
внучка Цирилла, последнее звено в королевской линии. Получалось, что
Эмгыру не из чего было слепить эту, как мудро заметил милсдарь Рееф,
органическую автономию, в смысле, конечно, ее ограниченной автономности.
Но тут неожиданно, как бы ни с того ни с сего, отыскалась
вышеименованная Цирилла.
- Сказочки, понимаешь, какие-то, - фыркнула Искра, опираясь о плечо
Гиселера.
- Действительно, - кивнул Хотспорн. - Немного, надобно признать,
смахивает на сказку. Говорят, злая чародейка держала Цириллу где-то
взаперти на дальнем севере, в магических узах. Но Цирилле удалось
сбежать и попросить убежища в Империи.
- Все это одна огромная, чертовская, неправдивая неправдивость,
